покупатели, повидимому голодные, заплативъ деньги за купленный хлѣбъ, не только не просятъ, чтобы
его дали побольше, но не ѣдятъ его и не берутъ съ собой, а стараются незамѣтно сунуть его тутъ-же, въ лавкѣ, въ какой нибудь укромный уголокъ, и затѣмъ, съ сытымъ и довольнымъ видомъ, уходятъ. Присма
триваемся далѣе и видимъ, что нѣкоторые изъ нихъ приторговываютъ за немалыя деньги (много дороже стоимости купленнаго хлѣба) подходящаго субъекта,
который и съѣдаетъ втихомолку ихъ покупки, въ то
время, какъ они имитируютъ передъ прикащикомъ жевательныя движенія съ пустымъ ртомъ — и уходятъ, оставивъ его въ полномъ убѣжденіи, что они за свои деньги наѣлись до отвала.
А если прибавить еще къ этому, что двери лавки чуть не ломятся отъ напора толпы, желающей туда проникнуть, и что немногіе, попадающіе въ лавку счастливцы немедленно начинаютъ съ полной серьез
ностью продѣлывать всѣ описанные обряды, то наше недоумѣніе будетъ полнымъ.
Очевидно, мы примемъ этихъ людей за умалишенныхъ или, по крайней мѣрѣ, за большихъ чудаковъ.
Но наше недоумѣніе сразу исчезнетъ, и всѣ эти, повидимому совершенно безсмысленныя манипуляціи окажутся полными значенія, если намъ шепнутъ, что существуетъ мѣстный обычай, въ силу котораго занять извѣстное положеніе, хорошее мѣсто, словомъ — поль
зоваться благами земными, — можетъ только тотъ, кто наѣлся въ одной изъ этихъ лавокъ — въ чемъ и выдается приказчикомъ соотвѣтствующая контрамарка.
Очевидно - въ этой-то контрамаркѣ и лежитъ вся суть дѣла — если не для всѣхъ, то для огромнаго большинства.
Поставимъ на мѣсто лавокъ - высшія техническія училища, на мѣсто съѣстныхъ припасовъ - науки, про
ходимыя въ этихъ училищахъ, назовемъ контрамарку — дипломомъ объ окончаніи курса: — аналогія получится совершенная.
Этимъ объясняется, почему вездѣ и почти поголовно всѣ студенты, попавъ въ техническую школу, не стараются получить отъ нея максимумъ знаній, которыя она могла бы имъ дать, но наоборотъ, и минимумъ-то знаній пріобрѣтаютъ лишь при содѣйствіи принудительныхъ мѣръ, каковыми являются обязатель
ные экзамены и репетиціи, срочность исполненія работъ и всякаго рода взысканія за плохія отмѣтки оставленіе на второй годъ, лишеніе стипендій, увольненіе и т п.; рѣдчайшія исключенія не могутъ нарушить общей картины. Нѣкоторая старательность и интересъ къ спеціальной работѣ замѣчаются, правда, иногда на старшихъ курсахъ, но, во первыхъ, къ этому времени уже кое какъ пройдены и свалены въ архивъ тѣ науки, основательное знаніе которыхъ именно и должно бы служить надежнымъ фундаментомъ для ихъ послѣ
дующаго приложенія; во вторыхъ-же, даже и на стар
шихъ курсахъ стимуломъ является, чаще всего, не любовь къ спеціальности а боязнь получить недо
статочно пышный дипломъ, смутный контуръ котораго уже начинаетъ вырисовываться на школьномъ горизонтѣ.
Этимъ же объясняется и абсентеизмъ студентовъ на практическихъ занятіяхъ, и полный неуспѣхъ всѣхъ
необязательныхъ предметовъ, по которымъ нѣтъ экзаменовъ, и сравнительно лучшее знаніе предмета на экза
менахъ у болѣе строгихъ профессоровъ — хотя бы этотъ предметъ былъ и скученъ, и далекъ отъ центра тяжести спеціальности даннаго училища.
Этимъ же объясняется и тотъ несомнѣнный успѣхъ, который имѣютъ «натаскиватели» — по крайней мѣрѣ тѣ изъ нихъ, которые добросовѣстно относятся къ своему дѣлу: занятія у такого «натаскивателя» не даютъ абсолютно никакихъ правъ, но даютъ знанія, хотя бы и одностороннія (въ силу условій пріемнаго экзамена); и ясно, что если ученикъ заплатилъ свои кровныя деньги такому ментору, то онъ лѣниться не будетъ.
Многое объясняется этимъ....
Стало быть, все рѣшеніе вопроса лежитъ не въ высшей технической школѣ, а внѣ ея и, пока эти внѣшнія условія не измѣнятся, не можетъ измѣниться и отношеніе большинства учащейся молодежи къ учебному дѣлу, какихъ бы чудодѣйственныхъ профессоровъ ни заводила школа, какія бы деньги ни тратились на ея оборудованіе и содержаніе.
