—...Охъ, жутко чтой-то, ваше благородіе, Семенъ Митричъ.
—...Чево-жь тебѣжутко?Аливнновата чѣмъ передо мной? —...Нѣтъ, Семенъ Митричъ, ничѣмъ я передъ тобой не виновата—вотъ хошь сейчасъ скрозь землю прова
литься, лопни моя утроба, пусть меня мать сыра земля не приметъ, коли въ чемъ виновата.
И Ульяна- продолжала клясться и божиться такъ, что ужь мудрено было наконецъ и повѣрить, чтобъ она не была ни въ чемъ виновата передъ мужемъ.
—...Ну, ладно, ладно, вѣрю, остановилъ ее Жучекъ,— да зачѣмъ же ты называешь меня все ваше благородіе? Нетто жена съ мужемъ такъ-то разговариваетъ?
—...Да ужь не знаю, Семенъ Митричъ, какъ и говорить съ тобою—вишь у тебя хрестовъ-то колько понавѣшано, пренаивно отвѣчала Ульяна.
—...Ахъ, ты дура, дура! смѣялся Жучекъ,—давай-ка еще поцѣлуемся... Хе, братъ, да никакъ ты водочку

потягиваешь? вскрикнулъ онъ, почуявши, что отъ нея сильно припахиваетъ сивушкой.

Но Ульяна начала клясться и божиться пуще прежняго, что сродясь въ ротъ ничего не брала и не знаетъ, что это и за водка такая.
Послѣ того опа все разглядывала ордена, висѣвшіе на груди мужа, ахала на его деревянную ногу и дивилась на его великій чинъ.
—...Какъ же ты танерь будешь жить съ бабой-то деревенской, Семенъ Митричъ? спросила она.
— А такъ и буду жить, отшучивался Жучекъ,—наряжу тебя въ салонъ, да въ шляпку—вотъ и не будешь деревенской бабой.
—...Ба-атюшки... ахала Ульяна,—да кажись я и на улицу-то не покажусь въ ту пору... Нетокма люди, глядика и вороны-то будутъ надо мной смЬнться.
—...А мы ихъ перестрѣляемъ, коли они зубоскалки такія! продолжалъ шутить Жучекъ.—Ну, такъ вотъ что, Ульяша, порѣвіилъ онъ, вдосталь наговорившись съ же
ною,—бѣги ты танерь къ своему хозяину, возьми у него расчетъ, забери все, что у тебя есть и перебирайся ко мнѣ; а завтра мы пріищемъ квартиру и заживемъ своимъ хозяйствомъ. Ежели понадобится лошадь для перевозки, такъ лошадь найми.
Онъ досталъ изъ кармана полтину мѣди и подалъ женѣ. Ульяна ушла. Оставшись одинъ, Жучекъ закурилъ, но обыкновенію, свою люльку и опять началъ ходить но ком
натѣ. Веселое выраженіе лица его вдругъ исчезло. Онъ былъ недоволенъ такой встрѣчей съ женой. Онъ думалъ, что они встрѣтятся, да тутъ же и пропадутъ отъ радости. Вышло какъ-то ие такъ.
А.П. Голицынскій. (Окончаніе слѣдуетъ).

ДРУЗЬЯ

Двѣ солидныя особы
Вмѣстѣ гдѣ-то процвѣтали, Взятки брали, деньги крали
И въ порывѣ странной злобы Другъ на друга клеветали....
Но общественное мнѣнье Вдругъ желанье изъявило,
Чтобъ начальственная сила Къ общей пользѣ населенья Тѣхъ героевъ помирила....
Имъ обѣдъ парадный дали: Помирились тутъ герои
И теперь воруютъ втрое.... Тутъ граждане осерчали На согласіе такое!
Стали ссорить ихъ для пробы,— Но увы! ужь какъ пи бьются, Сплетни все не удаются И солидныя особы
Низачто не разстаются!
Передъ склонностью къ порядку Всѣ невольно растерялись И потомъ ужь догадались
Дать за то обоимъ взятку— Чтобы сиова поругались!
А. Волгинъ.

НЕЧЕГО ПЕНЯТЬ НА ЗЕРКАЛО, КОЛИ РОЖА КРИВА

Нравоученіе въ лицахъ.

I

Передъ судомъ своей совѣсти.
Съ четверга на пятницу Балалай Ивановичъ всю почь заснуть не могъ, все кряхтѣлъ, да съ боку на бокъ поворачивался, ровно вотъ нерина-то его не пухомъ набита была, а булыжникомъ.
— О-о-охъ! Господи... Царица небесная! разшшлялъ Балалай Ивановичъ,—пропечатаютъ! безпремѣнио продернутъ сквозь печать, потому пародъ апаѳемскій, его по
жалуй и деньгами-то не купишь. Чортъ его знаетъ, что за народъ такой. Оно точно, нашелся добрый человѣчекъ,
взялся статеечку настрочить, да хорошо, кабы ее приняли тамъ! А въ другой газетѣ пропечатать—не тотъ смакъ,
потому эпта газетка-то оченно ужь ходка въ купеческомъ кругу-то: вѣрятъ ей, вотъ что. Ахъ ты, чтобъ те.... вонъ они времена-то еще пришли какія—гляди за собой, точно за воромъ за какимъ, а то коли мало-мальски опростоволосишься*—ну! держись! прямо значитъ хватайся за