Въ ожиданіи Новаго года.
Какъ время движется! Какъ на парахъ идетъ! Годъ Новый.на носу (не на моемъ, понятно), И знаю я, друзья, прекрасно напередъ,
Что встрѣтимъ мы его всѣ дружно и пріятно. Я знаю, напримѣръ, что море разныхъ винъ
Мы выпьемъ въ эту ночь въ веселіи отрадномъ, Что послѣ съ Бахусомъ подъ ручкой не одинъ
Скандалъ устроится въ собраньи маскарадномъ, Что многіе домой съ тяжелой головой
Съ глазами сонными пойдутъ стопой неловкой,
Что многимъ въ тяжкомъ снѣ предстанетъ мировой, И полицейскій актъ, и грозная «титовка», И что они потомъ не радоваться—нѣтъ—
А будутъ сожалѣть то время, безъ сомнѣнья,
Когда, хвативъ вина, восторженный привѣтъ — Кричали всѣ «ура» во имя «обновленья». Но это а propos,—я говорю шутя.
Да! близокъ чудный мигъ—немного намъ томиться,— Когда появится прелестное дитя,
Когда съ нимъ цифра 6 на 7 перемѣнится...
Сержъ Епифанчикъ.
Театры и зрѣлища.
Театръ Скоморохъ. Поставили послѣ долгихъ приготовленій «Рабочую слободку». Успѣхъ пьесы превзошелъ даже наши ожиданія. Исполненіе прекрасное, декораціи новенькія—полу
чается полнѣйшая иллюзія. Можно сказать, что не даромъ такъ долго готовились. Пьеса всѣ праздники будетъ боевой.
Театръ Эрмитажъ. « Танцуемъ и співаемъ», музыка грае грае, воропае. Дідъ Кропивницкій, несмотря на свою старость, тоже танцуетъ. Отто гарно станется, якъ мы у кішені карбованцевъ наховаемъ!
Театръ Омонъ. Дѣла предъ праздниками «расходятся во всю». А что у насъ на праздникахъ будетъ и представить себѣ не можемъ. Денегъ вѣроятно столько будетъ, хоть выбрасывай, вина выпьютъ море... и т. д.
Елка.
(С ВЯТОЧНАЯ БЕЗДѢЛКА).
I.
— Чтобы это намъ, братцы, почуднѣе устроить на праздникахъ, чтобы, значить, выпить, повеселиться и Есе такое?— говорилъ молодой шалопай Семиуховъ, сидя въ компаніи своихъ пріятелей, такихъ же шалопаевъ, какъ и онъ самъ.
— Да, въ самомъ дѣлѣ, что бы это придумать?—раздались
Стали строить проекты, одинъ другого нелѣпѣе. Разсуждали на всѣ лады, но опредѣленнаго ничего не выходило.
— Стойте, братцы, я придумалъ!—воскликнулъ Семиуховъ. Давайте устроимъ елку?
— Что жъ мы, дѣти что ли?—обидѣлся кто-то изъ компаніи.—Для кого мы елку будемъ устраивать?
— Для себя, для своего удовольствія, — отвѣтилъ Семиуховъ.
— Эка невидаль какая—елка!
— Конечно, невидаль, потому что елка у насъ будетъ не такая, какъ у всѣхъ, а совсѣмъ особенная. Понялъ ты, баранья твоя голова безъ мозговъ?
— Какая же это особенная?
— А ужъ это дѣло мое. Я буду устраивать, всѣ расходы беру на себя и прошу пожаловать ко мнѣ «на елку». — Отлично! Идетъ! раздались одобрительные голоса.
— Ну вотъ и чудесно, — заключилъ свой проектъ Семиуховъ.
Назначенъ былъ день «елки», и всѣ разстались.
ӀӀ.
Семиуховъ вскорѣ же принялся за приготовленіе.
Прежде всего онъ купилъ за пять рублей неособенно большую, но крѣпкую елку съ длинными толстыми вѣтвями.
Въ назначенный день съ самаго утра Семиуховъ ревностно занялся убранствомъ елки, въ чемъ ему усердно помогалъ его лучшій другъ Переплюевъ. Дверь въ комнату ихъ была за
перта и что они тамъ дѣлали—неизвѣстно. Только изрѣдка слышались неопредѣленныя восклицанія Семиухова:
— Вѣшай Смирнова-то!.. Не туда... Повыше, повыше... Попов j-то не разбей! Прикрѣпи Шустова-то хорошенько... такъ, хорошо... Ну, теперь зажигай фонарики и свѣчки...
А приглашенные уже были въ сборѣ и съ нетерпѣніемъ ожидали, когда отворится завѣтная дверь, и они увидятъ, наконецъ, необыкновенную елку.
Въ двери щелкнулъ замокъ. Всѣ сразу стихли и насторожились. Прошло нѣсколько секундъ, послышалось хлопанье въ ладоши и громкій голосъ Семиухова: — Разъ, два, три!
Обѣ половинки дверей моментально отворились, и приглашеннымъ представилось дѣйствительно необыкновенное зрѣлище.
Посреди просторной комнаты стояла елка, вся блиставшая множествомъ огней. Крѣпкія вѣтви гнулись отъ тяжести украшеній въ видѣ четвертинокъ или сотокъ (Ѵ100 ведра) водки и разноцвѣтной наливки Попова, Смирнова, Шустова и Сере
брякова. На вѣтвяхъ же висѣли сосиски, колбаса, коробки сардинъ и проч. закуска. Такъ какъ «сюрпризы» эти были довольно тяжелы, то вѣтви поддерживались палочками, упиравшимися въ стволъ елки.
— Эй, гармонистъ! Лупи Скобелевскій маршъ! крикнулъ Семиуховъ приглашенному имъ гармонисту, сидѣвшему въ углу съ большой вѣнской гармоникой.
Тотъ заигралъ. Гости ходили кругомъ елки и ахали, удивляясь изобрѣтательности своего пріятеля.
— Да это, братцы, просто изобрѣтатель! Эдиссонъ московскій! Такую елку и въ Охотничьемъ клубѣ не выдумаютъ... — Браво Семиуховъ! Ура!
И всѣ бросились къ «изобрѣтателю», благодаря его за «геніальную» выдумку.
— Стойте, братцы,—сказалъ Семиуховъ.—Дѣло—дѣлай, а другого не порти. Теперь всѣ сюрпризы на иіарапъ. Слушайте; разъ, два, три! Бери!!
Въ одинъ моментъ отъ елки ничего не осталось. Всѣ цет
голоса.
По сезону.
На рождественскія траты, Человѣче, не серчай!
Вѣрь, что долженъ дать всегда ты, То «на водку», то «на чай!»