По поводу несамостоятельнаго исполненія многими студентами разсчетовъ, письменныхъ и графическихъ работъ или, проще говоря заказыванія этихъ работъ, чтобы потомъ выдать ихъ за свои, — нельзя не отмѣ
тить нѣкоторую странность. Молодежь вообще всегда очень чуткая къ разницѣ между честнымъ и не честнымъ, въ отношеніи къ этой формѣ подлога проявляетъ поразительную терпимость. Это можно объяснить, пожалуй, остатками ученической этики младшей и средней школы, по которой учитель естест
венный врагъ, и всякая пакость — не пакость, если она продѣлана съ учителемъ; отчасти же тѣмъ, что въ существованіи самаго «института» заказыванія под
ложныхъ работъ заинтересованы не только заказчики, но и исполнители этихъ работъ; тѣ и другіе, вмѣстѣ взятые, образуютъ на любомъ курсѣ солидное боль
шинство, сплоченное солидарностью матеріальныхъ интересовъ, тогда какъ за остальныхъ, за меньшинство — только этика, цементъ слишкомъ не надежный. .
Возвращаюсь къ реферату И. Т. По поводу отвлеченія профессоровъ посторонними занятіями отъ ихъ
учебнаго дѣла, либо самъ Дж. Перри, либо референтъ впадаетъ въ явное противорѣчіе. Для того, чтобы всегда безошибочно отличить подложную работу отъ исполненной самостоятельно, и притомъ сдѣлать это у себя дома (какъ это дѣлаютъ, по словамъ рефе
рента, англійскіе профессора), т. е. въ отсутствіи самаго автора работы, бесѣда съ которымъ зачастую можетъ обнаружить подлогъ, — надо имѣть, кромѣ на
учныхъ талантовъ, еще и талантъ полицейскаго сыщика, а это не всякому дано.
Въ предыдущей же части реферата указывается, наоборотъ, что профессоръ долженъ непрерывно за
ниматься практикой, не покидая ея во все время своей преподавательской дѣятельности, и съ этимъ положе
ніемъ, очевидно, нельзя не согласиться. Но референтъ не имѣлъ, вѣроятно, въ виду практики безплатной; всякая же платная практика явится, конечно, по отно
шенію къ школѣ — стороннимъ заработкомъ. Такимъ образомъ, оба эти положенія явно противорѣчатъ
его дали побольше, но не ѣдятъ его и не берутъ съ собой, а стараются незамѣтно сунуть его тутъ-же, въ лавкѣ, въ какой нибудь укромный уголокъ, и затѣмъ, съ сытымъ и довольнымъ видомъ, уходятъ. Присма
триваемся далѣе и видимъ, что нѣкоторые изъ нихъ приторговываютъ за немалыя деньги (много дороже стоимости купленнаго хлѣба) подходящаго субъекта,
который и съѣдаетъ втихомолку ихъ покупки, въ то
время, какъ они имитируютъ передъ прикащикомъ жевательныя движенія съ пустымъ ртомъ — и уходятъ, оставивъ его въ полномъ убѣжденіи, что они за свои деньги наѣлись до отвала.
А если прибавить еще къ этому, что двери лавки чуть не ломятся отъ напора толпы, желающей туда проникнуть, и что немногіе, попадающіе въ лавку счастливцы немедленно начинаютъ съ полной серьез
ностью продѣлывать всѣ описанные обряды, то наше недоумѣніе будетъ полнымъ.
Очевидно, мы примемъ этихъ людей за умалишенныхъ или, по крайней мѣрѣ, за большихъ чудаковъ.
Но наше недоумѣніе сразу исчезнетъ, и всѣ эти, повидимому совершенно безсмысленныя манипуляціи окажутся полными значенія, если намъ шепнутъ, что существуетъ мѣстный обычай, въ силу котораго занять извѣстное положеніе, хорошее мѣсто, словомъ — поль
зоваться благами земными, — можетъ только тотъ, кто наѣлся въ одной изъ этихъ лавокъ — въ чемъ и выдается приказчикомъ соотвѣтствующая контрамарка.
Очевидно - въ этой-то контрамаркѣ и лежитъ вся суть дѣла — если не для всѣхъ, то для огромнаго большинства.
Поставимъ на мѣсто лавокъ - высшія техническія училища, на мѣсто съѣстныхъ припасовъ - науки, про
ходимыя въ этихъ училищахъ, назовемъ контрамарку — дипломомъ объ окончаніи курса: — аналогія получится совершенная.
