(По поводу статьи др. Генриха Пудора [*)].

Въ статьѣ подъ заглавіемъ „Russiche Baukunst“, на страницахъ «Arcnitekt’a“, др. Г. Пудоръ за

тронулъ вопросъ о вредномъ вліяніи запада на самобытность русскаго зодчества. Авторъ останавливается на двухъ русскихъ городахъ — Петербургѣ и Москвѣ, и находитъ, что въ настоящее вре

мя архитектура этихъ городовъ совершенно подпала подъ вліяніе запада и сдѣлалась интернаціональной. Русскій характеръ архитектуры остался только въ по

стройкахъ церквей и въ зданіяхъ, имѣющихъ какоелибо отношеніе къ церкви.

Разсматривая этотъ вопросъ съ исторической точки зрѣнія, авторъ находитъ, что интернаціональность въ архитектурѣ „находится главнымъ образомъ въ связи съ тѣмъ, что Россія не могла создать собственной культуры и, соприкасаясь съ западной цивилизаціей, оказалась неспособной воспринять ее и переработать на родной почвѣ“. Почтенный авторъ выска

зываетъ довольно пессимистическій взглядъ на русскую культуру вообще и заявляетъ довольно голословно, „что Россія ни на одномъ умственномъ поприщѣ до сихъ поръ не сдѣлала и, какъ кажется, и въ буду

щемъ трудно чего-либо ожидать“ (?). Къ русской музыкѣ и литературѣ авторъ отнесся болѣе снисходи

тельно и призналъ, что въ этой области творчества Россія сдѣлала нѣкоторые успѣхи.

Главной виновницей умственнаго застоя Россіи, по мнѣнію автора, является петровская реформа.

«Петръ Великій,—говоритъ авторъ,—былъ безъ сомнѣнія однимъ изъ великихъ властелиновъ, однако именно онъ затормозилъ развитіе національной русской культуры, навязавъ народу, въ то время еще совершенно варварскому, западную цивилизацію, кото

рая была старше этого народа не на сотни, а на тысячи лѣтъ». Русскій народъ поверхностно воспри

нялъ эту культуру и то только въ высшихъ слояхъ, въ народѣ же распространеніе цивилизаціи было умы

шленно задержано—съ одной стороны церковью, съ другой правительствомъ. Объ образованіи народныхъ массъ не было рѣчи и, по мнѣнію автора, образованіе въ Россіи признается вреднымъ для государствен

ности. Авторъ приходитъ къ выводу, что при такихъ условіяхъ западная культура не могла привиться, а развитіе національной славянской культуры было со

вершенно задавлено и, въ результатѣ, русскій народъ западной культуры не воспринялъ, а самобытной народной не создалъ.

Національное русское зодчество было деревянное, которое не получило развитія. Вліяніе запада на рус

скую архитектуру началось въ то время, когда культурная зрѣлость запада выразилась въ барокѣ.

Барочныя формы стали примѣняться въ Россіи, съ примѣсью восточныхъ формъ, и къ тому же все воз

водилось изъ штукатурки, такъ какъ Москва не имѣетъ хорошаго облицовочнаго камня.

Одинъ только Кремль производитъ на автора величественное впечатлѣніе и онъ даетъ весьма ху

дожественное описаніе Кремля съ его старинными зубчатыми стѣнами, башнями и воротами. „Подобно

Риму“, говоритъ авторъ, „Москва расположена на семи холмахъ и, подобно Тибру, протекаетъ Москва рѣка“. „Voila Rome tartare“, воскликнула г. Сталь, когда смотрѣла на городъ съ Ивана Великаго. «Грандіозность впечатлѣнія», говоритъ авторъ, «достигает

ся не архитектурой, а исключительными условіями мѣстоположенія».

Внутренняя отдѣлка дворцовъ производитъ не менѣе грандіозное и своеобразное впечатлѣніе на автора.

«Когда входишь въ залы Кремлевскихъ дворцовъ, то перестаешь себя чувствовать въ Европѣ и переносишься на азіатскій востокъ». Золоченыя главы соборовъ поражаютъ автора своимъ экзотическимъ видомъ. «Такая архитектура», говоритъ почтенный путешественникъ, «болѣе всего отвѣчаетъ климатическимъ условіямъ и болѣе всего гармонируетъ съ свинцово-синимъ московскимъ небомъ.

«Нужно видѣть Москву зимой», говоритъ авторъ, «чтобы вполнѣ почувствовать обаяніе этой архитектуры. Когда эта старая русская столица, состоя

щая изъ странной смѣси восточныхъ и западныхъ стилей, лежитъ въ сугробахъ снѣга подъ свинцовымъ небомъ и солнечный лучъ озаритъ золотые купола или великана царя-колокола, тогда только чувствуется все обаяніе этой восточной картины».

«Если же приложить строго художественную мѣрку къ оцѣнкѣ достоинствъ архитектурныхъ формъ церквей,—то нужно прійти къ отрицательнымъ результатамъ».

Кромѣ вреднаго вліянія петровской реформы на культурное развитіе Россіи вообще и искусства въ частности, авторъ немаловажное значеніе придаетъ климатическимъ условіямъ страны. «Климатомъ объясняется то, что Россія до сихъ поръ ничего не сдѣ

лала въ области пластики и живописи, и едва ли когда-нибудь что либо сдѣлаетъ».

Такое метеорологическое объясненіе застоя русскаго искусства звучитъ довольно странно въ устахъ столь почтеннаго автора, а тѣмъ болѣе страннымъ покажется ни на чемъ не основанное предсказаніе будущаго развитія искусствъ. По мнѣнію автора, рус

скія культурныя галлереи (въ Академіи Художествъ, музеѣ Императора Александра III, Румянцевскомъ му

зеѣ), наполнены страшнымъ хламомъ, да и тотъ лишь съ трудомъ можно было собрать.

Статья заканчивается добрымъ совѣтомъ Россіи культивировать свое родное искусство и избѣгать за

паднаго вліянія. Особенно вреднымъ считаетъ авторъ вліяніе французскаго искусства.

Вл. Карповичъ.

[*)] Architekt“, 8 Heft, 1904.

Подъ игомъ запада.

лиснаго склада, а равно и устройство арьеръ-сцены. Пристройка эта исчислена по смѣтѣ въ 23.000 руб.

Рига, іюнь 1904 г. А. Я. Рейнбергъ.