Церковный вѣщій звонъ раздался надъ селеньемъ, Неся съ собой землѣ грѣховной торжество, Настало для людей великое мгновенье—- Спасителя Христа святое рождество!
И ангельская пѣснь въ далекихъ небесахъ, И тысячью огней церковное сіянье—
Все ясно говоритъ о горнихъ чудесахъ!
СВЯТОЧНЫЙ РАЗСКАЗЪ.
Ангелъ мой!
Спѣшу тебѣ сообщить невѣроятное происшествіе, до такой степени невѣроятное, что я не рѣшился бы набросать его на бумагу, если бы не подходили святки. Говорятъ, что въ это время всегда случается что-нибудь удивительное, т.-е., такъ пошло уже въ газетахъ съ легкой руки Диккенса, написавша
го не въ добрый часъ свой святочный разсказъ. Съ этого злосчастнаго дня каждый сотрудникъ обязанъ испытывать на святкахъ нѣчто загадочное и при появленіи его въ редакціи, редакторъ смотритъ на него вопросительно, какъ будто глазами говоритъ:
— Что же, братъ, тебя еще не посѣтили никакія привидѣнія или духи?
И, представь себѣ, ужасъ, когда приходится отвѣчать отрицательно.
— Силсу цѣлыми вечерами дома, г. редакторъ, а привидѣнія нѣтъ какъ нѣтъ! — Чтобъ были!
— Слушаю-сь. Ну, и что же должно за этимъ слѣдовать? Прибѣгаешь домой, поѣшь кое-какъ, вставляешь свѣчку въ бутылку и при этой фантастической обстановкѣ садишься писать. Такъ было со мной вчера. Три листа оберточной бума
ги лежали передо мной, чернила вмѣсто чернильницы были налиты уже въ рюмку, перо приготовлено и я вывелъ первую строку, какъ въ дверь мою кто-то постучалъ. Ненавижу, когда стучатъ въ дверь, я всегда при этомъ думаю, почему до сихъ поръ не изобрѣтено такихъ дверей, черезъ которыя можно было бы видѣть, кто стучитъ къ тебѣ, причемъ самому для посторонняго посѣтителя оставаться незамѣтнымъ. Стукъ повторился съ удвоенной силой и я подумалъ, что это, вѣро
войдите! Дверь отворилась и показалась, представь себѣ мой ужасъ, дама.
— Я къ вамъ, — спокойно замѣтила она, усаживаясь на единственный вѣнскій стулъ въ моей комнатѣ.
— Чѣмъ могу служить?
— Во-первыхъ, снимите съ меня ротонду, которую я купила въ такомъ-то магазинѣ и за столько-то денегъ!
Я снялъ съ нея ротонду и она оказалась въ странномъ костюмѣ, какъ бы составленномъ изъ обрѣзковъ объявленій различныхъ газетъ. Лицо мое выразило изумленіе.
