Лаура. Рози вонъ опять намъ какихъ трудныхъ бабочекъ нарисовала. Кабы она ихъ не такія трудныя дѣ
лала./ Пауза.) А какъ ты думаешь, мамочка, что Рози хорошенькая будетъ?
Гергентхеймъ. Какъ знать впередъ. — И вы тоже только по восемьнадцатому году хорошѣть-то стали.
Лаура (рисуя). Она не пропадетъ. Если замужъ не выйдетъ, такъ художницей сдѣлается, такъ и г. Кесслеръ говорилъ.
Гергентхеймъ. Такъ-то такъ, а образованіе-то?
Лаура. Къ тому времени кто-нибудь изъ насъ замужъ выйдетъ, тогда мы ей самыхъ дорогихъ учителей наймемъ.
Гергентхеймъ (вздыхаетъ. Пауза). Вотъ Гретхенъ Бауманъ. Куда не такъ красива, какъ вы.... А вотъ
скоро свадьба. И женихъ хорошій, жалованье хорошее получаетъ... да еще у аристократа сыновей воспитываетъ. Протекція-то какая!
Лаура. Кабы я была на мѣстѣ Гретхенъ Бауманъ, и вниманія бы на этого учителя не обратила. Я бы за графа вышла.
Гергентхеймъ. Вотъ такъ, сейчасъ.
Лаура. Что-жь, графъ хоть и вдовый, а посмотрѣть на него—еще красивый мужчина,... Положимъ я бы лучше за молодого графа пошла.
Гергентхеймъ. Молчи ужъ, рисуй свои вѣера.
Лаура. Хорошо ужъ. Буду пока вѣера разрисовывать. (Пауза.) На балу у юристовъ мнѣ одинъ кава
леръ сказалъ: «Если бы вы знали, какъ хороша у васъ
эта линія». И провелъ такъ пальцемъ. (Проводитъ пальцемъ вдоль лба и носа.)
Гергентхеймъ. Неужто онъ тебя рукой тронулъ? Лаура. Тронулъ...? Развѣ я бы позволила!
Гергентхеймъ. Охъ, ужъ эти балы. Сколько ночей это стоило! Хоть вы тамъ и фуроръ произвели! Этото такъ—кому и знать, какъ не матери.
Лаура (зѣваетъ).