почти до потери разсудка, до какого-то безчувственнаго нравственнаго оцѣпененія, и если опъ, Пчельниковъ, не пріѣдетъ къ ней на помощь, то конечно мать воспользуется ея теперешнимъ состояніемъ и выдастъ за че

ловѣка, который въ цѣломъ округѣ извѣстенъ своимъ безобразнымъ, дикимъ нравомъ. ІІо это письмо не пошло но назначенію. Мать зорко слѣдила за всѣми поступ

ками дочери и успѣла перехватить письмо въ то время, когда Наденькина знакомая дѣвочка несла его на почту.
Вскорѣ послѣ этого Пчельниковъ изъ переписки съ своимъ товарищемъ Погостовымъ, учителемъ черепицыискаго уѣзднаго училища, узналъ, что Наденька вы
дана за Бахвалова и терпитъ горькую участь. «Ты не можешь себѣ представить,—писалъ ему Погостовъ,— что за трущоба ее окружаетъ! Какая пучина невѣжества! Какое попраніе человѣческихъ правъ! Съ какимъ тор
жествомъ заглушается здѣсь всякое истинное чувство!— Рабыня своего господина, она ничего не видитъ отъ него, кромѣ побоевъ, ничего не слышитъ, кромѣ брани, потому что не можетъ любить его, какъ мужа, потому что его ласки еще омерзительнѣе его побой. Несчастная женщина попала въ трясину—и трясина скоро засосетъ ее».
Послѣ того прошло уже много времени, но еще и теперь Пчельниковъ не могъ безъ внутренняго содроганія вспомнить о той невыносимой мукѣ, которую испы

тывалъ онъ по прочтеніи этого письма. Цѣлый мѣсяцъ бродилъ опъ тогда изъ стороны въ сторону какъ полу

безумный, цѣлый мѣсяцъ не посѣщалъ лекцій; наконецъ его душевное разстройство разрѣшилось страшной го
рячкой. Молодыя, крѣпкія силы помогли ему перенести тяжелую болѣзнь, а трудная умственная работа, за ко
торую долженъ былъ приняться онъ послѣ болѣзни,
чтобы нагнать упущенное время и не пробыть два года на одномъ курсѣ, помогли ему хоть немного забыться отъ душевныхъ страданій и спокойнѣе относиться къ роковой мысли о Наденькѣ. Съ тѣхъ поръ опъ уже не былъ па родинѣ до настоящаго времени.
Послѣднія воспоминанія сильно взволновали Пчельникова; чтобы нѣсколько успокоиться, опъ отошелъ отъ окна, зажегъ свѣчку и взялъ книгу, но только что хотѣлъ приняться за чтеніе, какъ услышалъ, что въ передней стукнула дверь.
— Кто тамъ? Авдотья, ты? спросилъ онъ, думая, что пришла работница.
— Можно войти? раздался за перегородкой мужской голосъ, показавшійся Пчельникову незнакомымъ.

— Войдите! сказалъ онъ и поднялся съ мѣста.

Въ комнату вошелъ человѣкъ лѣтъ около тридцати, средняго роста, блѣдный, худощавый, съ длинными бѣлокурыми волосами, въ очкахъ; на немъ была надѣта
лѣтняя накидка съ крыльями; синяя суконная Фуражка съ бархатнымъ околышемъ свидѣтельствовала, что вошедшій занимается- просвѣщеніемъ юношества.
— Сережа! промолвилъ опъ, протягивая Пчельникову руки.
— Погостовъ! воскликнулъ лѣкарь и горячо обнялъ гостя.

II

Гость Пчельникова былъ тотъ самый уѣздный учитель, который писалъ ему упомянутое нами письмо о замужствѣ Наденьки Быховой. Лѣкарь познакомился съ нимъ еще въ первый годъ своей университетской жизни;
Погостовъ былъ въ то время студентомъ третьяго курса того же университета, въ который поступилъ Пчельпи
ковъ. Еще до первой встрѣчи съ нимъ Пчельниковъ уже наслышался о немъ, какъ о студентѣ необыкновенно даровитомъ, на котораго возлагали самыя блестящія надежды, которому пророчили самую завидную будущность. Человѣкъ безъ роду и племени, не имѣющій ни
какого состоянія, Погостовъ еще ребенкомъ далъ себѣ
слово выбиться изъ той колеи, въ которую онъ былъ поставленъ рожденіемъ, на болѣе широкое поприще честнымъ путемъ науки; не легко было ему исполнить
это намѣреніе, но силою ума и неустаннымъ трудомъ онъ побѣдилъ всѣ препятствія и двадцати лѣтъ поступилъ въ университетъ, не учившись до него пи въ ка
комъ учебномъ заведеніи. На первыхъ же порахъ онъ заявилъ себя съ самой лучшей стороны, стадъ любим
цемъ преподователей, оракуломъ товарищей. На его Фи

гуру, въ стоптанныхъ сапогахъ, въ худой шинелишкѣ,

служившей ему единственнымъ верхнимъ одѣяніемъ и лѣтомъ, и зимою, взирали съ такимъ же уваженіемъ,
какъ на Фигуру любимаго профессора. Когда онъ являлся въ кружкѣ товарищей, его встрѣчали какъ родпаго,

любимаго брата, всѣ умолкали и восторженно слушали его рѣчи, исполненныя ума и правды. Самъ бѣднякъ,

во всю нредъидуіцую жизнь свою не видавшій почти пи отъ кого ни помощи, ни сочувствія, онъ помогалъ каждому, чѣмъ могъ: и своимъ знаніемъ, и добрымъ со
вѣтомъ, и послѣдней копейкой. II вотъ, уже казалось, что близка достойная награда за его упорный, честный трудъ, за всѣ его лишенія, что онъ уже у цѣли своихъ стремленій, что уже открыто ему широкое поприще для дѣятельности... Но въ концѣ третьяго курса (вскорѣ послѣ того, какъ Пчельниковъ съ нимъ познакомился) все измѣнилось. Погостовъ, по обстоятельствамъ, принужденъ былъ оставить университетъ; онъ вдругъ оказался человѣкомъ неблагонадежнымъ, отъ него отшатну
лись... Погостовъ вынесъ этотъ нравственный ударъ; но, сбитый съ прямой своей дороги, лишеипый будущ