— Чему вы удивляетесь? —сказала она. — Моему костюму? но вѣдь вьг же сами бѣгаете цѣлыми днями по улицѣ и ста
раетесь приготовить мнѣ его но кусочкамъ. Вы удивляетесь тому, что я зашла къ вамъ, но я теперь посѣщаю своихъ подданныхъ, а ихъ у меня съ каждымъ годомъ дѣлается йсе больше и больше. Я могу сдѣлать изъ каждаго человѣка
завтра знаменитость, о немъ будутъ всѣ кричать, имя его сдѣлается славнымъ и громкимъ, всѣ будутъ вѣрить, что онъ талантливъ, уменъ и даже геніаленъ, изъ бѣдняка я могу сдѣлать богача, изъ скромнаго изобрѣтателя какой-нибудь ваксы я могу сдѣлать милліонера, изъ безголосой артистки— примадонну, наконецъ, власть моя распространяется и на жи
вотныхъ: изъ безногой клячи я сдѣлаю рысистаго коня, изъ неизвѣстной никому собаки—первую гончую. А неодушевлен
ные предметы: какое нибудь цвѣточное мыло или машинка для стрижки ногтей, благодаря движенію моего жезла, они дѣлаются необходимы каждому. Вы всѣ смѣетесь надо мной,
но вы всѣ поклонитесь мнѣ, вы знаете, что вся моя сила— одинъ обманъ, что у меня нѣтъ твердаго фундамента, но въ то же время вы не имѣете смѣлости бороться со мной, вы всѣ служите мнѣ и съ каждымъ днемъ я дѣлаюсь сильнѣе, а область моихъ дѣйствій—все неограниченнѣе. Я принесла тебѣ подарки, за которые ты долженъ написать нѣсколько строкъ во всѣхъ тѣхъ изданіяхъ, въ которыхъ ты участвуешь. Смотри!—воскликнула она, — и изъ ея бездонныхъ кармановъ начали показываться одинъ за другимъ давно знакомые предметы: овсяная крупа Геркулесъ, какао Блюкера, фургонщикъ съ надписью Мюръ и Мерилизъ, цвѣточный одеко
лонъ Ралле, нумеръ газеты Новости ночи, безголосая пѣвица, безногій танцоръ, безталанный литераторъ и т. д.
— Теперь я знаю, кто ты?—воскликнулъ я.
— Назови!—разсмѣялась она.
— Ты иностранка, пришедшая къ намъ изъ-за моря, о которую мы приняли и пріютили у себя съ россійскимъ гостепріимствомъ.
— Вѣрно! — разсмѣялась она.
— Ты хочешь, чтобы я тебя назвалъ? — ІІазовиІ
— У тебя иностранная фамилія и тебя зовутъ «Реклама». — Вѣрно!—разсмѣялась она,—теперь ты знаешь, что нужно дѣлать, а потому прощай! У меня еще много визитовъ на се
годня!—и схвативъ свою ротонду, она исчезла, оставивъ меня въ полномъ недоумѣніи. Подарки лежали на столѣ и, какъ видишь, я исполнилъ ея требованіе и написалъ о нихъ. Но, повидимому, мнѣ не суждено было заниматься въ этотъ ве
черъ, такъ какъ не успѣлъ я избавиться отъ непрошенной гостьи, какъ въ дверь мою не застучали, это было бы невѣрнымъ выраженіемъ, а кто-то заскребся. Думая, что это хо
зяйскій котъ, посѣщающій иногда меня, я не обратилъ на это никакого вниманія, такъ какъ твердо помнилъ, что заперъ дверь,- но когда я обернулся на продолжающееся поскребываніе, то увидѣлъ, какъ сквозь замочную скважину протяну
лось что-то длинное. Приглядѣвшись, я убѣдился, что это мизинецъ, за нимъ показались другія пальцы, кисть руки,
прижатая къ плечу голова и, наконецъ, ко мнѣ въ комнату влѣзла старушка съ трясущейся нижней челюстью, быстро бѣгающими глазами; въ одной ея рукѣ былъ чулокъ, въ другой—кофейникъ.
— Здравствуйте, батюшка, —^произнесла она шамкающимъ голосомъ. — Вы только что приняли иностранку, примите же свою, родную, землячку-то!
— Откуда вы?—спросилъ я.
— Откуда? - повторила она, какъ эхо, — я сама не могла бы вамъ этого сказать. По большей части я живу въ провин
ціи, въ глухихъ городкахъ, мѣстечкахъ, и тамъ мнѣ очень рады, встрѣчаютъ привѣтливо, кормятъ меня, снабжаютъ про
визіей на дорогу, вѣдь я являюсь, такъ сказать, связующимъ звеномъ провинціальнаго общества, я замѣняю газеты. Правда, иной разъ случится, что изъ-за меня разрушится семейное счастье, подорвется служебная карьера или кто-нибудь пус
Божественная ночь! И звѣздное мерцанье,
И ангельская пѣснь въ далекихъ небесахъ, И тысячью огней церковное сіянье—
Все ясно говоритъ о горнихъ чудесахъ!
