ихъ ожидаетъ за это благодарность потомства. Можетъ быть, именно такъ думали тѣ отцы города, которые въ свое время подписывали контрактъ съ обществами ко
нокъ: вотъ, думали, у насъ не такъ, какъ въ Парижѣ; у насъ—нравственно!
Но такъ или иначе, объ такихъ вопросахъ считалось нужнымъ все таки говорить. Другая, и болѣе элементарная, картина получается тогда, когда въ нѣкоторой средѣ, отъ которой зависитъ общественное благо
устройство, есть группа тѣхъ или иныхъ спеціалистовъ, могущихъ рѣшить задачу «своими силами». Въ такихъ случаяхъ можно обойтись, даже и не прибѣгая къ запугиванію общества нравственнымъ вырожденіемъ или миріадами бациллъ: выгоднѣе обратное—такіе вопросы удобнѣе рѣшать какъ можно тише.
Да и въ самомъ дѣлѣ, странно было бы кричать о томъ, что, напримѣръ, для такого учрежденія, какъ наше городское управленіе, нужно нанять швейцара, полотера,
старшаго дворника или даже подрядчика для ремонта штукатурки зданія думы. Всякій понимаетъ, что такія
мѣста занимаются по «рекомендаціи» кого нибудь изъ служащихъ въ учрежденіи.
Но когда подобный же методъ примѣняется къ рѣшенію вопросовъ не по хозяйству самого управленія, а по хозяйству всего города, то понятнаго получается очень мало. Тѣмъ не менѣе, а такое смѣшеніе хозяй
ства управленія города съ хозяйствомъ самого города наблюдается очень часто, и едва-ли такой порядокъ вещей можно почесть справедливымъ.
Особенно часто такое смѣшеніе бываетъ, въ вопросахъ, касающихся созиданія новыхъ городскихъ соору
женій. Несомнѣнно, что если для обывателя все равно, какой швейцаръ будетъ чистить калоши члену Управы, то далеко не все равно, какой архитекторъ будетъ строить
общественное зданіе, которое будетъ мозолить глаза не только самому обывателю, но и его потомкамъ. Вѣдь, строго говоря, всѣ тѣ зданія, которыя строятся на соби
раемые съ обывателей капиталы и даже само зданіе думы—всетаки принадлежитъ не городскому головѣ и не гласнымъ, а всѣмъ вообще обывателямъ, и обыватель вправѣ желать, чтобы такое зданіе было выстроено такъ, чтобы не приходилось ему за то зданіе краснѣть
Но наше управленіе держится на этотъ счетъ своего мнѣнія и большинство городскихъ построекъ произво
дится «своими силами». Московская же управа прямо такъ и заключила на дняхъ, что при тѣхъ техническихъ силахъ, какія имѣются въ ея распоряженіи, нѣтъ осно
ванія учреждать конкурсы. И вотъ, небольшая кучка архитекторовъ, избранныхъ не по конкурсу художествен
ныхъ талантовъ, а по конкурсу своихъ «рекомендацій», получаетъ въ свои руки власть мѣнять внѣшнюю физіономію города по своему усмотрѣнію.
Городскія управленія наши забываютъ, что прямыя обязанности тѣхъ архитекторовъ, которые находятся у нихъ на службѣ, включая и техническій совѣтъ—чисто полицейскаго характера, или же касающіяся сохраненія порученныхъ ихъ надзору зданій—и только.
Для этого же совершенно не требуется обладать большимъ художественнымъ талантомъ; даже болѣе: художественно-талантливые люди, какъ разъ, мало способны къ такимъ вещамъ.
И вотъ, не отрицая у городского управленія пра
ва употреблять такъ или иначе тѣ средства, которыя поручило ему общество, слѣдуетъ сомнѣваться въ правѣ управленія выбирать исполнителей работъ, которые дѣлаются для всего общества, хотя бы даже эти исполнители и находились на службѣ у города.
Напримѣръ, если общество признаетъ за городомъ право поставить памятникъ кому-либо изъ общественныхъ дѣятелей, то изъ этого не слѣдуетъ, чтобы управленіе имѣло бы право поручить эту работу кому-ни
будь изъ своихъ гласныхъ, потому что онъ хорошо лѣпитъ изъ мякиша фигурки. Такіе исполнители должны избираться или по конкурсу, или же какъ обладающіе безспорнымъ именемъ. Въ такомъ же положеніи нахо
дятся и городскія постройки, долженствующія служить для украшенія города, а не быть лишь средствомъ заработка техниковъ, состоящихъ на службѣ у города.
