Вопросъ этотъ предложилъ мнѣ сосѣдъ по Французски, съ акцентомъ, но связно.
значится, курсивомъ, слѣдующее мудрое изреченіе, заученное мною наизусть: «Ne repondez а aucune question,
qu’un passant vous adresse, surtout en francais ou en allemand, quelque impoli que paresse un pareil procede, car ces questions sent en general des preliminaires de vol ou d’escroquerie».
Хотя дѣло происходило и не на улицѣ, но Фактъ можно было подвести подъ правило. Я нагнулся надъ ростбифомъ и безмолвствовалъ.
—....Вы—русскій? сказалъ съ увѣренностью сосѣдъ и прибавилъ:—это сейчасъ видно. Извините, что я васъ безпокою, но я желалъ бы спросить васъ: живали ли вы въ Москвѣ?
Бедекеръ приказывалъ молчать. Гуманитарные законы приличія побуждали говорить. Они взяли верхъ.—«Я не живалъ но долгу въ Москвѣ, отвѣтилъ я, но я зпаю ее немного».
—....А знаете ли вы тамошній театръ и театральный міръ?
Вопросъ попалъ черезъ чуръ прямо. Какъ я ни проникся заповѣдями Бедекера, но не могъ не отвѣтить, что немножко знаю и этотъ міръ.
Незнакомца какъ-то перекосило. Онъ скривилъ свой широкій англійскій ротъ не то въ язвительную, не то къ жалостную улыбку.
—....Очень радъ, очень радъ, заговорилъ онъ иоснѣшно и нагнулся черезъ столъ ко мнѣ, видимо желая вступить въ настоящую бесѣду.
Мнѣ стало какъ-то жутко, ростбифъ показался еще безвкуснѣе; вареный горохъ стоялъ въ горлѣ.
блимой тоской. Мимо меня то и дѣло шмыгалъ грязный «waiter», и обдавалъ меня, чрезъ одну половинку двери, запахомъ растопленнаго жиру и сырыхъ немытыхъ овощей.
—....Какъ я радъ! повторилъ опять сосѣдъ, зажмурилъ глаза и полушопотомъ домолвилъ: — ну, а въ итальянской онерѣ, что была года три тому назадъ въ Москвѣ, вы имѣли знакомства?
—....Нѣтъ, отвѣтилъ я ужо менѣе угрюмо,—я имѣлъ дѣло съ Малымъ театромъ; итальянцевъ ни разу и не
слыхалъ въ Москвѣ. Я наѣзжалъ, въ это время, недѣли на двѣ, на три, и ходилъ только въ Малый театръ.
Сосѣдъ опять передернулъ губами. Отвѣтъ мой его какъ бы озадачилъ. Онъ торопливо хлебнулъ изъ кружку оглянулъ изъ-за перегородки всю таверну, точно будто
—....А знали вы ш-Ие 11.? слышали что пибудь объ ней? Онъ назвалъ имя одной изъ примадоннъ итальянской труппы, до сихъ поръ очень памятное Москвѣ.
—....Много наслышанъ, отвѣтилъ я, нарочно съ казенной интонаціей.—Ее очень любили и провожали съ оваціями. —....Студенты? прервалъ меня, улыбнувшись, сосѣдъ.
—....Да, въ особенности молодежь изъ университета. Она поддерживала га-11е R. своей симпатіей.
—....Я знаю, ей не давали ходу, она боролась съ интригой....
Онъ опять замолчалъ, какъ человѣкъ, которому хочется много говорить; но онъ не рѣшался еще перешагнуть за щекотливый порогъ какого-то признанія.
—....И очень ее любила молодежь? переспросилъ онъ.
Я припомнилъ, какъ разъ, смѣшную подробность, разсказанную мнѣ въ Петербургѣ одной дамой, видѣвшей альбомъ со студенческими карточками, поднесенный дѣ
вицѣ R. на прощаньи съ Москвою. На оборотѣ одной изъ этихъ карточекъ юный и неистовый поклонникъ даровитой пѣвицы, вѣроятно пострадавшій отъ блюстителей благо
чинія, за неумѣренныя оваціи, собственноручно начерталъ слѣдующую высокохудожественную Французскую Фразу:
«Еп police, а cause de Vous!». Онъ, конечно, хотѣлъ этимъ выразить, что сидѣлъ въ полиціи изъ-за обожае
мой артистки. Она посмѣялась, но поняла, — чего же больше?
