ОБЪЯВЛЕНІЕ.
«Бѣдная больная вдова, обремененная многочисленнымъ семействомъ, потеряла на дняхъ 100 р. с., и умоляетъ нашедшаго доставить ей эти деньги, чѣмъ онъ окажетъ благодѣяніе несчастной».
НА ДѢЛѢ.
— Кажется, объявленіе мое трогательно написано. Авось добрый человѣкъ сжалится и принесетъ деньги, а мнѣ бы онѣ кь празднику пригодились.

шести вечера. Былъ октябрь мѣсяцъ; погода была пасмурная и улицы изобиловали большими и малыми лужами. На дворѣ стало уже смеркаться. Петръ Петровичъ почти всю дорогу несъ на рукахъ Платошу, а Марья Алексан

дровна вела за руку уставшую до послѣдней степени Олю. Но вотъ въ исходѣ восьмаго часа наши переселенцы достигли наконецъ цѣли своего странствія.
Въ окнахъ новой квартиры горѣли огни и мелькали тѣни. Петръ Петровичъ оживился.
— Ну вотъ, слава Богу, Маша, пріѣхали! Эй, любезный! остановись у этихъ воротъ; а я пойду сказать, чтобы посвѣтили.
Проходитъ пять, десять минутъ; проходитъ полчаса, а Петръ Петровичъ не возвращается. Извощикъ нетерпѣливо начинаетъ ворчать.
Марья Александровна, предчувствуя что-то недоброе, вошла въ дворъ и въ полумракѣ увидѣла Ныркова сидящимъ на ступеняхъ крыльца новой квартиры, откуда
раздавались звуки гитары и удалыя пѣсни. Марья Александровна едва могла вывести своего мужа изъ оцѣпенѣнія, въ которомъ онъ находился.

— Что такое случилось, Петръ Петровичъ?

— Ахъ, Маша, Маша! Что намъ теперь дѣлать? Квартира эта уже занята только что передъ нами и теперь тамъ идетъ пиръ горой...
Марья Александровна остолбенѣла и нз могла вымолвить ни одного слова. Дѣти дрожали отъ холода и усталости. Извощикъ бранился.
Здѣсь я ставлю точку и оканчиваю этотъ правдивый разсказъ, по той уважаемой причинѣ, что и самъ не знаю, какъ Нырковы вынырнули изъ такого безвыходнаго положенія,
Лыбопытный.