— По-моему, на свѣтѣ только и есть: умные и дураки!.. Умные, которые умѣютъ пользоваться случаемъ и обстоятельствами, и дураки, которые не желаютъ почемулибо или не умѣютъ пользоваться тѣмъ и другимъ!.. Понимаете?!.
И Григорій Ивановъ сынъ Грандифлеровъ съ наслажденіемъ, наконецъ, затянулся и принялся колечками выпу
— Ну, мнѣ пора!., пояснилъ онъ послѣ небольшой дѣловой и приличной паузы.
— Однако у васъ, говоря откровенно, сигары, чортъ возьми, прелесть, такъ что я возьму толику?!.—добавилъ Грандифлеровъ, принимаясь набивать свои карманы чужими сигарами.
Оголецкій смотрѣлъ на все это какъ-то безучастно: онъ радъ былъ, что, наконецъ, избавится отъ этого воинственнаго и напористаго сына Марса.
— До свиданія!.. Вы, конечно, не забудете ваше честное слово и попомните о распискѣ?! освѣдомился тотъ на прощанье.
Бывшій корнетъ направился къ двери...
— Ахъ, да!., спохватился онъ. Чуть, было, не забылъ?!. А вы напрасно, изволите ли видѣть, такъ иеретрусили-то: пистолеты-то были, вѣдь, не заряжены, да и безъ курковъ: прямо изъ ремонта у знакомаго мастера для острастки
взяты!., необыкновенно весело, улыбаясь чему-то, пояснилъ онъ въ заключеніе и вышелъ изъ кабинета.
— Подлецъ!., процѣдилъ ему сквозь зубы вслѣдъ Оголецкій.
— А ты, старая корга, пушкарная копоть, ужо вечеромъ осмотри у барина-то своего пуговицы у брюкъ: можетъ которыя и прикрѣпить придется?!, во всеуслышаніе приказы
валъ торжествующій Грандифлеровъ Семену, пуская ему сигарный дымъ прямо въ усатую рожу.
— Слушаю-съ!..—покорно согласился исполнительный Семенъ, не понявъ хорошенько, въ чемъ дѣло.
— Дуу-урракъ... нахалъ... подлецъ... скотина!..—думалъ Осипъ Антоновичъ, съ какимъ-то ожесточеніемъ, въ без
сильной злобѣ, бросая недокуренную сигару въ изящную бронзовую пепельницу.
— То-то: слушаю-съ\.. не унимался будущій контролеръ. Непремѣнно, каналья, осмотри, потому ему мной сейчасъ только прописано одно сильнодѣйствующее, по службѣ, средство; а начальство, самъ знаешь, нужно беречь, хотя бы оно было распронаикостоломное и .архижелѣзнодорожное!..
Баронъ П. Таракашкинъ.
Я совѣтомъ во всемъ помогать вамъ готовъ... Наставленіе будетъ не длинно:
Коли хочешь высокихъ достигнуть чиновъ, То веди себя чинно!
Душно, пыльно... тѣснота, Съ шляніемъ бездѣльнымъ; И блистаютъ дамъ уста
Пурпуромъ поддѣльнымъ.
Масса пьяныхъ тамъ и тутъ — Трезвыхъ крайне мало.
Съ напряженьемъ крайнимъ ждутъ Дикаго скандала.
А буФетъ биткомъ набитъ — Всѣ упиться рады...
Хоръ убогій голоситъ, Путаясь, съ эстрады.
Какъ мы это назовемъ — Безъ сомнѣнья, адомъ?
— Нѣтъ, зовется сей содомъ Загороднымъ садомъ...
Гри-Гри.
Мамаша, посмотри, какіе хорошіе золотые волосы у дочерей кучера, а у меня противные черные...
— Оставь, Сара,--дочери банкира страшно имѣть золотые волосы: подумаютъ, что ты натираешь ихъ золотомъ...
И Григорій Ивановъ сынъ Грандифлеровъ съ наслажденіемъ, наконецъ, затянулся и принялся колечками выпу
скать изо рта голубоватый ароматный дымъ, на что онъ былъ превеликій мастеръ.
— Ну, мнѣ пора!., пояснилъ онъ послѣ небольшой дѣловой и приличной паузы.
— Однако у васъ, говоря откровенно, сигары, чортъ возьми, прелесть, такъ что я возьму толику?!.—добавилъ Грандифлеровъ, принимаясь набивать свои карманы чужими сигарами.
Оголецкій смотрѣлъ на все это какъ-то безучастно: онъ радъ былъ, что, наконецъ, избавится отъ этого воинственнаго и напористаго сына Марса.
— До свиданія!.. Вы, конечно, не забудете ваше честное слово и попомните о распискѣ?! освѣдомился тотъ на прощанье.
— О! Не безпокойтесь!., поспѣшилъ отвѣтить ему Осипъ Антоновичъ.
Бывшій корнетъ направился къ двери...
— Ахъ, да!., спохватился онъ. Чуть, было, не забылъ?!. А вы напрасно, изволите ли видѣть, такъ иеретрусили-то: пистолеты-то были, вѣдь, не заряжены, да и безъ курковъ: прямо изъ ремонта у знакомаго мастера для острастки
взяты!., необыкновенно весело, улыбаясь чему-то, пояснилъ онъ въ заключеніе и вышелъ изъ кабинета.
— Подлецъ!., процѣдилъ ему сквозь зубы вслѣдъ Оголецкій.
— А ты, старая корга, пушкарная копоть, ужо вечеромъ осмотри у барина-то своего пуговицы у брюкъ: можетъ которыя и прикрѣпить придется?!, во всеуслышаніе приказы
валъ торжествующій Грандифлеровъ Семену, пуская ему сигарный дымъ прямо въ усатую рожу.
— Слушаю-съ!..—покорно согласился исполнительный Семенъ, не понявъ хорошенько, въ чемъ дѣло.
— Дуу-урракъ... нахалъ... подлецъ... скотина!..—думалъ Осипъ Антоновичъ, съ какимъ-то ожесточеніемъ, въ без
сильной злобѣ, бросая недокуренную сигару въ изящную бронзовую пепельницу.
— То-то: слушаю-съ\.. не унимался будущій контролеръ. Непремѣнно, каналья, осмотри, потому ему мной сейчасъ только прописано одно сильнодѣйствующее, по службѣ, средство; а начальство, самъ знаешь, нужно беречь, хотя бы оно было распронаикостоломное и .архижелѣзнодорожное!..
Баронъ П. Таракашкинъ.
ЕСЛИ.
Я совѣтомъ во всемъ помогать вамъ готовъ... Наставленіе будетъ не длинно:
Коли хочешь высокихъ достигнуть чиновъ, То веди себя чинно!
Князь Марусинъ.
Нѣчто адское.
Душно, пыльно... тѣснота, Съ шляніемъ бездѣльнымъ; И блистаютъ дамъ уста
Пурпуромъ поддѣльнымъ.
Масса пьяныхъ тамъ и тутъ — Трезвыхъ крайне мало.
Съ напряженьемъ крайнимъ ждутъ Дикаго скандала.
А буФетъ биткомъ набитъ — Всѣ упиться рады...
Хоръ убогій голоситъ, Путаясь, съ эстрады.
Какъ мы это назовемъ — Безъ сомнѣнья, адомъ?
— Нѣтъ, зовется сей содомъ Загороднымъ садомъ...
Гри-Гри.
Мамаша, посмотри, какіе хорошіе золотые волосы у дочерей кучера, а у меня противные черные...
— Оставь, Сара,--дочери банкира страшно имѣть золотые волосы: подумаютъ, что ты натираешь ихъ золотомъ...