ПО ПРОВИНЦІИ.

Въ Одессѣ.
(Отъ собственнаго корреспондента).
Вновь предо мной запестрѣла Одесса. Именно запестрѣла, ибо все въ ней пестро, нарядно, все перемѣнчиво и суетливо, — какъ въ усовершенствованномъ синематографѣ. Начиная съ великолѣпно вымощенныхъ улицъ съ многоэтажными домами, роскош
ной зеленью цвѣтущихъ акацій и кончая далекой бирюзовой гладью Чернаго моря. Я около трехъ лѣтъ не видалъ Одессы и теперь съ положительностью могу сказать, что едва ли въ Рос
сіи найдется городъ, подобный этому по устройству, чистотѣ и
вообще по внѣшнему виду. Здѣсь что ни шагъ-то „Европа11. На каждомъ шагу серьезно пахнетъ прогрессомъ и добрыми намѣ
реніями... Но, вѣдь, извѣстно, добрыми намѣреніями вымощенъ весь адъ, а Одессѣ какъ и всѣмъ другимъ россійскимъ городамъ съ многомилліонымъ бюджетомъ и пустой городской кассой, суждены лишь въ сущности одни благіе порывы...
Итакъ, какъ я уже выше сказалъ, въ смыслѣ красоты и благоустройства, по крайней мѣрѣ наружнаго, Одесса ушла впередъ форсированнымъ маршемъ. Но, Боже мой, какіе нравы царятъ въ этой благословенной Одессѣ до сихъ поръ!.. Буквально, можно сказать, что половина Одессы живетъ исключительно меркан
тильной зкизныо, другая половина живетъ „одесской жизнью11, жизнью, которая понятна только коренному одесситу, который привыкъ утро проводить у Фанкони, полдень —у Робина, день — . на томительныхъ Фонтанахъ, вечеръ — на Николаевскомъ бульварѣ или въ Александровскомъ паркѣ... Это — типичная одесская жизнь, безъ гроша въ карманѣ, но съ удивительнымъ сознаніемъ собственнаго достоинства, съ вѣчнымъ апломбомъ и роскошно иовязанннымъ галстукомъ. И въ Одессѣ нерѣдко встрѣтишь безукоризненнаго одѣтаго денди, который бѣднѣе турецкаго свя
того... У этого денди все есть: и великолѣпный шитый у лучшаго портного костюмъ, и роскошный галстукъ отъ Шосталь и Райхъ, и цилиндръ непремѣнно отъ Скроцкаго, но въ карманахъ у него почти никогда нельзя найти даже самой мелкой испанской пезетты. И вы спрашиваете такого „одесскаго11 франта:
— Скажите, какъ же вы веселитесь безъ денегъ?
— О, это сущіе пустяки!.. Вы, вѣроятно, глубокій провинціалъ?!
— Да, вы не ошиблись; я — москвичъ.
— Но, это все равно, мы на Москву смотримъ какъ на провинцію, гдѣ на первомъ планѣ — деньги. У насъ, въ Одессѣ, всѣ удовольствія — гратисъ! Николаевскій бульваръ, паркъ, Малый Фонтанъ, масса добрыхъ знакомыхъ, которые никогда не отка
жутъ „до завтра11, поразительная дешевизна въ ресторанахъ и затѣмъ ловкое путешествіе отъ досадливаго кредитора или извозчика черезъ проходной домъ Вагнера.
— И въ Одессѣ многіе живутъ такой зкизныо?
— Почти двѣ трети „одесскихъ11 молодыхъ людей.
Симпатичная жизнь, подумалъ я. Это какой - то благодатный край, гдѣ ни сѣютъ, ни жнутъ, но, повидимому, очень мило зкивутъ.
Въ Одессѣ я какъ разъ засталъ оперную труппу неутомимаго М. М. Бородая и присутствовалъ на послѣднемъ спектаклѣ,
когда шелъ „Князь Игорь11 съ Шаляпинымъ и Собиновымъ. Оба гастролера имѣли, разумѣется, шумный успѣхъ; ихъ безконечно вызывали забросали цвѣтами. Немало овацій пришлось по адресу талантливаго бородаевскаго режиссера Я. В. Гельрота, который
показалъ Одессѣ какъ нужно ставить русскую онеру и какой она получается въ такомъ ансамблѣ, которой труппа Бородая достигла, благодаря неутомимой работѣ этого даровитаго трузкеника, Маленькая характерная подробность. Когда Шаляпинъ вы
ѣзжалъ изъ Лондонской гостиницы, масса поклонницъ провозкала его. Бросались цвѣты, платки, мелькали шляпы; но одинъ,
повидимому, коренной „одесскій11 поклонникъ сумѣлъ пробраться близке къ Ѳ. И. и хотѣлъ унести съ собой его дождевой плащъ...
Такъ сказать, на память о посѣщеніи Шаляпинымъ города Одессы. Однако, этотъ маневръ почему-то ему не удался и „одесскаго поклонника задержали съ сувениромъ въ рукахь.
Но гдѣ больше всего мозкно наблюдать одесскіе нравы и видѣть немало интересныхъ типовъ — это въ кофейнѣ Фанкони, достославной кофейнѣ, въ которой собираются знаменитые одес
скіе маклера, биржевики, пшеничники и лапетутники. Посѣщаютъ кофейню и представители знаменитой одесской прессы, на скри
зкаляхъ которой золотыми буквами до сихъ поръ значатся еще имена такихъ крупныхъ литературныхъ величинъ, какъ Айзикъ Гольдштейнъ, Карменъ съ Пересыгіскаго берега, Леонъ Трецекъ, Іосель Штейнъ, Аврумъ Рабиновичъ и др.
Этимъ столпамъ одесской литературы южная пресса обязана своимъ славнымъ прошлымъ. Ихъ перлы много лѣтъ подъ рядъ украшали и, кажется, теперь украшаютъ столбцы одесскихъ газетъ, и вызываютъ безконечные восторги среди благородныхъ
гражданъ Малой Арнаутской улицы, Стараго Привоза и Усатовыхъ хуторовъ. О, съ какимъ энтузіазмомъ, съ какой неподдѣль
ной искренностью читаются ловкія выдумки Трецека то объ „изчезнувшемъ близъ Тирасполя ребенкѣ11, то о „таинственномъ
монахѣ, задерзісанномъ на Гаванномъ спускѣ11, то „объ убійствѣ цѣлой семьи, совершенномъ закоренѣлымъ преступникомъ Хидайчукомъ11, — безъ указанія времени и мѣста убійства!.. А какія чувства вызываютъ въ этихъ гражданахъ славныо фельетоны Гольдштейна или босяцкое писательство г. Карменъ... Несомнѣнно, этимъ великимъ людямъ культура Одессы многимъ обязана и если имъ не воздвигнутъ памятникъ гдѣ - либо на Старо - Портофранковской, то это должно лечь тяжелымъ камнемъ на сердца городскихъ дѣятелей... Ибо кто выразитель руководящаго мнѣнія?.. Айзикъ Гольдштейнъ!.. Кто защитникъ городскихъ интересовъ?.. Леонъ Трецекъ!.. Кто поэтъ, облагораживающій черствыя сердца одесситовъ?.. Іосель Штейнъ! За этими людьми числится много гражданскихъ подвиговъ и я съ умилительною душою падаю ницъ предъ ними и милостиво прошу ихъ святого благословенія. Только чтобы это благословеніе было не одесское — черезъ два „ѣ“!..
(До слѣдующаго номера.)
Эмскій.

