ЗАРЯ СВОБОДЫ И ВҍЧНОЕ ИСКУССТВО.

Тяжелый вѣковой сумракъ, застилавшій нашу изстрадавшуюся родину, уступилъ мѣсто ярко вспых
нувшему и отнынѣ неугасимому свѣточу свободы.
Живительные лучи его уже успѣли проникнуть въ отдаленнѣйшіе углы страны. Даже немногіе искрен
ніе сторонники отшедшаго въ архивъ исторіи стараго строя, послѣ непродолжительнаго изумленія и нѣко
торыхъ колебаній, должны были признать логическую необходимость совершившагося переворота, когда увидѣли, сколь слабы были попытки сопротивленія послѣднему натиску революціонной воли народа, и сколь позорно рухнули тѣ устои абсолютизма, ко
торые будто-бы незыблемо покоились на фундаментѣ, уходящемъ въ далекую глубину народнаго сознанія.
Въ этотъ величайшій моментъ, равнаго которому не сыскать въ исторіи Россіи, мы послѣ первыхъ
мгновеній свѣтлой, неожиданной радости, послѣ клика привѣтствія, обращеннаго къ смѣлымъ творцамъ переворота и тѣмъ преисполненнымъ гра
жданскаго долга лицамъ, что мужественно стали у власти и образовали Временное Правительство, обращаемся всѣми помыслами къ нашимъ братьямъ на фронтѣ. Да не дрогнутъ ихъ ряды предъ лицомъ врага, да удвоится ихъ боевая стойкость въ защиту
и во славу преображенной родины! На фронтѣ надлежитъ нашимъ доблестнымъ страдальцамъ за
вершить дѣло свободы, такъ счастливо начатое въ тылу. Лозунгъ «все для войны» пріобрѣтаетъ нынѣ значеніе лозунга «все для свободы» и не нашей только, а всего человѣчества.
Но насъ, художниковъ, помимо обязанностей общегражданскихъ, стоящихъ теперь, мы это утвер
ждаемъ, на первомъ мѣстѣ, влекутъ тѣ перспективы,
что открываются труду на благодатной нивѣ искусства. Съ чувствомъ глубокаго удовлетворенія приходится прежде всего констатировать, что рево
люція не посягнула на памятники искусства, какъ таковые. Пожаръ двухъ-трехъ имѣющихъ историче
ское значеніе зданій не можетъ идти въ счетъ, такъ какъ отнюдь не разрушительныя тенденціи тутъ преслѣдовались. Бережное отношеніе къ произведе
ніямъ искусствъ несомнѣнно и главнымъ образомъ обязано высокому культурному уровню революціон
наго народа, постигшаго ту истину, что достояніе народное заключается не въ однихъ лишь матеріальныхъ цѣнностяхъ, а также другихъ невѣсомыхъ, отвле
ченныхъ цѣнностяхъ, являемыхъ искусствомъ всегда и независимо отъ политическаго характера эпохи.
Парижане временъ коммуны, всего сорокъ съ лишкомъ лѣтъ тому назадъ, не стояли на высотѣ такого пониманія, и мы, какъ и республиканская Франція,
не можемъ безъ сожалѣнія вспомнить о погибшемъ дворцѣ Тюльери.
Деспотизмъ и искусство... Отъ тяжелой руки безконтрольной власти несказанно страдало искусство
слова, конвою для котораго неизбѣжно служатъ мысли, поддающіяся самому обыденному анализу и грубому пониманію. Эти мысли безжалостно га
сились, и безчисленны жертвы, понесенныя страною въ лицѣ ея лучшихъ представителей. Хоть въ мень
шей степени, но страдали отъ грубаго произвола живопись и скульптура, когда трактовались темы, неугодныя ограниченной, далекой отъ воспріятія художественныхъ впечатлѣній цензурѣ. Но дѣятели въ области другихъ искусствъ, въ частности архитек
туры, почти не испытывали, надо имѣть смѣлость сознаться, этого гнета: мы страдали отъ него, какъ граждане, но страдали мало, какъ художники. Поэтому намъ принадлежитъ исключительное счастье имѣть возможность съ гордостью оглянуться на прошлое нашего искусства, несмотря на то, что оно во многомъ связано съ идеей монархіи.
Ужъ таковъ счастливый удѣлъ пластическихъ искусствъ (какъ и музыки). Они въ основѣ по
истинѣ «свободны», ибо выявляютъ такія движенія
души художника, которыя остаются внѣ предѣловъ досягаемости со стороны деспотической власти, даже
тогда, когда находятся въ непосредственной отъ нея зависимости. Намъ представляется древній Римъ и рабъ-художникъ изъ далекой Греціи. Рабъ трудится подъ страхомъ тѣлеснаго наказанія надъ ожерельемъ для жены своего господина. Въ минуты творчества не
☛