Анекдотъ этотъ я разсказалъ сосѣду. Онъ улыбнулся, но точно нехотя. Когда мнѣ подали ломоть гнилаго сыру, сосѣдъ уже кончилъ свой обѣдъ, и такъ придвинулся къ углу нашего стойла, что я сейчасъ же замѣтилъ себѣ: «плотину прорвало!»
—....Скажите мнѣ, началъ онъ задушевнымъ, очень тронутымъ голосомъ,—по совѣсти, какъ честный человѣкъ, вы ничего не слыхали дурнаго про m-lle R. ни въ Москвѣ, ни въ Петербургѣ?
—....Нѣтъ, отвѣтилъ я рѣшительно.
—....Вотъ видите ли, я принимаю особенное участіе въ ея судьбѣ, и вы бы меня крайне обязали....
—....Мнѣ никакой нѣтъ причины скрывать. Я не московскій житель. Закулисныхъ сплетепь Большаго театра
не знаю, никогда даже не говорилъ ни съ однимъ изъ поклонниковъ таланта дѣвицы R.f
—....Послушайте, прервалъ я его,—если вы будете настаивать, а я все буду отвѣчать «нѣтъ», то это покажется вамъ подозрительно. Частная жизнь актрисъ и пѣ
вицъ открытье, чѣмъ у свѣтскихъ жепщпнъ; и если вы интересуетесь особой, о которой мы говоримъ, то вамъ не трудно будетъ напасть на человѣка, болѣе знающаго, чѣмъ я,
Я не на шутку испугался. Сейчасъ же въ памяти моей предстали строки изъ путеводителя по Лондону—Беде
кера. 11а страницѣ 3-й, въ главѣ о пріѣздѣ въ Лондонъ
значится, курсивомъ, слѣдующее мудрое изреченіе, заученное мною наизусть: «Ne repondez а aucune question,
qu’un passant vous adresse, surtout en francais ou en allemand, quelque impoli que paresse un pareil procede, car ces questions sent en general des preliminaires de vol ou d’escroquerie».
Хотя дѣло происходило и не на улицѣ, но Фактъ можно было подвести подъ правило. Я нагнулся надъ ростбифомъ и безмолвствовалъ.
—....Вы—русскій? сказалъ съ увѣренностью сосѣдъ и прибавилъ:—это сейчасъ видно. Извините, что я васъ безпокою, но я желалъ бы спросить васъ: живали ли вы въ Москвѣ?
Бедекеръ приказывалъ молчать. Гуманитарные законы приличія побуждали говорить. Они взяли верхъ.—«Я не живалъ но долгу въ Москвѣ, отвѣтилъ я, но я зпаю ее немного».
—....А знаете ли вы тамошній театръ и театральный міръ?
Вопросъ попалъ черезъ чуръ прямо. Какъ я ни проникся заповѣдями Бедекера, но не могъ не отвѣтить, что немножко знаю и этотъ міръ.
Незнакомца какъ-то перекосило. Онъ скривилъ свой широкій англійскій ротъ не то въ язвительную, не то къ жалостную улыбку.
—....Очень радъ, очень радъ, заговорилъ онъ иоснѣшно и нагнулся черезъ столъ ко мнѣ, видимо желая вступить въ настоящую бесѣду.
Мнѣ стало какъ-то жутко, ростбифъ показался еще безвкуснѣе; вареный горохъ стоялъ въ горлѣ.
Со стѣнъ и съ перегородокъ таверны вѣяло несоск
блимой тоской. Мимо меня то и дѣло шмыгалъ грязный «waiter», и обдавалъ меня, чрезъ одну половинку двери, запахомъ растопленнаго жиру и сырыхъ немытыхъ овощей.
