БОЧЕНОКЪ ЗОЛОТА

Разсказъ А. П. Голицынскаго.
Въ началѣ пятидесятыхъ годовъ служилъ я врачемъ въ отдаленномъ городкѣ Тамбовской губернія, и въ короткое время соскучился тамъ до непроходимой хандры. Жизнь этого городка была до того монотонна и однообразна, что человѣкъ, заѣхавшій туда, какъ л, изъ столицы, испытывалъ нѣчто въ родѣ тоски по родинѣ. Жители всѣхъ со
словіи были сбиты, такъ сказать, на одну колодку. При такихъ условіяхъ пшци для пера конечно не представлялось никакой, и это было для меня досаднѣе всего.
Такъ продолжалось около года; наконецъ судьба сжалилась надо мною и натолкнула меня на очень курьезное происшествіе, которое я и намѣренъ теперь разсказать читателямъ «Развлеченія». Существовалъ у пасъ между
прочимъ загородный общественный садъ, въ которомъ каждый праздникъ устраивалось гулянье и одинъ мѣщанинъ содержалъ въ немъ нѣчто въ родѣ буфета, гдѣ можно
было найти стаканъ чаю, рюмку водки и незатѣйливую закуску. Садъ, надобно вамъ сказать, чудесный, сгарин. ный, съ превосходной тѣнью, такъ что въ жаркій лѣтній день въ немъ можно было погулять съ наслажденіемъ. Отъ скуки и отъ нечего дѣлать я иногда совершалъ пу
тешествія въ этотъ садъ. Однажды я забрался туда утромъ въ какой-то праздничный день. Находившись вдосталь, я
присѣлъ иа лавочку въ самомъ уединенномъ мѣстѣ и съ наслажденіемъ упивался теплымъ, ароматическимъ, или, но выраженію нашихъ городскихъ мѣщаночекъ, ариѳме
тическимъ воздухомъ. Вдругъ изъ сосѣдней аллеи вы - шелъ какой-то незнакомый мнѣ господинъ въ бѣлой по
ярковой шляпѣ съ большими полями, нахлобученной чуть
не на уши, въ длинномъ и широкомъ люстриновомъ пальто и съ толстой, суковатой палкой въ рукѣ, въ родѣ дубины, направился прямо къ моей лавочкѣ и безъ цере
моніи усѣлся возлѣ меня. Ему было съ чѣмъ иибудь лѣтъ
сорокъ, немного отекшее, красноватое лицо его, поро сшее густыми рыжеватыми бакенбардами, ясно свидѣтельствовало, что господинъ этотъ не рѣдко прибѣгаетъ къ сердцекрѣпительному, которымъ отъ него немного даже и при
пахивало. Пальто и шляпа его находились въ довольно плачевномъ состояніи. Видно было, что они вѣрою и правдою послужили своему обладателю. Нѣсколько времени мы сидѣли молча, и сосѣдъ мой все искоса на меня по

сматривалъ; наконецъ онъ досталъ изъ кармана смятую бумажную пачку съ папиросами и закурилъ.

— Не угодно ли? продложилъ онъ мнѣ.
Я взялъ одну папироску.
— Вы должно быть пріѣзжій? продолжалъ мой сосѣдъ, всматриваясь въ меня внимательно,—кажется я никогда не встрѣчалъ васъ здѣсь.
— Я служу здѣсь врачемъ, отвѣчалъ я.
— Какъ? переснросилъ онъ, оборачивая ко мнѣ ухо. Я повторилъ отвѣтъ.

— Извините, я немного крйнокъ па ухо.

— Врачемъ здѣсь служу! уже крикнулъ я на этотъ разъ. — A-а... очень пріятно. А мы здѣсь страшно нуж
даемся во врачахъ. Есть у насъ одинъ, да ни рожна не смыслитъ и на придачу такъ лѣнивъ, что его съ мѣста не своротишь.
— А вы вѣрно тоже здѣсь служите? спросилъ я въ свою очередь, замѣтивъ у него йодъ пальто пуговицы Форменнаго сюртука.
— Да, я служу учителемъ математики въ здѣшнемъ уѣздномъ училищѣ, Фамилія моя Васильковъ, Егоръ Ивановъ.
Дтвѣтъ Василькова озадачилъ меня;
«Вотъ диковина-то, подумалъ я, >— глухъ какъ тетеревъ и учитель! Любопытно бы было взглянуть, какъ онъ распоряжается съ своими питомцами. Чай бѣдняжки всѣ груди надорвутъ, кричавши во время класса-то.
— Какъ понравился вамъ нашъ городъ? спросилъ меня Васильковъ.
— Не совсѣмъ-то, отвѣчалъ я.
— Скверный городъ. И жизнь екверная, и городъ скверный.
— А казалось бы, что учителю здѣсь очень сподручно служить, кричалъ я изо всѣхъ силъ.

— Въ какомъ отношеніи?

— Купечества много, частные уроки должны быть.

— ГІхе, захотѣли вы чего иибудь добраго отъ здѣш
няго купечества, желчно отвѣчалъ Васильковъ,—это все такіе непроходимые невѣжи—просты, мужикъ на мужикѣ,

да наиридачу большею частію раскольники. Пригласитъ онъ къ себѣ учителя! Они н въ училище-то не отдаютъ сы

новей, потому что въ лавкѣ нужны; а есть здѣсь одна
просвирня, занимающаяся педагогіей—такъ вотъ онъ къ этой просвирнѣ отдастъ, или приходскаго дьячка пригла
ситъ за рубль серебра въ мѣсяцъ: выучитъ читать да писать, ну, и ладно. Помѣщики здѣсь все какіе-то та
тарскіе мурзы, гордецы и болваны, а если пригласитъ тебя кто нибудь изъ служащихъ чиновниковъ, такъ не угодно ли нолучить двадцать нять конеекъ за урокъ,— ну, такъ ужь слуга покорный! Какъ промотаешься въ училищѣ-то до двухъ-то часовъ, такъ попеволѣ откажешься отъ такого благополучія. Скволыги, канальи!

Замѣтно было, что онъ не на шутку сердитъ на свой городъ.

— Такъ вѣдь однимъ жалованьемъ-то пробиваться, я думаю, довольно трудно?
— Да, какъ понадобится сшить новые саноги, такъ призадумаешься надъ ними, какъ надъ математической