В. Е. Клюнинъ. Писъма на родину.
СВЯТОЧНЫЙ РАЗСКАЗЪ.
Ангелъ мой!
Спѣшу тебѣ сообщить невѣроятное происшествіе, до такой степени невѣроятное, что я не рѣшился бы набросать его на бумагу, если бы не подходили святки. Говорятъ, что въ это время всегда случается что-нибудь удивительное, т.-е., такъ пошло уже въ газетахъ съ легкой руки Диккенса, написавша
го не въ добрый часъ свой святочный разсказъ. Съ этого злосчастнаго дня каждый сотрудникъ обязанъ испытывать на святкахъ нѣчто загадочное и при появленіи его въ редакціи, редакторъ смотритъ на него вопросительно, какъ будто глазами говоритъ:
— Что же, братъ, тебя еще не посѣтили никакія привидѣнія или духи?
И, представь себѣ, ужасъ, когда приходится отвѣчать отрицательно.
— Силсу цѣлыми вечерами дома, г. редакторъ, а привидѣнія нѣтъ какъ нѣтъ! — Чтобъ были!
— Слушаю-сь. Ну, и что же должно за этимъ слѣдовать? Прибѣгаешь домой, поѣшь кое-какъ, вставляешь свѣчку въ бутылку и при этой фантастической обстановкѣ садишься писать. Такъ было со мной вчера. Три листа оберточной бума
ги лежали передо мной, чернила вмѣсто чернильницы были налиты уже въ рюмку, перо приготовлено и я вывелъ первую строку, какъ въ дверь мою кто-то постучалъ. Ненавижу, когда стучатъ въ дверь, я всегда при этомъ думаю, почему до сихъ поръ не изобрѣтено такихъ дверей, черезъ которыя можно было бы видѣть, кто стучитъ къ тебѣ, причемъ самому для посторонняго посѣтителя оставаться незамѣтнымъ. Стукъ повторился съ удвоенной силой и я подумалъ, что это, вѣро
ятно, какой-нибудь кредиторъ, но тѣмъ не менѣе крикнулъ:
войдите! Дверь отворилась и показалась, представь себѣ мой ужасъ, дама.
— Я къ вамъ, — спокойно замѣтила она, усаживаясь на единственный вѣнскій стулъ въ моей комнатѣ.
— Чѣмъ могу служить?
— Во-первыхъ, снимите съ меня ротонду, которую я купила въ такомъ-то магазинѣ и за столько-то денегъ!
Я снялъ съ нея ротонду и она оказалась въ странномъ костюмѣ, какъ бы составленномъ изъ обрѣзковъ объявленій различныхъ газетъ. Лицо мое выразило изумленіе.
