томства и чрезвычайную твердость души Василіевой въ бореніи съ неодолимымъ рокомъ: вкусивъ всю горесть Державства несчастнаго, уловленнаго властолюбіемъ, и свѣдавъ, что вѣ
нецъ бываетъ иногда нѳ наградою, а казнію, Шуйскій палъ съ величіемъ въ развалинахъ Государства!
Онъ хотѣлъ добра отечеству, и безъ сомнѣнія искренно: еще болѣе хотѣлъ угождать Россіянамъ. Видѣвъ столько злоупотребленій неограниченной Державной влаети, Шуйскій думалъ устранить ихъ и плѣнить Россію новостію важною. Въ часъ своего воцаренія, когда Вельможи, сановники и граждане клялися ему въ вѣрности, самъ нареченный Вѣнценосецъ, къ общему изумлонію, далъ присягу, дотолѣ неслыханную: 1) не
казнить смертію никого безъ суда Воярскаго, истиннаго, законнаго; 2) преступниковъ не лишать имѣнія, но оставлять его въ наслѣдіе женамъ и дѣтямъ невиннымъ; 3) въ извѣтахъ требовать прямыхъ, явныхъ уликъ съ очей на очи, и нака
зывать клеветниковъ тѣмъ же, чему они подвергалн винимыхъ ими несправедлиііо (4). „Мы желаемъ (говорилъ Василій), „чтобы православное Христіанство наслаждалось миромъ и „тишиною подъ нашею Царскою хранительною властію“ — и велѣвъ читать грамоту, которая содержала въ ссбѣ означенный уставъ, цѣловалъ крестъ въ удостовѣреніе, что исполнитъ сго
добросовѣстно. Симъ священнымъ обѣтомъ мыслилъ новый Дарь избавить Россіянъ отъ двухъ ужасныхъ золъ своего вѣка: отъ ложныхъ доносовъ и беззаконныхъ опалъ, соединенныхъ съ разореніомъ цѣлыхъ сѳмействъ въ пользу алчной казны; мыслилъ, въ годину смятеній и бѣдствій, дать гражданамъ то благо, коего не знали ни дѣды, ни отцы наши до человѣколюбиваго царствованія Екатерины Второй. Но вмѣсто признательности, многіе люди, знатные и не знатные, изъявили него
дованіе, и напомнили Василію правило, уставленное Іоанномъ III, что не Государь народу, а только народъ Государю даетъ клятву (5). Сіи Россіяне были искренніе друзья отечестна.
не рабы и но льстецы низкіе: имѣя въ свѣжей памяти грозы тиранства, еще помнили и бурные дни Іоаннова младенчества, когда власть Царская въ пеленахъ дремала: боялись ея стѣ
Клятва Васи
ліева.
нецъ бываетъ иногда нѳ наградою, а казнію, Шуйскій палъ съ величіемъ въ развалинахъ Государства!
Онъ хотѣлъ добра отечеству, и безъ сомнѣнія искренно: еще болѣе хотѣлъ угождать Россіянамъ. Видѣвъ столько злоупотребленій неограниченной Державной влаети, Шуйскій думалъ устранить ихъ и плѣнить Россію новостію важною. Въ часъ своего воцаренія, когда Вельможи, сановники и граждане клялися ему въ вѣрности, самъ нареченный Вѣнценосецъ, къ общему изумлонію, далъ присягу, дотолѣ неслыханную: 1) не
казнить смертію никого безъ суда Воярскаго, истиннаго, законнаго; 2) преступниковъ не лишать имѣнія, но оставлять его въ наслѣдіе женамъ и дѣтямъ невиннымъ; 3) въ извѣтахъ требовать прямыхъ, явныхъ уликъ съ очей на очи, и нака
зывать клеветниковъ тѣмъ же, чему они подвергалн винимыхъ ими несправедлиііо (4). „Мы желаемъ (говорилъ Василій), „чтобы православное Христіанство наслаждалось миромъ и „тишиною подъ нашею Царскою хранительною властію“ — и велѣвъ читать грамоту, которая содержала въ ссбѣ означенный уставъ, цѣловалъ крестъ въ удостовѣреніе, что исполнитъ сго
добросовѣстно. Симъ священнымъ обѣтомъ мыслилъ новый Дарь избавить Россіянъ отъ двухъ ужасныхъ золъ своего вѣка: отъ ложныхъ доносовъ и беззаконныхъ опалъ, соединенныхъ съ разореніомъ цѣлыхъ сѳмействъ въ пользу алчной казны; мыслилъ, въ годину смятеній и бѣдствій, дать гражданамъ то благо, коего не знали ни дѣды, ни отцы наши до человѣколюбиваго царствованія Екатерины Второй. Но вмѣсто признательности, многіе люди, знатные и не знатные, изъявили него
дованіе, и напомнили Василію правило, уставленное Іоанномъ III, что не Государь народу, а только народъ Государю даетъ клятву (5). Сіи Россіяне были искренніе друзья отечестна.
не рабы и но льстецы низкіе: имѣя въ свѣжей памяти грозы тиранства, еще помнили и бурные дни Іоаннова младенчества, когда власть Царская въ пеленахъ дремала: боялись ея стѣ
Клятва Васи
ліева.