Но наша городская управа, невидимому, рѣшаетъ иначе. Вѣроятно этимъ соображеніемъ и вызвано ея за
прещеніе городскимъ техникамъ заниматься частными работами. «Новое Время», приводя это сообщеніе замѣ
чаетъ: «Сытый голодному не товарищъ. Члены управы,
получая жалованье въ 6,000 руб. въ годъ, и занимаясь въ то же время частными своими дѣлами, не подумали о томъ, что городскіе техники жалованья отъ города не получаютъ (получаютъ лишь архитекторы); на какія же средства они должны существовать? До сихъ поръ они
существовали па приватные заработки, съ воспрещеніемъ же этихъ заработковъ техникамъ приходится либо
оставить городскую службу, либо искать нелегальныхъ доходовъ».
Такой странный способъ вознагражденія служащихъ на счетъ обезображиванія города едва ли желателенъ. Особенно, если сооружаются такія видныя и самостоятельныя зданія, какъ недавно кѣмъ-то выстроенная телефонная станція на Морской. Я говорю «кѣмъ-то», по
тому что имя автора ея ничего не говоритъ, особенно рядомъ съ именами архитекторовъ, которымъ принадле
житъ новая, да и старая архитектура этой, наиболѣе популярной улицы города; ничего не говоритъ и самъ фасадъ зданія.
Конечно, странно было бы осуждать автора этого зданія за то, что оно могло бы быть и лучше, тѣмъ болѣе, что тѣ дефекты, которые есть въ этомъ зданіи, можетъ быть, слѣдуетъ отнести не на счетъ архитектора,
а на счетъ вкуса членовъ управы, такъ какъ г.г. члены считаютъ себя компетентными даже въ дѣлѣ церковной живописи и при пріемкѣ таковой оставляютъ за собою
право рѣшающаго голоса (какъ то было, напримѣръ, въ Церкви на Преображенскомъ кладбищѣ). Странно было бы его осуждать и въ виду тѣхъ соображеній, которыя приводитъ «Новое Время»—онъ, вѣроятно, со своей стороны сдѣлалъ все, что могъ.
Но все-таки непонятно, почему это зданіе не выстроено лучше, почему для составленія проекта не при
влечены лучшія силы Петербурга; особенно въ наше подвижное время, выдвигающее все новыя и новыя силы, слѣдовало бы попытаться отыскать эти новыя силы путемъ конкурса.
Но въ постройкѣ зданія телефонной станціи не было ни того, ни другого.
Будемъ послѣдовательны: если управленіе города (т. е.
въ сущности нѣсколько лицъ изъ состава управы) могло
нокъ: вотъ, думали, у насъ не такъ, какъ въ Парижѣ; у насъ—нравственно!
Но такъ или иначе, объ такихъ вопросахъ считалось нужнымъ все таки говорить. Другая, и болѣе элементарная, картина получается тогда, когда въ нѣкоторой средѣ, отъ которой зависитъ общественное благо
устройство, есть группа тѣхъ или иныхъ спеціалистовъ, могущихъ рѣшить задачу «своими силами». Въ такихъ случаяхъ можно обойтись, даже и не прибѣгая къ запугиванію общества нравственнымъ вырожденіемъ или миріадами бациллъ: выгоднѣе обратное—такіе вопросы удобнѣе рѣшать какъ можно тише.
Да и въ самомъ дѣлѣ, странно было бы кричать о томъ, что, напримѣръ, для такого учрежденія, какъ наше городское управленіе, нужно нанять швейцара, полотера,
старшаго дворника или даже подрядчика для ремонта штукатурки зданія думы. Всякій понимаетъ, что такія
мѣста занимаются по «рекомендаціи» кого нибудь изъ служащихъ въ учрежденіи.
Но когда подобный же методъ примѣняется къ рѣшенію вопросовъ не по хозяйству самого управленія, а по хозяйству всего города, то понятнаго получается очень мало. Тѣмъ не менѣе, а такое смѣшеніе хозяй
ства управленія города съ хозяйствомъ самого города наблюдается очень часто, и едва-ли такой порядокъ вещей можно почесть справедливымъ.
Особенно часто такое смѣшеніе бываетъ, въ вопросахъ, касающихся созиданія новыхъ городскихъ соору
женій. Несомнѣнно, что если для обывателя все равно, какой швейцаръ будетъ чистить калоши члену Управы, то далеко не все равно, какой архитекторъ будетъ строить
общественное зданіе, которое будетъ мозолить глаза не только самому обывателю, но и его потомкамъ. Вѣдь, строго говоря, всѣ тѣ зданія, которыя строятся на соби
раемые съ обывателей капиталы и даже само зданіе думы—всетаки принадлежитъ не городскому головѣ и не гласнымъ, а всѣмъ вообще обывателямъ, и обыватель вправѣ желать, чтобы такое зданіе было выстроено такъ, чтобы не приходилось ему за то зданіе краснѣть
Но наше управленіе держится на этотъ счетъ своего мнѣнія и большинство городскихъ построекъ произво
дится «своими силами». Московская же управа прямо такъ и заключила на дняхъ, что при тѣхъ техническихъ силахъ, какія имѣются въ ея распоряженіи, нѣтъ осно
ванія учреждать конкурсы. И вотъ, небольшая кучка архитекторовъ, избранныхъ не по конкурсу художествен
ныхъ талантовъ, а по конкурсу своихъ «рекомендацій», получаетъ въ свои руки власть мѣнять внѣшнюю физіономію города по своему усмотрѣнію.
