25 Августа скончался вЪ Веймарѣ Фридрихѣ Нитче.

КЪ звучащему нынѣ надЪ этою могилою общеевропейскому, отчасти и русскому, хору послѢшныхЪ похвалѣ н столъ-же лослѢѵшыхЪ порицаній присоединятъ пашЪ голосЪ мы-бы не хотѣли: судьба Пигиче одна нзЪ тѢхЪ, которыя могутЪ безнаказанно ждать не только годы, десятка лѢттіЪ, но и цѣлыя столѣтія. Здѣсь время терпитЪ. Писанія Нитче и еще не написанная, но уже слагающаяся, ле
генда о немъ такЪ глубоко лроникаютЪ вЪ современную европейскую культуру, гпакЪ для нея уже были, а главное будутЪ значительны, ло всей вѣроятности, самымЪ роковымЪ значеніемъ, что изслѣдовать вЪ настоящую минуту измѣненія, вносимыя Нитче вЪ кругѣ идей и вѣрованій наѵіего поколѣнія, было-бы преждевре
менно. МожетЪ бытъ, надЪ этою могилою ожидающее молчаніе — глубже всѢхЪ словѣ .
Die Nacht ist tief
Und tiefer, als der Tag gedacht
Судѣ и оцѣнка этого человѣка, который былѣ не только велпкимѣ созерцателемъ, но и велнкнмѣ дѣятелемъ, ло крайней мѣрѣ, лророкомѣ великаго дѣйствія, принадлежатъ будущему, когда и во всемгрно-историческомЪ бытіи чело
вѣчества новое созерцаніе соединится сѣ новымЬ дѣйствіемъ. Нитче нельзя понятъ однимЪ сердцемЪ или одннмЪ разумомЪ—его надо сначала пережитъ всѢмЪ существомъ свонмЪ: однимЪ созерцаиіемЪ безЪ дѣйствія его не измѣрить.
„Я люблю всѢхЪ тѢхЪ, кто подобенъ рѢдкнмЪ каплямЪ дождя, которыя тяжело ладаютЪ изЪ нависшей надЪ людьми темной тучи. Эти капли предвозвѣщаютъ грозу—и, какЪ всѣ предвозвѣстники, логибаютЪа, — говоритъ Заратустра.

Нитче самЪ былѣ однимЪ изЪ лророковЪ этой великой грозы.

НамЪ, русскимъ, онЪ особенно блнзокЪ. ВЪ душѣ его происходила борьба двухЪ боговЪ или двухЪ демоновЪ, Аполлона н Діониса, — ma-же борьба, которая вѣчно совершается и вЪ сердцѣ русской литературы, огпЪ Пушкина до Л. Толстого и Достоевскаго. Идея „человѢкобога“ была предречена ДостоевскнлѣЪ. Не даромЪ Нитче называлъ этого „глубокаго человѣкаdev tiefe Mensch, какѣ онЪ однажды выразился о ДостоевскомЪ, свонмЪ главнымъ и даже единственнымъ учителемЪ вЪ области познанія души человѣческой.
Нитче, какЪ Достоевскій, вѢрнлЪ вЪ грядущія всемірныя судьбы Россіи. Сравнивая ее сЪ Римской Имперіей и противополагая Западной Европѣ, онѣ говорилъ, что Россія одна еще можегпЪ ждать чего-либо, что у нея одной есть несокрушимая сила и „крѣпость вЪ тѢлѢи: