вошло оно (футъ дѣлится на І2 ДЮЙМОВЪ и Т. д.). Тο-же можно сказать и относительно компаса или дѣленія горизонта на 4 части съ дальнѣйшими подраздѣленіями ихъ на половины; интервалы между
градусами компаса естественно дѣлятся на 4 прямыхъ угла. Точно также и лунные мѣсяцы дѣлятся есте
ственно на четверти, имѣющія свои специфическія естественныя особенности. И вездѣ, куда мы ни по
смотримъ, сама природа требуетъ дѣленія на четверти. Ко этому условію удовлетворяетъ только число 12, тогда какъ 10 не дѣлится на 4 части.
Спенсеръ полагаетъ, что наше ариѳметическое счисленіе можетъ и должно приспособиться къ практи
ческимъ требованіямъ жизни, а вовсе не слѣдуетъ приспособлять мѣры и вѣсъ къ теперешнему счисленію. Какъ извѣстно, число 10, лежащее въ основѣ нашей нумераціи, возникло (или, говоря точнѣе, выдвину
лось впередъ изъ другихъ чиселъ), благодаря числу нашихъ пальцевъ, служившихъ въ первобытныя вре
мена нагляднымъ изображеніемъ чиселъ. Римское обозначеніе чиселъ есть ни что иное, какъ изображеніе пальцевъ въ ихъ различныхъ положеніяхъ. Де
сять единицъ, въ свою очередь, соединились въ группы до 10, отчего образовались сотни, тысячи, и т. д.
Ни каждому извѣстно, что въ основу счисленія
МОЖНО взять и всякую другую группу единицъ, кромѣ 10, напр., 12. Достаточно условиться только о томъ, какъ обозначить особой цифрой теперешнія десять
и одиннадцать, а затѣмъ писать число 12, какъ 10, т. е. посредствомъ единицы, поставленной на 2-е мѣсто. При этомъ 100 будетъ изображать уже не сто единицъ, а группу изъ 12 единицъ, взятыхъ 12 разъ, и т. д.
Этимъ достигаются поразительныя удобства. Такъ, напр., 10 дѣлится только на 2 и на 5, тогда какъ 12 дѣлится на 2, 3, 4 и на 6. Въ практической жизни
даже само собою установилась эта высшая единица, аналогичная десятку, обозначенная словомъ дюжина.
Такимъ образомъ, нѣкоторое удобство, представляемое десятичной системой, благодаря существованію десятичныхъ дробей, легко могло-бы быть достигнуто небольшимъ измѣненіемъ въ нашей нумераціи. И такое измѣненіе гораздо легче, чѣмъ измѣненія всѣхъ системъ счисленія и мѣръ, которыя естественно установились въ народныхъ массахъ, въ календаряхъ, въ мореплаваніи, въ торговыхъ отношеніяхъ, въ договорахъ и т. п.
Таковъ - и только таковъ по мнѣнію Спенсера — способъ, которымъ можно было-бы придти къ единству и мѣръ, и ариѳметической нумераціи...
Десятичная система по существу своему и по устройству природы никогда не можешь удовлетворить сполна, требованіямъ жизни, и если она привьется, то
рядомъ съ нею неизбѣжно будутъ жить и другія системы, т. е. останется хаосъ. Главнѣйшей причиной, конечно, будетъ то, что 10 не дѣлится на 3 и на 4, т. е. не даетъ частей, которыя безпрестанно необходимы въ практикѣ.
Таковы въ главныхъ чертахъ возраженія, которыя дѣлаетъ Гербертъ Спенсеръ не только противъ метрической системы, но и противъ нашей, десятичной си
стемы нумераціи. Онъ не предполагаетъ, что его мысль о замѣнѣ нумераціи десятичной нумераціей дюжинами (съ прибавленіемъ двухъ новыхъ цифръ для
десяти и одиннадцати) привьется скоро; но онъ глубоко убѣжденъ, что рано или поздно эта вторая система замѣнитъ первую. Введеніе-же повсюду метри
ческой системы способно только затормозить болѣе идеальное будущее счисленіе.
Если въ настоящее время многіе ученые стоятъ на сторонѣ метрической и десятичной системъ, то это потому только, что въ самой наукѣ нѣть особенной разницы при употребленіи той или другой системы.
Химикъ, біологъ, физіологъ, статистикъ прекрасно обходятся и съ десятичной системой. Ея неудобства возникаютъ только тогда, когда дѣло заходитъ о во
просахъ практики, напр., объ обмѣнѣ, требующемъ иныхъ дѣленій, кромѣ дѣленія па 2 и 5. Правда, въ
настоящее время многія коммерческія учрежденія въ самой Англіи высказались за введеніе метрической системы. Но мотивы ихъ состояли не въ удобствѣ ея, а въ необходимости привести англійское счисленіе къ единству съ общепринятымъ французскимъ. Англій
скіе коммерсанты боялись, что ихъ торговыя дѣла могутъ пострадать отъ этой розни. Спенсеръ доказываетъ, что этотъ страхъ напрасенъ, но мы не будемъ слѣдовать за нимъ далѣе и въ заключеніе приведемъ мнѣніе о томъ-же предметѣ Наполеона I.
