впрочемъ, чѣмъ и влеченіе нѣмецкаго вкуса къ утрировкѣ. Нигдѣ излюбленный современный мотивъ, окрещенный на разные лады: Coup de fouet, Serpen
tins, или, какъ выразился одинъ художественный критикъ, les macaroni en délire (т. e. макароны, разме
тавшіеся въ припадкѣ горячки) — нигдѣ этотъ мотивъ не доходилъ въ своихъ извилинахъ и выкрутасахъ до тѣхъ предѣловъ, до которыхъ довели его нѣмцы; никогда Вандервельде не дѣлалъ такой Вандервельдов
щины, какая творится въ Германіи; и нигдѣ modern style не облекался въ такія формы, въ какія облекается ихъ стиль «Secession».
Но справедливость требуетъ, чтобы къ этому первому впечатлѣнію была сдѣлана поправка. Германская про
мышленность такъ быстро разрослась, она на столько наводняетъ дешевыми товарами и родную страну, и ино
странные рынки, что въ этой массѣ производствъ тонутъ и остаются незамѣтными произведенія дѣйствительно художественныя. А что таковыя существуютъ, показала Германія на выставкѣ. Вт, Дрезденѣ, Мюнхенѣ, Дюссель
дорфѣ, Карлсруэ, Штутгартѣ существуютъ въ данное время весьма интересные художественные кружки и цѣлый рядъ прекрасныхъ художниковъ, посвятившихъ себя прикладному искусству. Berlepsch’y Valendas, одному изъ самыхъ плодовитыхъ, принадлежали интересныя работы въ мебели, кованомъ желѣзѣ, пе
реплетномъ дѣлѣ и т. п. Не менѣе интересны были работы Bruno Paul, Bernhard Pancock, Rich. Rimerschmied и др. Профессоръ Max Läuger выставилъ гон
чарныя издѣлія, носящія настоящій художественный отпечатокъ. Нѣкоторыя отрасли промышленности сильно выдвинулись впередъ, какъ напр., книгоиздательство, которому посвятили свои труды такіе ху
дожники, какъ Joseph Sattler, Max Klinger, Eckmann и Behrens. Всемірная выставка вполнѣ ясно показала,
что прикладное искусство Германіи не сказало еще своего послѣдняго слова она показала тоже, что въ своемъ развитіи оно ста
новится съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе самостоятельнымъ и что не да
леко время, когда и тамъ выработаются оригинальныя и вполнѣ художественныя производства.
Такую же оригинальность и художественность можно было найти и у датчанъ, норвежцевъ, голландцевъ, фин
ляндцевъ, — словомъ, у всѣхъ народовъ, которые тѣсно связали свои производства съ искусствомъ.
Обращаясь теперь къ отдѣльнымъ отраслямъ, слѣдуетъ замѣтить, что двѣ изъ нихъ въ особенности получили за послѣднее время сильное и вполнѣ новое развитіе. Это, во первыхъ — кера
мика и родственное, ей производство стекла, а во вторыхъ — ювелирное искус
ство. Правда, какъ одно, такъ и другое обязаны своему развитію нѣсколькимъ выдающимся мастерамъ, которые яви
лись для нихъ не только художниками — творцами, но и настоящими новаторами.
Въ гончарномъ дѣлѣ такимъ былъ
Крогъ въ Копенгагенѣ, внесшій въ производство фарфора большого огня совершенно но
вые декоративные пріемы, и создавшій такъ называемый Дат
скій фарфоръ, — одинъ изъ са
мыхъ художественныхъ въ наше время. Такими были во Франціи
Delaherche, Damouse, Bigot, Muller и многіе другіе, посвятившіе себя художественному производству грэ, т. е. глинѣ самаго сильнаго обжига, въ чемъ и достигли блестящихъ результатовъ. Благодарящимъ гончарное дѣло нашло вновь обширное поле при
мѣненія, а именно — строительное дѣло, въ которомъ все бо
лѣе и болѣе примѣняютъ грэ какъ прекрасный, вполнѣ прочный и художественный матеріалъ.
Еще болѣе выдающимся мастеромъ явился Emile Gallé, въ Нанси, посвятившій себя производству художественнаго стекла. Главная особенность и,
можно сказать, достоинство его производства — въ томъ, что онъ не прибѣгаетъ болѣе къ эмалировкѣ, живописи по стеклу, позолотѣ и т. п. накладнымъ
декоративнымъ отдѣлкамъ, не имѣющимъ собственно никакого родства съ самимъ матеріаломъ. Gallé, на
оборотъ, достигаетъ своихъ эффектовъ обработкой самой массы стекла, которую онъ окрашиваетъ въ удивительные цвѣта, гравируетъ, шлифуетъ, травитъ и пр. Но Gallé не только мастеръ, — онъ еще и глубокій художникъ, и поэтъ. И дѣйствительно, на своихъ издѣліяхъ онъ какъ бы воспѣваетъ гимнъ дорогой ему родной природѣ.