— Чему вы удивляетесь? —сказала она. — Моему костюму? но вѣдь вьг же сами бѣгаете цѣлыми днями по улицѣ и ста
раетесь приготовить мнѣ его но кусочкамъ. Вы удивляетесь тому, что я зашла къ вамъ, но я теперь посѣщаю своихъ подданныхъ, а ихъ у меня съ каждымъ годомъ дѣлается йсе больше и больше. Я могу сдѣлать изъ каждаго человѣка
завтра знаменитость, о немъ будутъ всѣ кричать, имя его сдѣлается славнымъ и громкимъ, всѣ будутъ вѣрить, что онъ талантливъ, уменъ и даже геніаленъ, изъ бѣдняка я могу сдѣлать богача, изъ скромнаго изобрѣтателя какой-нибудь ваксы я могу сдѣлать милліонера, изъ безголосой артистки— примадонну, наконецъ, власть моя распространяется и на жи
вотныхъ: изъ безногой клячи я сдѣлаю рысистаго коня, изъ неизвѣстной никому собаки—первую гончую. А неодушевлен
ные предметы: какое нибудь цвѣточное мыло или машинка для стрижки ногтей, благодаря движенію моего жезла, они дѣлаются необходимы каждому. Вы всѣ смѣетесь надо мной,
но вы всѣ поклонитесь мнѣ, вы знаете, что вся моя сила— одинъ обманъ, что у меня нѣтъ твердаго фундамента, но въ то же время вы не имѣете смѣлости бороться со мной, вы всѣ служите мнѣ и съ каждымъ днемъ я дѣлаюсь сильнѣе, а область моихъ дѣйствій—все неограниченнѣе. Я принесла тебѣ подарки, за которые ты долженъ написать нѣсколько строкъ во всѣхъ тѣхъ изданіяхъ, въ которыхъ ты участвуешь. Смотри!—воскликнула она, — и изъ ея бездонныхъ кармановъ начали показываться одинъ за другимъ давно знакомые предметы: овсяная крупа Геркулесъ, какао Блюкера, фургонщикъ съ надписью Мюръ и Мерилизъ, цвѣточный одеко
лонъ Ралле, нумеръ газеты Новости ночи, безголосая пѣвица, безногій танцоръ, безталанный литераторъ и т. д.
— Теперь я знаю, кто ты?—воскликнулъ я.
— Назови!—разсмѣялась она.
— Ты иностранка, пришедшая къ намъ изъ-за моря, о которую мы приняли и пріютили у себя съ россійскимъ гостепріимствомъ.
— Вѣрно! — разсмѣялась она.
— Ты хочешь, чтобы я тебя назвалъ? — ІІазовиІ
— У тебя иностранная фамилія и тебя зовутъ «Реклама». — Вѣрно!—разсмѣялась она,—теперь ты знаешь, что нужно дѣлать, а потому прощай! У меня еще много визитовъ на се
годня!—и схвативъ свою ротонду, она исчезла, оставивъ меня въ полномъ недоумѣніи. Подарки лежали на столѣ и, какъ видишь, я исполнилъ ея требованіе и написалъ о нихъ. Но, повидимому, мнѣ не суждено было заниматься въ этотъ ве
черъ, такъ какъ не успѣлъ я избавиться отъ непрошенной гостьи, какъ въ дверь мою не застучали, это было бы невѣрнымъ выраженіемъ, а кто-то заскребся. Думая, что это хо
зяйскій котъ, посѣщающій иногда меня, я не обратилъ на это никакого вниманія, такъ какъ твердо помнилъ, что заперъ дверь,- но когда я обернулся на продолжающееся поскребываніе, то увидѣлъ, какъ сквозь замочную скважину протяну
лось что-то длинное. Приглядѣвшись, я убѣдился, что это мизинецъ, за нимъ показались другія пальцы, кисть руки,
прижатая къ плечу голова и, наконецъ, ко мнѣ въ комнату влѣзла старушка съ трясущейся нижней челюстью, быстро бѣгающими глазами; въ одной ея рукѣ былъ чулокъ, въ другой—кофейникъ.
— Здравствуйте, батюшка, —^произнесла она шамкающимъ голосомъ. — Вы только что приняли иностранку, примите же свою, родную, землячку-то!
— Откуда вы?—спросилъ я.
— Откуда? - повторила она, какъ эхо, — я сама не могла бы вамъ этого сказать. По большей части я живу въ провин
ціи, въ глухихъ городкахъ, мѣстечкахъ, и тамъ мнѣ очень рады, встрѣчаютъ привѣтливо, кормятъ меня, снабжаютъ про
визіей на дорогу, вѣдь я являюсь, такъ сказать, связующимъ звеномъ провинціальнаго общества, я замѣняю газеты. Правда, иной разъ случится, что изъ-за меня разрушится семейное счастье, подорвется служебная карьера или кто-нибудь пус