Собственно говоря, Наполеонъ выставлялъ противъ метрической системы почти тѣ-же практическія соображенія, которыя мы уже видѣли у Спенсера. Онъ также настаиваетъ на томъ, что 10 дѣлимо только
на 2 и на 5, тогда какъ 12 даетъ дѣлимость втрое большую. Онъ указываетъ на необходимость, которая возникнетъ неизбѣжно при введеніи десятичной си
стемы, - переводить постоянно всѣ установившіяся измѣренія на метрическія, а это дастъ безконечно-ма
лыя дроби, и т. д., и т. д.
Изъ русскихъ публицистовъ на сторону Спенсера и Наполеона склоняется Л. Е. Оболенскій, осторожно, впрочемъ, выражающійся: необходимо, до рѣшенія вопроса о введеніи у насъ метрической системѣ, глубоко обдумать возраженія противъ нея.
«Быть можетъ. — говоритъ г. Оболенскій, было-бы гораздо лучше, ссли-бы Россія взяла на себя иниціативу устройства международнаго конгресса, для установленія единицы мѣръ и вѣсовъ, представляющей большее соотвѣтствіе требованіямъ природы и прак
тической жизни, чѣмъ французскій метръ, созданный
кабинетной мыслью, осложнявшейся національнымъ тщеславіемъ. Быть можетъ, тотъ-же конгрессъ обсудилъ бы и вопросъ о введеніи всюду новой нумераціи, основанной не на десяткахъ, а на дюжинахъ.
Все указываетъ на то, что прогрессъ направится по этому пути, а не по пути десятичной системы.
Новая система, предлагаемая Спенсеромъ и Джономъ Гершелемъ, можетъ встрѣтить развѣ только одно возраженіе: любители каламбуровъ скажутъ, что она будетъ дюжинной системой. Пусть такъ. Но едва-ли этотъ каламбуръ заставитъ людей серьезныхъ отказаться отъ мысли о ея сравнительномъ совершенствѣ.»
Конечно, международный конгрессъ это самое лучшее для приведенія къ одному всего запутаннаго раз
нообразія мѣръ и вѣсовъ, но, какъ кажется, нечего и сомнѣваться, что и этотъ конгрессъ въ концѣ концовъ признаетъ необходимость перехода къ метри
градусами компаса естественно дѣлятся на 4 прямыхъ угла. Точно также и лунные мѣсяцы дѣлятся есте
ственно на четверти, имѣющія свои специфическія естественныя особенности. И вездѣ, куда мы ни по
смотримъ, сама природа требуетъ дѣленія на четверти. Ко этому условію удовлетворяетъ только число 12, тогда какъ 10 не дѣлится на 4 части.
Спенсеръ полагаетъ, что наше ариѳметическое счисленіе можетъ и должно приспособиться къ практи
ческимъ требованіямъ жизни, а вовсе не слѣдуетъ приспособлять мѣры и вѣсъ къ теперешнему счисленію. Какъ извѣстно, число 10, лежащее въ основѣ нашей нумераціи, возникло (или, говоря точнѣе, выдвину
лось впередъ изъ другихъ чиселъ), благодаря числу нашихъ пальцевъ, служившихъ въ первобытныя вре
мена нагляднымъ изображеніемъ чиселъ. Римское обозначеніе чиселъ есть ни что иное, какъ изображеніе пальцевъ въ ихъ различныхъ положеніяхъ. Де
сять единицъ, въ свою очередь, соединились въ группы до 10, отчего образовались сотни, тысячи, и т. д.
Ни каждому извѣстно, что въ основу счисленія
МОЖНО взять и всякую другую группу единицъ, кромѣ 10, напр., 12. Достаточно условиться только о томъ, какъ обозначить особой цифрой теперешнія десять
и одиннадцать, а затѣмъ писать число 12, какъ 10, т. е. посредствомъ единицы, поставленной на 2-е мѣсто. При этомъ 100 будетъ изображать уже не сто единицъ, а группу изъ 12 единицъ, взятыхъ 12 разъ, и т. д.
Этимъ достигаются поразительныя удобства. Такъ, напр., 10 дѣлится только на 2 и на 5, тогда какъ 12 дѣлится на 2, 3, 4 и на 6. Въ практической жизни
даже само собою установилась эта высшая единица, аналогичная десятку, обозначенная словомъ дюжина.
