не могли указать, откуда и сколько переводилось за годъ. Изъ этого легко можно заключить, какъ велось преподаваніе греческаго языка Никандромъ Семеновичемъ.
При спрашиваніи и отвѣтѣ уроковъ получалась въ большинствѣ случаевъ такая (нисколько не преувеличенная) картина.
— У... н... н... д... а... а... господинъ Красновъ! отвѣчайте урокъ, уткнувшись въ журналъ и не смотря ни на кого произноситъ Никандръ Семеновичъ.
— Красновъ! тебя спрашиваютъ,—толкая подъ бока играющаго въ „стуколку“ Краснова, заявляютъ товарищи.
— Врете! — недовѣрчиво произноситъ Красновъ. — Ей-Богу! — подтверждаютъ товарищи.
Красновъ встаетъ, положивъ предварительно пришедшій къ нему хлюстъ козырей въ карманъ.
— Дайте, господа, кто-нибудь книжку,—умоляюще обращается онъ къ „классу“.
— Дайте „переводъ,,!—обращается онъ еще послѣ того, когда книжка подана. — Гдѣ задано?
Показано, гдѣ задано, поданъ и переводъ. Красновъ прочитываетъ греческій текстъ но книгѣ, затѣмъ вкладываеть въ книгу тетрадку съ „переводомъ“ и прочитываетъ по ней.
— Ну, теперь разберите! Въ чемъ поставлено такое-то слово? вопрошаетъ Никандръ Семеновичъ.
Красновъ молчитъ и ищетъ это слово, потому что переводилъ не слова, а прочиталъ переводъ но тетрадкѣ.
— Вѣдь это аористъ третій? — говоритъ Никандръ Семеновѣ чъ.
— Аористъ третій, — механически повторяетъ Красновъ. — Сослагательное наклоненіе? — Да!
— Третье лицо множественнаго числа?
— Третье лицо множественнаго числа, — механически повторяетъ Красновъ...
— Довольно съ васъ,—произноситъ „Геродотъ“ и въ журналѣ ставитъ Краснову „три“.
Спрашиванье въ такомъ Же порядкѣ велось далѣе, въ такомъ же порядкѣ искали книги, прочитывали переводы въ то время, какъ Никандръ Семеновичъ былъ погруженъ въ „свою книгу“, молчалъ и не выглядывалъ изъ-за нея.
Относительно оцѣнки отвѣтовъ Никандръ Семеновичъ придерживался особой системы. Съ начала учебнаго года онъ списы
валъ разрядный списокъ учениковъ и, не обращая вниманія на достоинство отвѣтовъ, первымъ тремъ ученикамъ ставилъ 5, человѣкамъ десяти дальнѣйшимъ 4, а остальнымъ — три. Двоекъ и единицъ у него не было совсѣмъ въ журналахъ, за исключеніемъ только тѣхъ случаевъ, когда онъ являлся въ классъ чѣмъ-нибудь раздраженнымъ, что случалось очень рѣдко, н то на другой же день баллы эти переправлялись имъ опять-таки на соотвѣтствующіе по „рангу“.
Но взамѣнъ всего этого, кто только возымѣлъ несчастіе за что-либо заслужить нелюбовь къ себѣ Никандра Семеновича, преслѣдованіямъ и придиркамъ не было конца. По отношенію къ этому лицу Никандръ Семеновичъ дѣлался совершенно другимъ человѣкомъ. Куда, бывало, что дѣнется!
Сдѣлается вдругъ и зрячимъ, и внимательнымъ по отношенію къ нему: все видитъ, все слышитъ, все замѣчаетъ, ко всему придирается и въ концѣ концовъ доведетъ дѣло до того, что сначала дастъ переэкзаменовку, а потомъ оставитъ въ томъ же классѣ на второй годъ. При такихъ условіяхъ бывало какъ угодно учи и отвѣчай урокъ, Никандръ Семеновичъ всегда отыщетъ какоенибудь, примѣчаніе къ примѣчанію и непремѣнно „срѣжетъ“ ученика и поставитъ ему „колъ“.
Припоминается случай такой „мести“ одному изъ товарищей К—ву, человѣку далеко не глупому, хорошему ученику, расторопному и живому малому.
Случилось какъ-то, что Никандръ Семеновичъ, всегда приходившій аккуратно въ классъ тотчасъ же послѣ звонка, по какому-то случаю опоздалъ приходомъ на пять минутъ. К—въ, желая должно быть увѣковѣчить этотъ случай на страницахъ исторіи, сдѣлалъ такого рода запись на учебникѣ: „Ура! досолѣ еще небывалый случай! Новость! Въ первый разъ въ Россіи! Плѣшивый „Геродотъ“ № числа. Л? мѣсяца, Л? года опоздалъ на урокъ па 5 минутъ! Ура! Ура! Ура!
