СОВPЕМЕННЫЙ ЧАЦKIЙ.

„Прислуживаться радъ » !
Ѳедотъ и Василій Кириловичъ, ушли.
ІІфу-у! отдулся Семенъ Кириловичъ, отправивч» брата въ баню и пошелъ въ столовую, гдѣ семейство его сидѣло за чаемъ.
Въ столовой за чаемъ сидѣли: жепа Семена Кириловича, старшій сынъ его Кузьма Семеновичъ, молодой человѣкъ лѣтъ девятнадцати и двое младшихъ сыновей Петя и Миша.
— Чтой-то, ай опять братецъ твой любезный припожаловалъ? встрѣтила Закоблучина жена.
— Да, отвѣтилъ онъ, садясь къ столу.
— Пропился, какъ и всегда; опять ни одѣться, ни обуться не во что, предположила жена, подавая мужу стаканъ чаю.
— Ты слышь, Татьяна Микитишпа, улыбаясь, проговорилъ Семенъ Кириловичъ,—я его къ себѣ взялъ. — Когой-то? — Василья,

— Ври больше!

— Не вру, а вѣрно тебѣ сказываю.
— Это еще на что намъ сахара медовича такого? — Пущай его живетъ. — Легко ли!
— Што жь хлѣбомъ онъ насъ не объѣстъ, а пообѣщалъ мнѣ исправится.
— Исправится! усмѣхпулась Татьяна Никитишна,— онъ развѣ тогда исправится, когда ракъ свистнетъ.
— Можетъ и свистнетъ, улыбнулся Семенъ Кириловичъ.—ІІІто жъ, онъ мужикъ не дуракъ, умомъ-то онъ много поострѣй меня будетъ, нужно правду говорить. И книжковъ онъ много читалъ и свѣтъ видѣлъ, па людяхъ толкался. Оиъ у тятеньки-то у покойнаго лю
бимый былъ, его ладили-то на путпаго, да вотъ одинъ въ емъ порокъ —къ водкѣ къ этой,очинно онъ не сообразенъ, не пьетъ —человѣкъ, а какъ только хоть