Такимъ образомъ, нѣкоторое удобство, представляемое десятичной системой, благодаря существованію десятичныхъ дробей, легко могло-бы быть достигнуто небольшимъ измѣненіемъ въ нашей нумераціи. И такое измѣненіе гораздо легче, чѣмъ измѣненія всѣхъ системъ счисленія и мѣръ, которыя естественно установились въ народныхъ массахъ, въ календаряхъ, въ мореплаваніи, въ торговыхъ отношеніяхъ, въ договорахъ и т. п.
Таковъ - и только таковъ по мнѣнію Спенсера — способъ, которымъ можно было-бы придти къ единству и мѣръ, и ариѳметической нумераціи...
Десятичная система по существу своему и по устройству природы никогда не можешь удовлетворить сполна, требованіямъ жизни, и если она привьется, то
рядомъ съ нею неизбѣжно будутъ жить и другія системы, т. е. останется хаосъ. Главнѣйшей причиной, конечно, будетъ то, что 10 не дѣлится на 3 и на 4, т. е. не даетъ частей, которыя безпрестанно необходимы въ практикѣ.
Таковы въ главныхъ чертахъ возраженія, которыя дѣлаетъ Гербертъ Спенсеръ не только противъ метрической системы, но и противъ нашей, десятичной си
стемы нумераціи. Онъ не предполагаетъ, что его мысль о замѣнѣ нумераціи десятичной нумераціей дюжинами (съ прибавленіемъ двухъ новыхъ цифръ для
десяти и одиннадцати) привьется скоро; но онъ глубоко убѣжденъ, что рано или поздно эта вторая система замѣнитъ первую. Введеніе-же повсюду метри
ческой системы способно только затормозить болѣе идеальное будущее счисленіе.
Если въ настоящее время многіе ученые стоятъ на сторонѣ метрической и десятичной системъ, то это потому только, что въ самой наукѣ нѣть особенной разницы при употребленіи той или другой системы.
Химикъ, біологъ, физіологъ, статистикъ прекрасно обходятся и съ десятичной системой. Ея неудобства возникаютъ только тогда, когда дѣло заходитъ о во
просахъ практики, напр., объ обмѣнѣ, требующемъ иныхъ дѣленій, кромѣ дѣленія па 2 и 5. Правда, въ
настоящее время многія коммерческія учрежденія въ самой Англіи высказались за введеніе метрической системы. Но мотивы ихъ состояли не въ удобствѣ ея, а въ необходимости привести англійское счисленіе къ единству съ общепринятымъ французскимъ. Англій
скіе коммерсанты боялись, что ихъ торговыя дѣла могутъ пострадать отъ этой розни. Спенсеръ доказываетъ, что этотъ страхъ напрасенъ, но мы не будемъ слѣдовать за нимъ далѣе и въ заключеніе приведемъ мнѣніе о томъ-же предметѣ Наполеона I.
Собственно говоря, Наполеонъ выставлялъ противъ метрической системы почти тѣ-же практическія соображенія, которыя мы уже видѣли у Спенсера. Онъ также настаиваетъ на томъ, что 10 дѣлимо только
на 2 и на 5, тогда какъ 12 даетъ дѣлимость втрое большую. Онъ указываетъ на необходимость, которая возникнетъ неизбѣжно при введеніи десятичной си
стемы, - переводить постоянно всѣ установившіяся измѣренія на метрическія, а это дастъ безконечно-ма
лыя дроби, и т. д., и т. д.
Изъ русскихъ публицистовъ на сторону Спенсера и Наполеона склоняется Л. Е. Оболенскій, осторожно, впрочемъ, выражающійся: необходимо, до рѣшенія вопроса о введеніи у насъ метрической системѣ, глубоко обдумать возраженія противъ нея.
«Быть можетъ. — говоритъ г. Оболенскій, было-бы гораздо лучше, ссли-бы Россія взяла на себя иниціативу устройства международнаго конгресса, для установленія единицы мѣръ и вѣсовъ, представляющей большее соотвѣтствіе требованіямъ природы и прак
тической жизни, чѣмъ французскій метръ, созданный
кабинетной мыслью, осложнявшейся національнымъ тщеславіемъ. Быть можетъ, тотъ-же конгрессъ обсудилъ бы и вопросъ о введеніи всюду новой нумераціи, основанной не на десяткахъ, а на дюжинахъ.
Все указываетъ на то, что прогрессъ направится по этому пути, а не по пути десятичной системы.
Новая система, предлагаемая Спенсеромъ и Джономъ Гершелемъ, можетъ встрѣтить развѣ только одно возраженіе: любители каламбуровъ скажутъ, что она будетъ дюжинной системой. Пусть такъ. Но едва-ли этотъ каламбуръ заставитъ людей серьезныхъ отказаться отъ мысли о ея сравнительномъ совершенствѣ.»
Конечно, международный конгрессъ это самое лучшее для приведенія къ одному всего запутаннаго раз
нообразія мѣръ и вѣсовъ, но, какъ кажется, нечего и сомнѣваться, что и этотъ конгрессъ въ концѣ концовъ признаетъ необходимость перехода къ метри