Пришедшій въ классъ Никандръ Семеновичъ, желая что-то показать ученикамъ, какъ разъ взялъ книгу К—ва. который сидѣлъ на передней партѣ и—о, ужасъ!—прочелъ вышеприведенную надпись. Лицо его моментально озарилось „ядовитою улыбочкой“
... „II кто-то камень положилъ Въ его протянутую руку“...
Лермонтовъ.
Съ рукой протянутой стоялъ Передъ подпискою читатель
Какой ему избрать журналъ? О, помоги ему, Создатель!
Духовной шгіцп онъ просилъ,
Чтобъ разогнать тоску и скуку... Но кто-то „Искры“ положилъ Въ его протянутую руку...
Мечтательный рыцарь.
и онъ съ растягиваніемъ, мычаніемъ и другими аттрибутами своего краснорѣчія не безъ пафоса произнесъ такую рѣчь:
— А!., вы... у... у... н... н... м... д... д... а... а... а... такъ... замѣчаете... что Геродотъ... да... еще... плѣшивый опоздалъ... на... урокъ... Это хорошо... хорошо, если бы я былъ Геродотъ... я бы... этимъ... гордился, а я. не Геродотъ, а все-таки плѣшивый и опоз
далъ, хорошо... погоди... я... тебѣ... покажу ..Геродота! И Никандръ Семеновичъ, схвативъ журналъ, тутъ же, въ заключеніе своей рѣчи, поставилъ К—ву для большей убѣдительности злополучный „колъ“ и замолкъ.
Съ этихъ поръ началось систематическое преслѣдованіе К—ва. Каждый классъ онъ былъ спрашиваемъ и аккуратно каждый классъ получалъ по единицѣ. Случалось такъ, что К—въ бывало углубится въ свой учебникъ и почти ничего не слышитъ. Намѣтивъ это, къ нему подкрадывается потихоньку Никандръ Семеновичъ.
— Это вы чѣмъ занимаетесь, г-нъ К—въ? — Я смотрю въ учебникъ.
— А! Это... вы строите изъ меня дурака,—съ ехидной физіономіей замѣчаетъ Никандръ Семеновичъ. — Нарочно углубились, чтобы я подумалъ, что вы читаете книгу „пусть-де подойдетъ и останется съ носомъ!“ и тутъ же ставилъ „единицу“, но урока уже на этотъ разъ не спрашивалъ.
Однажды К—въ хотѣлъ полюбопытствовать, какой баллъ Никандръ Семеновичъ поставитъ товарищу и намѣревался заглянуть вт> журналъ, для чего немного привсталъ позади Никандра Семеновича. Никандръ Семеновичъ моментально обернулся.
— У...н,..д...а...а заглядывайте... произнесъ онъ К—ву и тутъ же поставилъ ему единицу. Когда бывалъ сердитъ Никандръ Семеновичъ въ выраженіяхъ не стѣснялся.
„Исторія“ съ К—вымъ случилась въ половинѣ года, почему онъ получилъ пять мѣсячныхъ единицъ въ общемъ выводѣ, въ частности же всего въ продолженіе пяти мѣсяцевъ единицъ было „несчетное число“. За годъ получилъ въ общемъ выводѣ два, на экзаменѣ былъ срѣзанъ какой-то „частицей“ и тоже получилъ два и въ заключеніе, послѣ переэкзаменовки, на которой быль также убитъ по первому абцугу, остался въ томъ же классѣ на повторительный курсъ.
На экзаменѣ Никандръ Семеновичъ одинаково съ удовольствіемъ „проваливалъ“ всѣхъ, кого только прикажетъ „пр шалить инспекторъ. За день до экзамена постарается подыскать какоенибудь „примѣчаніе къ примѣчанію“, напечатанное въ учебникѣ самыми микроскопическими буквами гдѣ-нибудь въ „сноскѣ“, —и дѣло готово!
Этотъ „типъ“ былъ преподавателемъ въ N—комъ учебномъ заведеніи 26 лѣтъ, дослужился до чина статскаго совѣтника, на
жилъ 20000 капитала, но „Володькѣ пучеглазому“ этими деньгами не суждено было воспользоваться, такъ какъ онъ умеръ еще въ такомъ возрастѣ, когда деньги считалъ за игрушки н каждую монету только за „кружочекъ“ не болѣе. Супруга также у Никан
дра Семеновича умерла. Въ послѣднее время, говорятъ, Никандръ Семеновичъ только тѣмъ и занимался, что чуть но каждый день переписывалъ свое духовное завѣщаніе разнымъ родственникамъ, которые и сказали, навѣрное, ему большое спасибо.
