— Откуда-жь вы узнали объ этомъ?
— Я самъ читалъ въ Imlependance Beige. Да это дѣло извѣстное и не будь я Егоръ Васильковъ, если не вы. играю боченка. Маша! крикнулъ онъ за тѣмъ.
На этотъ зовъ изъ другой комнаты вышла женщина въ старенькой ситцевой блузѣ, съ рябоватымъ и какогото мѣднаго цвѣта лицомъ.
— Жена моя, отрекомендовалъ мнѣ ее Васильковъ,— не совсѣмъ красива, за то в> всѣхъ другихъ отношеніяхъ нерва я женщина въ городѣ.
Но нервая женщина высматривала такой дикаркой, что я невольно подумалъ: ужь не вывезена ли и она изъ Австраліи.
— Маша, самоваръ! Да живо! скомандовалъ Васильковъ,—а вы меня извините, если я оставлю васъ на нѣсколько минутъ. Я только схожу въ лавочку распоря
диться кой-чѣмъ. Я вѣдь прислуги не держу, потому что у насъ все подъ рукой.
Въ самомъ дѣлѣ овощная лавочка и рядомъ съ нею питейный домъ находились прямо противъ его квартиры.
Хозяйка ношла ставить самоваръ, а Васильковъ надѣлъ свою шляпу и отправился въ лавочку, какъ былъ, въ халатѣ.
Черезъ четверть часа онъ переходилъ уже обратно черезъ мостовую. Изъ-за пазухи торчалъ у него полштофъ съ водкой; въ одной рукѣ онъ несъ двѣ селедки, завер
нутыя въ бумагу, а въ другой кусокъ сырой говядины. Однимъ словомъ, новый знакомецъ мой выказался на этотъ разъ замѣчательнымъ циникомъ.
Запасъ, принесенный изъ лавки, былъ тотчасъ же переданъ въ кухню хозяйкѣ.
Мы напились чаю и вслѣдъ за нимъ на столѣ явились принесенныя Васильковымъ селедки и графинъ съ водкой. Разговоръ вертѣлся все около боченка съ золотомъ.
— Какъ вы думаете, спрашивалъ меня Васильковъ,— вѣрно они не обманутъ, если найдутъ, что задача рѣшена правильно?
— Если въ самомъ дѣлѣ назначена премія, такъ, разумѣется, нс обманутъ.
— Ну, а какъ вы думаете, велика-ли сумма должна заключаться въ. боченкѣ? — Каковъ боченокъ.
— Ну, если вотъ эдакій?
И Васильковъ полоиіилъ палецъ на средину ломбернаго стола.
— Въ такомъ случаѣ денегъ должно быть много.
— Выиграю, чортъ возьми! крикнулъ онъ, стукнувъ кулакомъ по столу,—въ гробъ не лягу безъ этого.
Однимъ словомъ, боченокъ золота поглощалъ и мысли и воображеніе нашего педагога.
— А въ ожиданіи будущихъ благъ давайте-ка выпьемте,
продолжалъ онъ, наливая рюмки,—а потомъ я васъ угощу такимъ бифштексомъ, какого вы и въ Москвѣ въ Троиц
комъ трактирѣ не ѣдали. У меня жена великолѣпно его готовитъ.
Началось угощеніе. Васильковъ наливалъ рюмку за рюмкой и если я отказывался, то онъ обыкновенно говорилъ:
— Ну, такъ я за васъ выпью.
Въ короткое время онъ подгулялъ отлично и считая несомнѣннымъ, что выиграетъ у англичанъ боченокъ золота, находился въ самомъ веселомъ расположеніи духа.
— Да что это вы, докторъ,—точно какъ вамъ у меня скучно, приставала онъ ко мнѣ,—давайте, проведемъ время, какъ старые студенты!
Онъ налилъ рюмку водки, вытянулъ свои толстыя губы и, держа ее передъ собою, запѣлъ хриплымъ басомъ: «gaudeamus igitu-ur juvenes dum sumus!» [(*)]
— Нуте же, докторъ, что же вы? Gaudeamus igitur... Эхъ, жаль, что нѣтъ нашего учителя Конорскаго. Онъ тоже университантъ. Мы какъ только сойдемся съ нимъ, такъ ужь непремѣнно: gaudeamus igitur...
Васильковъ протащилъ еще двѣ рюмочки; лицо его приняло, такъ сказать, гуманное выраженіе, и онъ снова запѣлъ, но уже болѣе нѣжнымъ голосомъ: «ахъ, по-о- оморю, ахъ по морю, морю синему, плыла-а-а лебедь, плыла лебедь съ лебедядками»...
Вдругъ, къ величайшему моему удивленію, Васильковъ заплакалъ.
— Вотъ пѣсня, которую я не могу слушать равно
душно, сказалъ онъ, вытирая глаза,—я вѣдь женатъ на дочери сельскаго священника, и когда бываю зимой у тестя, то ужь всегда захожу на такъ называемыя бесѣды къ
сельскимъ дѣвушкамъ, такъ тамъ у нихъ ужь постоянно поется эта пѣсня. Вѣрите ли, кажется, все сердце изноетъ... потому драма...
И Васильковъ нродолятлъ самымъ жалостнымъ голосомъ: «онъ кро-о-вь пустилъ, онъ кровь пустилъ по синю морю, а пе-е-рушки, а перушки но поднебесь...—А бо
ченокъ, чертъ возьми, непремѣнно выиграю!» заключилъ онъ, оскалбляя свой широкій ротъ и снова стукнувъ кулакомъ по столу.
Въ это время хозяйка поставила на столъ и блюдо съ бифтексомъ.
Па этотъ разъ мы выпили вмѣстѣ. Бифштексъ въ самомъ дѣлѣ былъ славно приготовленъ. — Каковъ-съ? спросилъ меня Васильковъ. — Отличный.
— Жена у меня чудесная стряпуха.
[(*)] Латинская студенческая пѣсня: «давайте веселиться
пока мы молоды».