о. Мальта. Крѣпость Валетта. Усыпальница гросмейстеровъ Мальтійскаго ордена. Монументъ надъ могилой Марка Антонія
Зандадари (1720—1722).
Приближаясь къ пустыннымъ берегамъ съ моря, намъ бросается въ глаза своебразно оранжевый лиловатый оттѣнокъ на облакахъ и небесномъ сводѣ— это рефлексъ отъ необъятнаго песчанаго моря, освѣ
щеннаго солнцемъ и лежащаго позади пальмоваго
лѣса. Вступая въ Триполисъ, вы находите все то же, что было и въ другихъ мелкихъ городахъ сѣвернаго африканскаго побережья—кривыя улицы, живопис
ный базаръ, широкія площади около казармъ, гряззныхъ и перегруженныхъ верблюдовъ. Прибавляется, впрочемъ, еще негрская деревня, соотвѣтствующая нашимъ пригороднымъ посадамъ, состоящая изъ бѣд
нѣйшихъ тростниковыхъ шалашей, выведенныхъ на песчаныхъ пригоркахъ между обглоданными древовидными кактусами.
Обитатели этихъ жалкихъ лачугъ, пожалуй, еще бѣднѣе арабовъ Алжира и Туниса. Одежда ихъ упро
щена до минимума, а дѣти лѣтъ 10—12 обоего пола ходятъ въ костюмахъ Адама и Евы.
Должно быть, турецкія власти, которыя были чрезвычайно на сторожѣ, въ смыслѣ шпіонажа, при каждомъ появленіи европейцевъ, въ то же время особенно оберегали насъ отъ назойливости уличныхъ попрошаекъ; а такъ какъ при блужданіи по городу мы отдѣлились отъ прочей пароходной компаніи, то за нами все время ходилъ городовой, который не безъ ловкости ловилъ то за ухо, то за волосы пристававшихъ къ намъ уличныхъ мальчишекъ.
Мы прошли пѣшкомъ по пальмовому лѣсу, мимо нѣсколькихъ кладбищъ, казармъ и форта Масри,
того самаго, около которого сейчасъ пролито не мало благородной арабской и турецкой крови. Ка
зармы двухэтажны съ высокимъ каменнымъ заборомъ. Окрашены въ желтый и бѣлый цвѣтъ, вродѣ того,
какъ нашъ Александровскій театръ и Театральная улица, пожалуй только немного по оранжевѣй.
Съ пригорка на опушкѣ лѣса мы присѣли въ обществѣ двухъ-трехъ нищихъ, которые слѣдовали
за нами почти всю дорогу. Опять то же, какъ въ Тусуртѣ, необъятное море песка съ застывшими холмами—волнами.
Чтобы судить о посѣщаемости Триполиса, достаточно сказать, что единственная въ городѣ гостиница, содержимая французомъ, представляетъ изъ себя жалкую таверну съ самыми минимальными удобствами и, кажется, всего 6—8 комнатами. Также характернымъ является слѣдующее маленькое обстоятельство.
Избѣгая, въ виду краткости пребыванія, дѣлать какія либо покупки, мы были очень удивлены, когда, уже усѣвшись въ лодку и отчаливъ отъ берега, чтобы плыть на корабль—одинъ изъ мѣстныхъ тор
говцевъ, евреевъ, съ воплемъ и воемъ предлагалъ купить кожаныя подушки, очень интересныя и
самобытныя по рисунку—мѣстную кустарную работу изъ черной, бѣлой и красной кожи—всего за полтора
о. Мальта. Надгробіе гросмейстера Грегоріо Карафа
(1680—1690).
Зандадари (1720—1722).
Приближаясь къ пустыннымъ берегамъ съ моря, намъ бросается въ глаза своебразно оранжевый лиловатый оттѣнокъ на облакахъ и небесномъ сводѣ— это рефлексъ отъ необъятнаго песчанаго моря, освѣ
щеннаго солнцемъ и лежащаго позади пальмоваго
лѣса. Вступая въ Триполисъ, вы находите все то же, что было и въ другихъ мелкихъ городахъ сѣвернаго африканскаго побережья—кривыя улицы, живопис
ный базаръ, широкія площади около казармъ, гряззныхъ и перегруженныхъ верблюдовъ. Прибавляется, впрочемъ, еще негрская деревня, соотвѣтствующая нашимъ пригороднымъ посадамъ, состоящая изъ бѣд
нѣйшихъ тростниковыхъ шалашей, выведенныхъ на песчаныхъ пригоркахъ между обглоданными древовидными кактусами.
Обитатели этихъ жалкихъ лачугъ, пожалуй, еще бѣднѣе арабовъ Алжира и Туниса. Одежда ихъ упро
щена до минимума, а дѣти лѣтъ 10—12 обоего пола ходятъ въ костюмахъ Адама и Евы.
Должно быть, турецкія власти, которыя были чрезвычайно на сторожѣ, въ смыслѣ шпіонажа, при каждомъ появленіи европейцевъ, въ то же время особенно оберегали насъ отъ назойливости уличныхъ попрошаекъ; а такъ какъ при блужданіи по городу мы отдѣлились отъ прочей пароходной компаніи, то за нами все время ходилъ городовой, который не безъ ловкости ловилъ то за ухо, то за волосы пристававшихъ къ намъ уличныхъ мальчишекъ.
Мы прошли пѣшкомъ по пальмовому лѣсу, мимо нѣсколькихъ кладбищъ, казармъ и форта Масри,
того самаго, около которого сейчасъ пролито не мало благородной арабской и турецкой крови. Ка
зармы двухэтажны съ высокимъ каменнымъ заборомъ. Окрашены въ желтый и бѣлый цвѣтъ, вродѣ того,
какъ нашъ Александровскій театръ и Театральная улица, пожалуй только немного по оранжевѣй.
Съ пригорка на опушкѣ лѣса мы присѣли въ обществѣ двухъ-трехъ нищихъ, которые слѣдовали
за нами почти всю дорогу. Опять то же, какъ въ Тусуртѣ, необъятное море песка съ застывшими холмами—волнами.
Чтобы судить о посѣщаемости Триполиса, достаточно сказать, что единственная въ городѣ гостиница, содержимая французомъ, представляетъ изъ себя жалкую таверну съ самыми минимальными удобствами и, кажется, всего 6—8 комнатами. Также характернымъ является слѣдующее маленькое обстоятельство.
Избѣгая, въ виду краткости пребыванія, дѣлать какія либо покупки, мы были очень удивлены, когда, уже усѣвшись въ лодку и отчаливъ отъ берега, чтобы плыть на корабль—одинъ изъ мѣстныхъ тор
говцевъ, евреевъ, съ воплемъ и воемъ предлагалъ купить кожаныя подушки, очень интересныя и
самобытныя по рисунку—мѣстную кустарную работу изъ черной, бѣлой и красной кожи—всего за полтора
о. Мальта. Надгробіе гросмейстера Грегоріо Карафа
(1680—1690).