Этимъ объясняется, почему вездѣ и почти поголовно всѣ студенты, попавъ въ техническую школу, не стараются получить отъ нея максимумъ знаній, которыя она могла бы имъ дать, но наоборотъ, и минимумъ-то знаній пріобрѣтаютъ лишь при содѣйствіи принудительныхъ мѣръ, каковыми являются обязатель
ные экзамены и репетиціи, срочность исполненія работъ и всякаго рода взысканія за плохія отмѣтки оставленіе на второй годъ, лишеніе стипендій, увольненіе и т п.; рѣдчайшія исключенія не могутъ нарушить общей картины. Нѣкоторая старательность и интересъ къ спеціальной работѣ замѣчаются, правда, иногда на старшихъ курсахъ, но, во первыхъ, къ этому времени уже кое какъ пройдены и свалены въ архивъ тѣ науки, основательное знаніе которыхъ именно и должно бы служить надежнымъ фундаментомъ для ихъ послѣ
дующаго приложенія; во вторыхъ-же, даже и на стар
шихъ курсахъ стимуломъ является, чаще всего, не любовь къ спеціальности а боязнь получить недо
статочно пышный дипломъ, смутный контуръ котораго уже начинаетъ вырисовываться на школьномъ горизонтѣ.
Этимъ же объясняется и абсентеизмъ студентовъ на практическихъ занятіяхъ, и полный неуспѣхъ всѣхъ
необязательныхъ предметовъ, по которымъ нѣтъ экзаменовъ, и сравнительно лучшее знаніе предмета на экза
менахъ у болѣе строгихъ профессоровъ — хотя бы этотъ предметъ былъ и скученъ, и далекъ отъ центра тяжести спеціальности даннаго училища.
Этимъ же объясняется и тотъ несомнѣнный успѣхъ, который имѣютъ «натаскиватели» — по крайней мѣрѣ тѣ изъ нихъ, которые добросовѣстно относятся къ своему дѣлу: занятія у такого «натаскивателя» не даютъ абсолютно никакихъ правъ, но даютъ знанія, хотя бы и одностороннія (въ силу условій пріемнаго экзамена); и ясно, что если ученикъ заплатилъ свои кровныя деньги такому ментору, то онъ лѣниться не будетъ.
Многое объясняется этимъ....
Стало быть, все рѣшеніе вопроса лежитъ не въ высшей технической школѣ, а внѣ ея и, пока эти внѣшнія условія не измѣнятся, не можетъ измѣниться и отношеніе большинства учащейся молодежи къ учебному дѣлу, какихъ бы чудодѣйственныхъ профессоровъ ни заводила школа, какія бы деньги ни тратились на ея оборудованіе и содержаніе.
По поводу несамостоятельнаго исполненія многими студентами разсчетовъ, письменныхъ и графическихъ работъ или, проще говоря заказыванія этихъ работъ, чтобы потомъ выдать ихъ за свои, — нельзя не отмѣ
тить нѣкоторую странность. Молодежь вообще всегда очень чуткая къ разницѣ между честнымъ и не честнымъ, въ отношеніи къ этой формѣ подлога проявляетъ поразительную терпимость. Это можно объяснить, пожалуй, остатками ученической этики младшей и средней школы, по которой учитель естест
венный врагъ, и всякая пакость — не пакость, если она продѣлана съ учителемъ; отчасти же тѣмъ, что въ существованіи самаго «института» заказыванія под
ложныхъ работъ заинтересованы не только заказчики, но и исполнители этихъ работъ; тѣ и другіе, вмѣстѣ взятые, образуютъ на любомъ курсѣ солидное боль
шинство, сплоченное солидарностью матеріальныхъ интересовъ, тогда какъ за остальныхъ, за меньшинство — только этика, цементъ слишкомъ не надежный. .
Возвращаюсь къ реферату И. Т. По поводу отвлеченія профессоровъ посторонними занятіями отъ ихъ
учебнаго дѣла, либо самъ Дж. Перри, либо референтъ впадаетъ въ явное противорѣчіе. Для того, чтобы всегда безошибочно отличить подложную работу отъ исполненной самостоятельно, и притомъ сдѣлать это у себя дома (какъ это дѣлаютъ, по словамъ рефе
рента, англійскіе профессора), т. е. въ отсутствіи самаго автора работы, бесѣда съ которымъ зачастую можетъ обнаружить подлогъ, — надо имѣть, кромѣ на
учныхъ талантовъ, еще и талантъ полицейскаго сыщика, а это не всякому дано.
Въ предыдущей же части реферата указывается, наоборотъ, что профессоръ долженъ непрерывно за
ниматься практикой, не покидая ея во все время своей преподавательской дѣятельности, и съ этимъ положе
ніемъ, очевидно, нельзя не согласиться. Но референтъ не имѣлъ, вѣроятно, въ виду практики безплатной; всякая же платная практика явится, конечно, по отно
шенію къ школѣ — стороннимъ заработкомъ. Такимъ образомъ, оба эти положенія явно противорѣчатъ