Я тотъ, которому и т. д.
При спрашиваніи и отвѣтѣ уроковъ получалась въ большинствѣ случаевъ такая (нисколько не преувеличенная) картина.
— У... н... н... д... а... а... господинъ Красновъ! отвѣчайте урокъ, уткнувшись въ журналъ и не смотря ни на кого произноситъ Никандръ Семеновичъ.
— Красновъ! тебя спрашиваютъ,—толкая подъ бока играющаго въ „стуколку“ Краснова, заявляютъ товарищи.
— Врете! — недовѣрчиво произноситъ Красновъ. — Ей-Богу! — подтверждаютъ товарищи.
Красновъ встаетъ, положивъ предварительно пришедшій къ нему хлюстъ козырей въ карманъ.
— Дайте, господа, кто-нибудь книжку,—умоляюще обращается онъ къ „классу“.
— Дайте „переводъ,,!—обращается онъ еще послѣ того, когда книжка подана. — Гдѣ задано?
Показано, гдѣ задано, поданъ и переводъ. Красновъ прочитываетъ греческій текстъ но книгѣ, затѣмъ вкладываеть въ книгу тетрадку съ „переводомъ“ и прочитываетъ по ней.
— Ну, теперь разберите! Въ чемъ поставлено такое-то слово? вопрошаетъ Никандръ Семеновичъ.
Красновъ молчитъ и ищетъ это слово, потому что переводилъ не слова, а прочиталъ переводъ но тетрадкѣ.
— Вѣдь это аористъ третій? — говоритъ Никандръ Семеновѣ чъ.
— Аористъ третій, — механически повторяетъ Красновъ. — Сослагательное наклоненіе? — Да!
— Третье лицо множественнаго числа?
— Третье лицо множественнаго числа, — механически повторяетъ Красновъ...
— Довольно съ васъ,—произноситъ „Геродотъ“ и въ журналѣ ставитъ Краснову „три“.
Спрашиванье въ такомъ Же порядкѣ велось далѣе, въ такомъ же порядкѣ искали книги, прочитывали переводы въ то время, какъ Никандръ Семеновичъ былъ погруженъ въ „свою книгу“, молчалъ и не выглядывалъ изъ-за нея.
Относительно оцѣнки отвѣтовъ Никандръ Семеновичъ придерживался особой системы. Съ начала учебнаго года онъ списы
валъ разрядный списокъ учениковъ и, не обращая вниманія на достоинство отвѣтовъ, первымъ тремъ ученикамъ ставилъ 5, человѣкамъ десяти дальнѣйшимъ 4, а остальнымъ — три. Двоекъ и единицъ у него не было совсѣмъ въ журналахъ, за исключеніемъ только тѣхъ случаевъ, когда онъ являлся въ классъ чѣмъ-нибудь раздраженнымъ, что случалось очень рѣдко, н то на другой же день баллы эти переправлялись имъ опять-таки на соотвѣтствующіе по „рангу“.
Но взамѣнъ всего этого, кто только возымѣлъ несчастіе за что-либо заслужить нелюбовь къ себѣ Никандра Семеновича, преслѣдованіямъ и придиркамъ не было конца. По отношенію къ этому лицу Никандръ Семеновичъ дѣлался совершенно другимъ человѣкомъ. Куда, бывало, что дѣнется!
Сдѣлается вдругъ и зрячимъ, и внимательнымъ по отношенію къ нему: все видитъ, все слышитъ, все замѣчаетъ, ко всему придирается и въ концѣ концовъ доведетъ дѣло до того, что сначала дастъ переэкзаменовку, а потомъ оставитъ въ томъ же классѣ на второй годъ. При такихъ условіяхъ бывало какъ угодно учи и отвѣчай урокъ, Никандръ Семеновичъ всегда отыщетъ какоенибудь, примѣчаніе къ примѣчанію и непремѣнно „срѣжетъ“ ученика и поставитъ ему „колъ“.
Припоминается случай такой „мести“ одному изъ товарищей К—ву, человѣку далеко не глупому, хорошему ученику, расторопному и живому малому.
Случилось какъ-то, что Никандръ Семеновичъ, всегда приходившій аккуратно въ классъ тотчасъ же послѣ звонка, по какому-то случаю опоздалъ приходомъ на пять минутъ. К—въ, желая должно быть увѣковѣчить этотъ случай на страницахъ исторіи, сдѣлалъ такого рода запись на учебникѣ: „Ура! досолѣ еще небывалый случай! Новость! Въ первый разъ въ Россіи! Плѣшивый „Геродотъ“ № числа. Л? мѣсяца, Л? года опоздалъ на урокъ па 5 минутъ! Ура! Ура! Ура!