Изъ пустозвонской жизни.

Въ глуши губернской губерніи, на берегу рѣки Глуповицы, находится славный городъ Иустозвонье, въ которомъ обитаетъ не менѣе же славный народъ, именуемый пустозвонцами. Богъ знаетъ, кто изъ нихъ отъ кого получилъ названіе, т. е. городъ ли отъ жителей или же жители отъ города, вѣрно только то, что одно къ. другому подходитъ какъ нельзя болѣе.
Рѣка Глуповица глупо катитъ свои мутпыя и загрязненныя всевозмояшыми нечистотами воды, городъ пора
жаетъ первобытностью и антисанитарнымъ состояніемъ, а обитатели отличаются патріархальностью нравовъ и не
культурностью. Завѣтная мечта пустозвонцевъ состоитъ въ томъ, чтобы сохранить свой градъ въ полной непри
косновенности отъ тлетворныхъ вѣяній цивилизаціи и прогресса. Поэтому пустозвонцы категорически протесту
ютъ противъ всѣхъ нововведеній и энергично упичтожаютъ всѣ зародыши современныхъ требованій. Положимъ, пустозвонцы хорошо знаютъ цѣну депьгамъ и потому всю жизнь стремятся къ презрѣнному металлу. Имѣть
какъ можно болѣе денегъ — составляетъ ихъ завѣтный идеалъ. Съ этой цѣлью иустозвонецъ, вопреки сво
имъ убѣжденіямъ, отдаетъ даже дѣтей въ учебныя заве
денія, преимущественно коммерческія, гдѣ сынки вполнѣ постигаютъ тайну житейскаго счастія съ пустозвонскимъ оттѣнкомъ и, возвратившись на родину, превращаются въ чистокровныхъ жидовъ. Разорять дворянскія гнѣзда, грабить крестьянъ и обманывать болѣе простоватыхъ роди
чей—становится ихъ любимымъ занятіемъ, которому они посвящаютъ всю свою жизнь и силы. И весело, и вольготно живется такимъ пустозвонамъ. Всѣ передъ нимъ ра
болѣпствуютъ, всѣ поклоняются его кошельку. Захочетъ ли онъ изъ окна общественнаго собранія... ретирадъ устроить— можно; городничему фигу показать—сойдетъ безнаказанно; изъ общественныхъ матеріаловъ себѣ домъ постро