БЕЗ ВСЯКИХ ПОСРЕДНИКОВ!
Ч
УДАКУ еще нет и девяти месяцев от роду, но уже тесно ему стадо в Москве, в редакционных комнатах на Страстном бульваре.
У ЧУДАКА отличная связь с читателем. Сотни писем непрерывным потоком падают из сумки почтальона на письменные столы. Читатели и рабкоры сообщают, рассказывают, ободряют, критикуют. Но всего этого уже мало.
Глубже на меаа! И самолично, без всяких посредников! Вот новый лозунг редакции ЧУДАКА! II без всякой волокиты он уже проведен в жизнь. Срочно, без долгих сборов п разговоров, чудаки выехали на места. Ах, если бы так гладко проходили все партийные и советские моби.шзацнн1
Конечно, кое-кто будет ворчливо искать недостатков в идее звезшого пробега ЧУДАКА. И кое-кто скажет:
— Пришли, понюхали и ушли! Разве же так можно? Эго наездничество! Это галошшчество! Это наскокничество! Это полетннчество! Мы годами живем в провинции, и то не осмеливаемся о ней писать. А тут — раз — раз, и готово!
Такие придирки не смущают ЧУДАКА. Он знает, что моментальный снимок правдивее тщательно выписанной картины. Он знает, что жизнь надо наблюдать врасплох, без предварительною предупреждения. Пусть испуганные мещане брюзжат, ско1ько «лезет. ЧУДАК не собьется со своего пути. На его страницах за Ту юй вскоре мелькнет Орел. За Нижним— Саратов, Муром, Тамбов, Одесса, Эрчвань, Пркхтск... Мы, чудаки, доберемся и до Бодайбо—даем вам честное слово!
II всюду, глядя на жизнь собственными своими глазами, оиишем все, что в ней, в жизни, есть хорошего и плохого, позорного и почетного.
Враги скажут: — «Ехать вам и не доехать!» Наши же читатели — друзья и многочисленные чудако-корреспонденты, придут нам на помощь и заранее, как хорошие квартирьеры, отметят мелком гнезда классовых врагов, штабы бюрократизма,
уголки взяточников, подхалимов, особняки пошлости. В каждом городе живут друзья ЧУДАКА, и они придут нам ыа помощь.
ВОЖДИ ТУЛЬСКОГО ГУБФИНОТДЕЛА СИДЯТ В ТЮРЬМЕ. — ГЕНЕРАЛ-МАЙОР СУВОРОВ НА ПЕНСИИ ГУБСТРАХКАССЫ. — НАДМЕННАЯ РЕГИСТРАТУРА. — ДОКТОР РАБИНОВИЧ ПРИНИМАЕТ ТОЛЬКО КОММУНАЛЬНИКОВ. — «ИНСТРУКЦИЯ О ПОРЯДКЕ СОСТАВЛЕНИЯ,
ПРОХОЖДЕНИЯ И ОФОРМЛЕНИЯ ВСЕЙ ДОКУМЕНТАЦИИ ПО УЧЕТУ ЗАРПЛАТЫ».
Д
алеко за полночь мы в езжали в Тулу.
Тулу приятно наблюдать ночью,
когда знакомишься с советскими учрежд ниями по вывескам.
Первая вывеска, которая заманчиво маячила нам издали, — «Тульский Губфипотдел». Она сулпла нам отдых и первые радостные известия о советском городе.
— Работают? — спросили мы швейцара.
— Сидят.
— В кабинете? — В тюрьме.
Мы недоумеваем. В этом милом ведомстве всегда выносились резолюции «расширить, углубить и согласовать».
— Верно-говорит швейцар, — но все Эти резолюции применялись к нэпу.
Губернский ревизор — Мозжечков ездил за государственный счет вгнчаться в Ленинград. А зав. Ситников из ко
мандировок привозил поповских дочерей и, по юбно Шейлоку, за их устройство требовал «женский магарыч».
А на чистке весь аппарат ГФО молчал.
В приемной Губстрахкассы нас отказались принять. По коридорам блуж
дали престарелые пролетарии Тулы и безработные комапдиры запаса. Затем раскрылась дверь приемной, н оттуда вышел толстяк с нафабренными усами.
— Господа, —сказал толстяк,—вы должны помнить генерал-майора Суворова. Я получал награды от царского правительства, и я уверен...
— Будьте уверены! — успокаивали майора чиновники в толстовках.
— Я,—бывший губернатор города Вятки! — горячился костлявый стари
кашка.—Мон заслуги неосиоримы, а вы
осмеливаетесь оспаривать мое право на пенсию!..
— Что вы, что вы, губернатор, мы никогда не осмелимся, вот другие...
Когда все генералы, губернаторы, полковники и прочие чины были успокоены и обпадежеиы, в коридор к пре
старелым пролетариям выбежал регистратор и скороговоркой об явил:
— Товарищи, на сегодня прием окончен, приходите завтра
Регистраторы в Туле — своеобразная каста. Они очень заносчивы, надменны и грубы. Peiистратор Губстрахкассы полагает, что его пребывание в канце
... Из окна трехэтажного дома спускали длинный циркуляр.
лярии есть сплошное педоразумение. С такой изящной фигурой можно слу
жить в балете, наездником в цирке, сниматься для экрана.
Примерно таких же взглядов придерживается регистраторша амбулатории m - Не Коробкова. Она участница всех домашних благотворительных журфик
сов и концертов. Она мелодекламирует, ноет и играет на скрипке. Ее тянет на сцепу, а ее беспокоят по поводу больничных листиков.
— Убирайтесь, вы мне надое ш!
Говорят, что после таких окриков регистраторши посетители робко и незаметно исчезают.
Мы продолжали наш звездный пробег по Туле и натыкались на кумовство, головотяпство, бюрократизм боль
ших и маленьких чиновников. Но мы выбрали для этого неудобное время. М л предостерегаем всех физкультурни
ков: не состязайтесь, обходите, минуите Тулу. Тула строится, ремонтир\ется, весь город взрыт, легко можно искалечиться. Пострадали и мы, попав в канал, где прокладываются канализационные трубы.
За первой медицинской помощью мы обратились в Соматическую больницу к дежурному врачу Рабиновичу.
— А вы какого союза? — Печатников.
— Не могу. Печатников не принимаю, не моего района.
Так мы столкнулись с тульским ведомством здравоохранения.
Оставалось несколько часов до окончания пробега. Эт° время мы решили уделить Дому Союзов. Но по дороге из окна трехэтажного дома спускали вниз длинную белую ленту.
Когда мы поближе подошли, нам об‘- яснили, что это четырнадцати - метро
вый профсоюзный циркуляр. Назывался
он так: «Инструкция о порядке составления, прохождения и оформления всей документации по учету зарплаты». — Что за язык?
— Бюрократический.
Д. Кунин