Рис. 19. Подвѣска
раб. Веверъ.
Рис. 20. Гребни раб. Лалика.
tins, или, какъ выразился одинъ художественный критикъ, les macaroni en délire (т. e. макароны, разме
тавшіеся въ припадкѣ горячки) — нигдѣ этотъ мотивъ не доходилъ въ своихъ извилинахъ и выкрутасахъ до тѣхъ предѣловъ, до которыхъ довели его нѣмцы; никогда Вандервельде не дѣлалъ такой Вандервельдов
щины, какая творится въ Германіи; и нигдѣ modern style не облекался въ такія формы, въ какія облекается ихъ стиль «Secession».
Но справедливость требуетъ, чтобы къ этому первому впечатлѣнію была сдѣлана поправка. Германская про
мышленность такъ быстро разрослась, она на столько наводняетъ дешевыми товарами и родную страну, и ино
странные рынки, что въ этой массѣ производствъ тонутъ и остаются незамѣтными произведенія дѣйствительно художественныя. А что таковыя существуютъ, показала Германія на выставкѣ. Вт, Дрезденѣ, Мюнхенѣ, Дюссель
дорфѣ, Карлсруэ, Штутгартѣ существуютъ въ данное время весьма интересные художественные кружки и цѣлый рядъ прекрасныхъ художниковъ, посвятившихъ себя прикладному искусству. Berlepsch’y Valendas, одному изъ самыхъ плодовитыхъ, принадлежали интересныя работы въ мебели, кованомъ желѣзѣ, пе
реплетномъ дѣлѣ и т. п. Не менѣе интересны были работы Bruno Paul, Bernhard Pancock, Rich. Rimerschmied и др. Профессоръ Max Läuger выставилъ гон
чарныя издѣлія, носящія настоящій художественный отпечатокъ. Нѣкоторыя отрасли промышленности сильно выдвинулись впередъ, какъ напр., книгоиздательство, которому посвятили свои труды такіе ху
дожники, какъ Joseph Sattler, Max Klinger, Eckmann и Behrens. Всемірная выставка вполнѣ ясно показала,
что прикладное искусство Германіи не сказало еще своего послѣдняго слова она показала тоже, что въ своемъ развитіи оно ста
новится съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе самостоятельнымъ и что не да
леко время, когда и тамъ выработаются оригинальныя и вполнѣ художественныя производства.
Такую же оригинальность и художественность можно было найти и у датчанъ, норвежцевъ, голландцевъ, фин
ляндцевъ, — словомъ, у всѣхъ народовъ, которые тѣсно связали свои производства съ искусствомъ.
Обращаясь теперь къ отдѣльнымъ отраслямъ, слѣдуетъ замѣтить, что двѣ изъ нихъ въ особенности получили за послѣднее время сильное и вполнѣ новое развитіе. Это, во первыхъ — кера
мика и родственное, ей производство стекла, а во вторыхъ — ювелирное искус
ство. Правда, какъ одно, такъ и другое обязаны своему развитію нѣсколькимъ выдающимся мастерамъ, которые яви
лись для нихъ не только художниками — творцами, но и настоящими новаторами.
Въ гончарномъ дѣлѣ такимъ былъ
Крогъ въ Копенгагенѣ, внесшій въ производство фарфора большого огня совершенно но
вые декоративные пріемы, и создавшій такъ называемый Дат
скій фарфоръ, — одинъ изъ са
мыхъ художественныхъ въ наше время. Такими были во Франціи
Delaherche, Damouse, Bigot, Muller и многіе другіе, посвятившіе себя художественному производству грэ, т. е. глинѣ самаго сильнаго обжига, въ чемъ и достигли блестящихъ результатовъ. Благодарящимъ гончарное дѣло нашло вновь обширное поле при
мѣненія, а именно — строительное дѣло, въ которомъ все бо
лѣе и болѣе примѣняютъ грэ какъ прекрасный, вполнѣ прочный и художественный матеріалъ.
Еще болѣе выдающимся мастеромъ явился Emile Gallé, въ Нанси, посвятившій себя производству художественнаго стекла. Главная особенность и,
можно сказать, достоинство его производства — въ томъ, что онъ не прибѣгаетъ болѣе къ эмалировкѣ, живописи по стеклу, позолотѣ и т. п. накладнымъ
декоративнымъ отдѣлкамъ, не имѣющимъ собственно никакого родства съ самимъ матеріаломъ. Gallé, на
оборотъ, достигаетъ своихъ эффектовъ обработкой самой массы стекла, которую онъ окрашиваетъ въ удивительные цвѣта, гравируетъ, шлифуетъ, травитъ и пр. Но Gallé не только мастеръ, — онъ еще и глубокій художникъ, и поэтъ. И дѣйствительно, на своихъ издѣліяхъ онъ какъ бы воспѣваетъ гимнъ дорогой ему родной природѣ.
Рис. 19. Подвѣска
раб. Веверъ.
Рис. 20. Гребни раб. Лалика.