О Пролеткульте.

Ошибки молодости.

Не верится, когда подумаешь, что осенью нынешнего года исполнится пятилетие существования Пролеткульта.
При темпе жизни XX века, стократ ускоренном войной и революцией, какой это «геологический» период: целая «эра»!
И какие скромные результаты работы Пролеткульта в его строительстве театральной культуры, строительстве, вызывавшем его особенное внимание.
В самом деле: что реального мы имеем? Есть теория и методология пролетарского театра? Нет.
Есть редкие статьи по этому вопросу, разбросанные в «Пролетарской Культуре», «Горне» и других органах Пролеткульта и принадлежащие отдельным деятелям.
Есть резолюции общего содержания конференций и съездов Пролеткульта, да
леко не всегда отвечающие фактической его работе.
Есть две книги Керженцева, который, хотя и был деятелем Пролеткульта, но на
писал их не в процессе и не в результате практической в нем работы.
Есть полкниги Смышляева, посвященной гораздо больше сценической методо
логии, чем пролетарскому театру, и явно генетически связанной с Московским Художественным театром.
Есть в общем и целом изумительный разброд мнений не только в смысле наличия различных идеологических и ме
тодологических течений, но их случайных изменений за короткое время. Вот при
мер. На I Всероссийском Съезде рабочекрестьянского театра 1919 года деятели Пролеткульта шли заодно с теми, кто ожидал смерти театра в социалистическом строе, а в 1921 году Ц. К. органи
зовал I рабочий театр, который занялся производством обычных постановок.
Репертуар? Если хотите есть. Но какой же это репертуар!
Прежде всего он далеко не всегда создан в Пролеткульте («Лена» Плетнева, «Марианна» Серафимовича, «Красная Правда» Вермишева).
Он количественно слаб, ибо, кроме этих пьес, кроме инсценировок Игнатова «Хозяин» и «Зори Пролеткульта», мы имеем еще несколько импровизаций и переработок, по большей части, одноактных.
Он формально стар, так как подавляющее большинство этих пьес бытовые, ино
гда агитационные, и во всяком случае ничего в них специально пролетарского нет.
Актеры?
Кто имел случай практически работать в Пролеткульте, как пишущий эти стро
ки, тот знает, каким прекрасным материалом являются театральные студисты Пролеткульта.
Но кто сможет сказать, что это действительно пролетарские актеры в смысле формальных особенностей их игры?
Это обычно игра того же профактера плюс большая психическая непосредственность, минус совершенная сценическая техничность.
И тут мы приходим к самому большому вопросу: о художественном лице пролетарского театра, поскольку он реализован Пролеткультом.
Его нет. К этому, по крайней мере, приводит знакомство с работою Центрального Московского Пролеткульта.
Разберемся в вопросе.
Большая часть жизни Пролеткульта прошла под знаком студийного метода работы.
Последний год обозначился перелом к лабораторному и производственному.
Первая полоса в сущности сводилась к исканиям форм пролетарского театра, происходившим при ближайшем участии спецов, зачастую бывших людьми совершенно чуждыми идеологии Пролеткульта и вносившими в него обычные, тради
ционные методы и приемы. Иногда плюс коллективность и самодеятельность. Но эти бесспорные принципы реализовались в условиях, их извращавших.
Казалось, все обстояло правильно. Искания шли при творческом участии трех элементов:
— Руководящих органов Пролеткульта, как блюдущих чистоту идеологической линии.
— Театральных спецов, приносивших в стены Пролеткульта свой опыт и знание, методику и технику театра.
— Студистов, которые должны были
на основе классового сознания и интуиции создавать самый пролетарский театр.
Но это только казалось. А было совсем иначе.
Руководящие органы в своем большинстве не сведущи в вопросах художественной идеологии. В лучшем случае они су
меют разобраться в том, насколько коммунистичен или анти-коммунистичен репертуар, но теория театра, но формы театра это не то, в чем они сильны. Обычно дело оканчивается отрицательным отношением к существую
щему профтеатру, а иногда доходит до скромного стремления, чтобы пролеткуль
товские студисты не ударили лицом в грязь перед профактерами.
О втором факторе я уже сказал. Добавлю, что положение спецов не было
одинаково. То почтительное доверие, как представителям «вечных» художественных истин, то вынужденное примирение с их присутствием, как необходимым злом. И в общем, и в целом — некая бес
помощность руководящих органов, ибо и то и другое отношение — и доверие, и при
мирение — происходит от идеологического бессилия.
Теперь о третьих — о студистах. Учтите естественное театральное невежество этих самородков, воспитанное долгими года
ми бессознательного преклонения перед очагами старого искусства, отсутствие правильно поставленного театрального
просвещения, преждевременный отрыв от индустриального производства, мещанскую стихию, разлитую во всей окружаю
щей жизни, беспомощность руководящих органов, интеллигентские устремления театрспецов; и вы увидите, что при этих условиях было трудно ждать от студистов творчества пролетарского театра.
И вот, когда от студийного метода перешли к производственному (лаборатор
ный был едва заметен), обнаружилась картина прискорбная.
Яркий пример — судьба Центральной Арены Пролеткульта,
В прошлом году она начала проявлять кипучую деятельность.
Был поставлен «Мексиканец» Смышляева. Это одно лицо: так сказать, театр театрализации, внешней динамики, острой буффонады, формы за счет идеологии.
Были поставлены «Зори Пролеткульта» Игнатова. Это другое лицо: театр мо
нументальный с внутренней динамикой и внешней статикой, минимально зрелищный и максимально содержательный.
Готовился к постановке «Голод» мною. Это третье лицо: театр разных стилей, примененных к сценическому воплощению разных классовых групп, — мону
ментального (пролетариат), гротескного (лумпенпролетариат), марионеточного (буржуазия).
Рядом был театр четвертого лица — синтеза тонального и пластического начал (Просветов), шедший путями ритмизации и метризации к строго закономерному искусству.
В прошлом был натуралистический театр («Мститель» в постановке Смышляева).
Все это было не плохо, но и до сих пор никто не скажет, какой из четырех
типов Пролеткульт признает своим. Да и типы эти не так уже четко пролетарские.
И «Мексиканец» и «Тонилас» вызывают и по сие время большие возражения.
«Зори Пролеткульта» сняты.
«Голод» не дали довести до конца.
«Лена», которую ставили и Игнатов и