— Голова у тебя, спрашиваю, есть или нѣтъ?.. — Есть... какъ можно безъ головы...

— Врешь!.. У тебя голову глупость съѣла! Нѣтъ у тебя головы!.. Нѣтъ!.. Дай-ка сюда пилу!..

И ходуномъ ходила пила въ рукахъ тщедушнаго человѣчка, и снова, сдѣлавши дѣло, начиналъ онъ доказы

вать крокодилу - плотнику, что у него голову глупость съѣла, что онъ — вельзевулъ, и снова пилилъ, рубилъ, строгалъ и бранился...
Въ импровизованный театръ вошелъ почтальонъ... — Актеру Семибратову посьмецо есть!
— Я Семибратовъ! Давайте его сюда! А за „па чаекъ“ приходите завтра, сегодня мелкихъ нѣтъ.
Почтальонъ вышелъ; плотники перестали работать; старенькое черепаховое пенена появилось на носу у Семибратова, разорванный конвертъ упалъ на земь, бойкіе сѣ
рые глазки забѣгали по строкамъ письма, лицо состроило недоумѣвающую гримасу и на секунду застыло на ней...
— Черти презрѣнные!—прошепталъ Семибратовъ, прочитавъ письмо.—Ну, вы, эѳіопы,— обратился онъ потомъ къ плотникамъ, - пошли вонъ, вы мнѣ больше не нужны!

Плотники почесали затылокъ.

— Слышите!., или нѣтъ?..

— Слышимъ... Только какъ же это вдругъ...

— Безъ разсужденій! Забирай инструменты и маршъ! За деньгами черезъ недѣлю!.. — Таперича бы!..
— Молчать, идолы!.. Безъ разговора, Вельзевулы!..
Плотники, не спѣша, вышли. Семибратовъ остался одинъ и задумался.
„Писали, что пріѣдутъ, и вдругъ отказъ... Неблаговидно и глупо. Но все- таки не бѣда... Мнѣ же больше доста
нется. Заберемъ денежки и адье... Конечно, оно не очень лестно, но чтодѣлать“.
Черезъ часъ послѣ этого, въ маленькомъ сарайчикѣ съ боку соляного балагана, — въ сарайчикѣ, который изображалъ кассу, Семибратовъ продавалъ билеты.
— Представленіе интересное будетъ?—спрашивали его. — Блистательное!..
— А актеровъ у васъ много? — Сорокъ человѣкъ.
— Ахъ, батюшки!.. Отрѣжьте билетецъ!

Семибратовъ коварно улыбался и отрѣзалъ билеты...

пецъ Евдокимъ Иванычъ жену прибилъ, потому въ эту самую тіатруне просись... Да...Такія дѣла, просто ужасти.

Матушка вздыхала, покачивала головой и начинала разсказывать своей собесѣдницѣ, какъ Евсея третью ночь домовой пужаетъ, и какъ собаки вчера вечеромъ не къ добру посреди улицы выли...

Вечеръ наступилъ... Темною громадой стоялъ посреди пустынной площади соляной амбаръ; около амбара толпился народъ; шли тревожные разговоры...

— Скоро начнутъ? — пищала почтмейстерша, пріѣхавшая не въ театральномъ платьѣ.
— Чего начнутъ?! Двери - то гвоздями заколочены! — слышался голосъ кулака - лавочника.

— Отдирай гвозди!.. Не даромъ деньги платили! — кричалъ какой-то купецъ.

— Отдерите гвозди!.. — кричала почтмейстерша.

Двери затрещали... Толпа ввалилась въ темное помѣщеніе...

— Эй!.. Актеры! Чего вы тамъ чешетесь?.. Аль до другого дня свою музыку-то отложили? Эй, кто тамъ есть?! Народъ... Комидіянты!..

Ни гласа, ни послушанія.

— Зажгите огня! — послышался голосъ.

— Сейчасъ!.. У меня съ собой фонарикъ есть! — старчески прошамкалъ кто-то. — Сейчасъ!..

Дрожащимъ, неровнымъ свѣтомъ освѣтилась неприглядная храмина, пестрые узоры ситцеваго занавѣса выступили изъ потемокъ, а между ними красовались аршин
ныя слова: „Благодарю за посѣщеніе! .. Всѣ разинули рты и недоумѣвали...

— Вотъ такъ „Ваалъ! ., — сказалъ кто-то. — Чисто „обваалили нашего брата! — Нда-съ...

Какъ вы думаете, читатели, кто больше всѣхъ виноватъ въ этомъ случаѣ?.. По - моему, мѣщанинъ, которому захотѣлось покурить... Впрочемъ, вините, кого хотите, но все - таки...
В.

КЪ СВѢДѢНІЮ.

(Изъ любовной практики.)

Если женщина проситъ прощенья И любовница - женщина та,

Ты ее въ тотъ же мигъ безъ смущенья Поцѣлуй горячѣе въ уста.

Если жъ, видъ сохраняя унылый,

Злостью хочешь порывъ погасить,— Будешь самъ чрезъ минуту у милой На колѣняхъ прощенья просить...

Князь Марусинъ.
Наступилъ день спектакля. Но дорогѣ отъ городка В. къ ближайшей желѣзнодорожной станціи, на тройкѣ почтовыхъ лошадей, ѣхалъ какой-то пассажиръ.
Ну, ты, Вельзевулъ!.. — покрикивалъ онъ па ямщика. — Опоздаемъ, вѣдь!..
— Будьте благонадежны, не опоздаемъ. Да вамъ къ какому поѣзду, — къ Москвѣ али къ Курску?
— Все равно! Жарь, — на чай будетъ!.. И ямщикъ жарилъ.
А въ городѣ съ нетерпѣніемъ ожидали вечера этого дня. Не мало и курьезовъ случилось. Сплетница Арина разсказывала такія вещи:
— И такія у насъ въ городѣ съ этой „тіатрой дѣла творятся, уму-разуму непостижимо... У купца Андронова дочери подрались... Одна говоритъ: „я пойду въ тіатръ!“, а другая: „нѣтъ, я иойду!“.. А билетъ - то, милая моя, одинъ, а другого отецъ не покупаетъ, ну, и исцарапали другъ дружку... А у почтмейстерши съ портнихой баталія вышла, не но-тіатральному платье она ей сшила... А ку