—....Какъ я радъ! повторилъ опять сосѣдъ, зажмурилъ глаза и полушопотомъ домолвилъ: — ну, а въ итальянской онерѣ, что была года три тому назадъ въ Москвѣ, вы имѣли знакомства?
—....Нѣтъ, отвѣтилъ я ужо менѣе угрюмо,—я имѣлъ дѣло съ Малымъ театромъ; итальянцевъ ни разу и не
слыхалъ въ Москвѣ. Я наѣзжалъ, въ это время, недѣли на двѣ, на три, и ходилъ только въ Малый театръ.
Сосѣдъ опять передернулъ губами. Отвѣтъ мой его какъ бы озадачилъ. Онъ торопливо хлебнулъ изъ кружку оглянулъ изъ-за перегородки всю таверну, точно будто
собирался мнѣ сообщить жгучую тайну, и почти прошепталъ:
—....А знали вы ш-Ие 11.? слышали что пибудь объ ней? Онъ назвалъ имя одной изъ примадоннъ итальянской труппы, до сихъ поръ очень памятное Москвѣ.
—....Много наслышанъ, отвѣтилъ я, нарочно съ казенной интонаціей.—Ее очень любили и провожали съ оваціями. —....Студенты? прервалъ меня, улыбнувшись, сосѣдъ.
—....Да, въ особенности молодежь изъ университета. Она поддерживала га-11е R. своей симпатіей.
—....Я знаю, ей не давали ходу, она боролась съ интригой....
Онъ опять замолчалъ, какъ человѣкъ, которому хочется много говорить; но онъ не рѣшался еще перешагнуть за щекотливый порогъ какого-то признанія.
—....И очень ее любила молодежь? переспросилъ онъ.
Я припомнилъ, какъ разъ, смѣшную подробность, разсказанную мнѣ въ Петербургѣ одной дамой, видѣвшей альбомъ со студенческими карточками, поднесенный дѣ
вицѣ R. на прощаньи съ Москвою. На оборотѣ одной изъ этихъ карточекъ юный и неистовый поклонникъ даровитой пѣвицы, вѣроятно пострадавшій отъ блюстителей благо
чинія, за неумѣренныя оваціи, собственноручно начерталъ слѣдующую высокохудожественную Французскую Фразу:
«Еп police, а cause de Vous!». Онъ, конечно, хотѣлъ этимъ выразить, что сидѣлъ въ полиціи изъ-за обожае
мой артистки. Она посмѣялась, но поняла, — чего же больше?
Анекдотъ этотъ я разсказалъ сосѣду. Онъ улыбнулся, но точно нехотя. Когда мнѣ подали ломоть гнилаго сыру, сосѣдъ уже кончилъ свой обѣдъ, и такъ придвинулся къ углу нашего стойла, что я сейчасъ же замѣтилъ себѣ: «плотину прорвало!»
—....Скажите мнѣ, началъ онъ задушевнымъ, очень тронутымъ голосомъ,—по совѣсти, какъ честный человѣкъ, вы ничего не слыхали дурнаго про m-lle R. ни въ Москвѣ, ни въ Петербургѣ?
—....Нѣтъ, отвѣтилъ я рѣшительно.
—....Вотъ видите ли, я принимаю особенное участіе въ ея судьбѣ, и вы бы меня крайне обязали....
—....Мнѣ никакой нѣтъ причины скрывать. Я не московскій житель. Закулисныхъ сплетепь Большаго театра
не знаю, никогда даже не говорилъ ни съ однимъ изъ поклонниковъ таланта дѣвицы R.f
—....Да; но... до меня доходили слухи....
—....Послушайте, прервалъ я его,—если вы будете настаивать, а я все буду отвѣчать «нѣтъ», то это покажется вамъ подозрительно. Частная жизнь актрисъ и пѣ
вицъ открытье, чѣмъ у свѣтскихъ жепщпнъ; и если вы интересуетесь особой, о которой мы говоримъ, то вамъ не трудно будетъ напасть на человѣка, болѣе знающаго, чѣмъ я,