Пришедшій въ классъ Никандръ Семеновичъ, желая что-то показать ученикамъ, какъ разъ взялъ книгу К—ва. который сидѣлъ на передней партѣ и—о, ужасъ!—прочелъ вышеприведенную надпись. Лицо его моментально озарилось „ядовитою улыбочкой“
Передъ подпиской.
... „II кто-то камень положилъ Въ его протянутую руку“...
Лермонтовъ.
Съ рукой протянутой стоялъ Передъ подпискою читатель
Какой ему избрать журналъ? О, помоги ему, Создатель!
Духовной шгіцп онъ просилъ,
Чтобъ разогнать тоску и скуку... Но кто-то „Искры“ положилъ Въ его протянутую руку...
Мечтательный рыцарь.
и онъ съ растягиваніемъ, мычаніемъ и другими аттрибутами своего краснорѣчія не безъ пафоса произнесъ такую рѣчь:
— А!., вы... у... у... н... н... м... д... д... а... а... а... такъ... замѣчаете... что Геродотъ... да... еще... плѣшивый опоздалъ... на... урокъ... Это хорошо... хорошо, если бы я былъ Геродотъ... я бы... этимъ... гордился, а я. не Геродотъ, а все-таки плѣшивый и опоз
далъ, хорошо... погоди... я... тебѣ... покажу ..Геродота! И Никандръ Семеновичъ, схвативъ журналъ, тутъ же, въ заключеніе своей рѣчи, поставилъ К—ву для большей убѣдительности злополучный „колъ“ и замолкъ.
Съ этихъ поръ началось систематическое преслѣдованіе К—ва. Каждый классъ онъ былъ спрашиваемъ и аккуратно каждый классъ получалъ по единицѣ. Случалось такъ, что К—въ бывало углубится въ свой учебникъ и почти ничего не слышитъ. Намѣтивъ это, къ нему подкрадывается потихоньку Никандръ Семеновичъ.
— Это вы чѣмъ занимаетесь, г-нъ К—въ? — Я смотрю въ учебникъ.
— А! Это... вы строите изъ меня дурака,—съ ехидной физіономіей замѣчаетъ Никандръ Семеновичъ. — Нарочно углубились, чтобы я подумалъ, что вы читаете книгу „пусть-де подойдетъ и останется съ носомъ!“ и тутъ же ставилъ „единицу“, но урока уже на этотъ разъ не спрашивалъ.
Однажды К—въ хотѣлъ полюбопытствовать, какой баллъ Никандръ Семеновичъ поставитъ товарищу и намѣревался заглянуть вт> журналъ, для чего немного привсталъ позади Никандра Семеновича. Никандръ Семеновичъ моментально обернулся.
— У...н,..д...а...а заглядывайте... произнесъ онъ К—ву и тутъ же поставилъ ему единицу. Когда бывалъ сердитъ Никандръ Семеновичъ въ выраженіяхъ не стѣснялся.
„Исторія“ съ К—вымъ случилась въ половинѣ года, почему онъ получилъ пять мѣсячныхъ единицъ въ общемъ выводѣ, въ частности же всего въ продолженіе пяти мѣсяцевъ единицъ было „несчетное число“. За годъ получилъ въ общемъ выводѣ два, на экзаменѣ былъ срѣзанъ какой-то „частицей“ и тоже получилъ два и въ заключеніе, послѣ переэкзаменовки, на которой быль также убитъ по первому абцугу, остался въ томъ же классѣ на повторительный курсъ.
На экзаменѣ Никандръ Семеновичъ одинаково съ удовольствіемъ „проваливалъ“ всѣхъ, кого только прикажетъ „пр шалить инспекторъ. За день до экзамена постарается подыскать какоенибудь „примѣчаніе къ примѣчанію“, напечатанное въ учебникѣ самыми микроскопическими буквами гдѣ-нибудь въ „сноскѣ“, —и дѣло готово!
Этотъ „типъ“ былъ преподавателемъ въ N—комъ учебномъ заведеніи 26 лѣтъ, дослужился до чина статскаго совѣтника, на
жилъ 20000 капитала, но „Володькѣ пучеглазому“ этими деньгами не суждено было воспользоваться, такъ какъ онъ умеръ еще въ такомъ возрастѣ, когда деньги считалъ за игрушки н каждую монету только за „кружочекъ“ не болѣе. Супруга также у Никан
дра Семеновича умерла. Въ послѣднее время, говорятъ, Никандръ Семеновичъ только тѣмъ и занимался, что чуть но каждый день переписывалъ свое духовное завѣщаніе разнымъ родственникамъ, которые и сказали, навѣрное, ему большое спасибо.
Я тотъ, которому и т. д.