Городскія управленія наши забываютъ, что прямыя обязанности тѣхъ архитекторовъ, которые находятся у нихъ на службѣ, включая и техническій совѣтъ—чисто полицейскаго характера, или же касающіяся сохраненія порученныхъ ихъ надзору зданій—и только.
Для этого же совершенно не требуется обладать большимъ художественнымъ талантомъ; даже болѣе: художественно-талантливые люди, какъ разъ, мало способны къ такимъ вещамъ.
И вотъ, не отрицая у городского управленія пра
ва употреблять такъ или иначе тѣ средства, которыя поручило ему общество, слѣдуетъ сомнѣваться въ правѣ управленія выбирать исполнителей работъ, которые дѣлаются для всего общества, хотя бы даже эти исполнители и находились на службѣ у города.
Напримѣръ, если общество признаетъ за городомъ право поставить памятникъ кому-либо изъ общественныхъ дѣятелей, то изъ этого не слѣдуетъ, чтобы управленіе имѣло бы право поручить эту работу кому-ни
будь изъ своихъ гласныхъ, потому что онъ хорошо лѣпитъ изъ мякиша фигурки. Такіе исполнители должны избираться или по конкурсу, или же какъ обладающіе безспорнымъ именемъ. Въ такомъ же положеніи нахо
дятся и городскія постройки, долженствующія служить для украшенія города, а не быть лишь средствомъ заработка техниковъ, состоящихъ на службѣ у города.
Но наша городская управа, невидимому, рѣшаетъ иначе. Вѣроятно этимъ соображеніемъ и вызвано ея за
прещеніе городскимъ техникамъ заниматься частными работами. «Новое Время», приводя это сообщеніе замѣ
чаетъ: «Сытый голодному не товарищъ. Члены управы,
получая жалованье въ 6,000 руб. въ годъ, и занимаясь въ то же время частными своими дѣлами, не подумали о томъ, что городскіе техники жалованья отъ города не получаютъ (получаютъ лишь архитекторы); на какія же средства они должны существовать? До сихъ поръ они
существовали па приватные заработки, съ воспрещеніемъ же этихъ заработковъ техникамъ приходится либо
оставить городскую службу, либо искать нелегальныхъ доходовъ».
Такой странный способъ вознагражденія служащихъ на счетъ обезображиванія города едва ли желателенъ. Особенно, если сооружаются такія видныя и самостоятельныя зданія, какъ недавно кѣмъ-то выстроенная телефонная станція на Морской. Я говорю «кѣмъ-то», по
тому что имя автора ея ничего не говоритъ, особенно рядомъ съ именами архитекторовъ, которымъ принадле
житъ новая, да и старая архитектура этой, наиболѣе популярной улицы города; ничего не говоритъ и самъ фасадъ зданія.
Конечно, странно было бы осуждать автора этого зданія за то, что оно могло бы быть и лучше, тѣмъ болѣе, что тѣ дефекты, которые есть въ этомъ зданіи, можетъ быть, слѣдуетъ отнести не на счетъ архитектора,
а на счетъ вкуса членовъ управы, такъ какъ г.г. члены считаютъ себя компетентными даже въ дѣлѣ церковной живописи и при пріемкѣ таковой оставляютъ за собою
право рѣшающаго голоса (какъ то было, напримѣръ, въ Церкви на Преображенскомъ кладбищѣ). Странно было бы его осуждать и въ виду тѣхъ соображеній, которыя приводитъ «Новое Время»—онъ, вѣроятно, со своей стороны сдѣлалъ все, что могъ.
Но все-таки непонятно, почему это зданіе не выстроено лучше, почему для составленія проекта не при
влечены лучшія силы Петербурга; особенно въ наше подвижное время, выдвигающее все новыя и новыя силы, слѣдовало бы попытаться отыскать эти новыя силы путемъ конкурса.
Но въ постройкѣ зданія телефонной станціи не было ни того, ни другого.
Будемъ послѣдовательны: если управленіе города (т. е.
въ сущности нѣсколько лицъ изъ состава управы) могло