Прежде чем говорить о спектакле этого театра, нелишне на
помнить о том, что его труппа целиком составле
на из молодежи, всего три года тому назад окон
чившей Центральный Техникум Театральных Искусств (ЦЕТЕТИС).
В дни, когда театральная общественность сугубо озабочена созданием и, что важнее, воспита
нием театральной смены, как теперь принято говорить—«молодняка», сле
дует с особой осторож
ностью и совершенной
четкостью формулировать те требования, которые общественность может и
должна предъявлять к молодежи, уже работающей на производстве.
Естественно, что чисто-художественные требования отнюдь не должны быть преувеличен
ными. Скорее, они могут быть несколько пониже
ны, с учетом поправки на недостаточную опытность, с другой стороны, мы вправе ожидать от на
шей молодежи большей, чем от зрелых, сформи
ровавшихся задолго до Октября актеров, чуткости в расстановке поли
тических и общественнозначимых акцентов.
— Гудят ли рельсы в Замоскваречьи?
Попробуем разобраться в этом вопросе.
И. А. Донатов поставил спектакль, в смысле расположения картин,
«по Киршону», а не по театру им. МГСПС где незначительной перестановкой картин и пока
зом завода перед первой картиной вся буржуазия
с ее «разложением» была отодвинута на второй план. Опытом театра им. МГСПС И. А. Донатов не
воспользовался. В этом он сделал ошибку.
Первая картина—кабинет директора. И. Донатов заставил Ва
силия Новикова (артист Крашенинников) вновь назначенного красного директора войти прибли
зительно так, как входили в «присутствие» к важным особам просители из ме
щан. Инженеров же он (Донатов) заставил не только изводить Василия, а грубо над ним измываться. Вместо «бюрократа», поступающего «формально правильно, но издевающегося по существу», Зелесфор Эдмундович в первой картине являл собой фигуру мало правдоподоб
ную, не жизненную и совсем не иллюстрирующую тот обобщающий тип «чужого» специалиставредителя, которого очень удачно задумал автор.
Все это, естественно, мало способствует гудению рельс.
Вторая картина — Василий дома. Раздраженный, взвинченный нервной работой, по незначи
тельному домашнему поводу Василий крупно бранится с женой. Режиссер заставляет Василия, рабочего-партийца, выдвиженца, красного директора избивать женщину. На фоне этого избиения реплика нэпача Паршина: «Вот это по-пролетарски!»—принимает весьма неожиданную окраску.
От этого рельсы тоже не загудели.
Акт у Паршина был сделан отнюдь не иронически и не без любования тем самым бытом, который Паршин демонстрирует партийцу Пал Па
лычу. Пошлейшая «Песенка про ВКП», которая так хороша именно потому, что как зеркалом отражает пошлость среды, ее породившей, была спета Аглаей очень неплохо, совсем всерьез и совершенно без всякой иронии. Вся ее острота
от этого пропала, а у зрителя остался от нее неприятный осадок, потому что обличения пошлости не было, а пошлость осталась.
Рельсы упорно молчали.
Только картина завода, где молодежь Замоскворецкого театра, как нельзя лучше, сумела показать целую галлерею рабочих типов, поставила спектакль на правильные рельсы, на рельсы, загудев
шие необычайно звонко. Тут были и настоящие рабочие, так сказать, «потомственные пролетариии рабочие еще крепко сидящие корнями в деревне, в крестьянском хозяйстве, и хорошая комсомоль
ская молодежь, и ребята-бузотеры, и настоящие общественники, и «шкурники». Рабочий зритель увидел живыми на сцене всех тех людей, которых он ежедневно встречает у себя на производстве.
Картина завода является как бы поворотным пунктом всего спектакля. С этой картины замоскво
рецкая молодежь как бы почувствовала себя на своих рельсах—бодро и крепко повела спектакль к мажорной финальной сцене.
Дело тут не в мастерстве. Спектакль целиком сыгран с мастерством средним. Дело в том особом чутье современного материала, которого мы ждем от нашей театральной молодежи и которое оказалось в избытке у молодого коллектива Замоскво
рецкого театра. И, беря спектакль в целом, можно сказать: в Замоскворечьи рельсы гудят.
ВЛ. МАНУХИН
Василий—Крашенинников, Паршин—Вовси, Митя
сын Василия—Белоусова
Стрелкова, Кузовков, Козлова, Плотников
☛
помнить о том, что его труппа целиком составле
на из молодежи, всего три года тому назад окон
чившей Центральный Техникум Театральных Искусств (ЦЕТЕТИС).
В дни, когда театральная общественность сугубо озабочена созданием и, что важнее, воспита
нием театральной смены, как теперь принято говорить—«молодняка», сле
дует с особой осторож
ностью и совершенной
четкостью формулировать те требования, которые общественность может и
должна предъявлять к молодежи, уже работающей на производстве.
Естественно, что чисто-художественные требования отнюдь не должны быть преувеличен
ными. Скорее, они могут быть несколько пониже
ны, с учетом поправки на недостаточную опытность, с другой стороны, мы вправе ожидать от на
шей молодежи большей, чем от зрелых, сформи
ровавшихся задолго до Октября актеров, чуткости в расстановке поли
тических и общественнозначимых акцентов.
— Гудят ли рельсы в Замоскваречьи?
Попробуем разобраться в этом вопросе.
И. А. Донатов поставил спектакль, в смысле расположения картин,
«по Киршону», а не по театру им. МГСПС где незначительной перестановкой картин и пока
зом завода перед первой картиной вся буржуазия
с ее «разложением» была отодвинута на второй план. Опытом театра им. МГСПС И. А. Донатов не
воспользовался. В этом он сделал ошибку.
Первая картина—кабинет директора. И. Донатов заставил Ва
силия Новикова (артист Крашенинников) вновь назначенного красного директора войти прибли
зительно так, как входили в «присутствие» к важным особам просители из ме
щан. Инженеров же он (Донатов) заставил не только изводить Василия, а грубо над ним измываться. Вместо «бюрократа», поступающего «формально правильно, но издевающегося по существу», Зелесфор Эдмундович в первой картине являл собой фигуру мало правдоподоб
ную, не жизненную и совсем не иллюстрирующую тот обобщающий тип «чужого» специалиставредителя, которого очень удачно задумал автор.
Все это, естественно, мало способствует гудению рельс.
Вторая картина — Василий дома. Раздраженный, взвинченный нервной работой, по незначи
тельному домашнему поводу Василий крупно бранится с женой. Режиссер заставляет Василия, рабочего-партийца, выдвиженца, красного директора избивать женщину. На фоне этого избиения реплика нэпача Паршина: «Вот это по-пролетарски!»—принимает весьма неожиданную окраску.
От этого рельсы тоже не загудели.
Акт у Паршина был сделан отнюдь не иронически и не без любования тем самым бытом, который Паршин демонстрирует партийцу Пал Па
лычу. Пошлейшая «Песенка про ВКП», которая так хороша именно потому, что как зеркалом отражает пошлость среды, ее породившей, была спета Аглаей очень неплохо, совсем всерьез и совершенно без всякой иронии. Вся ее острота
от этого пропала, а у зрителя остался от нее неприятный осадок, потому что обличения пошлости не было, а пошлость осталась.
Рельсы упорно молчали.
Только картина завода, где молодежь Замоскворецкого театра, как нельзя лучше, сумела показать целую галлерею рабочих типов, поставила спектакль на правильные рельсы, на рельсы, загудев
шие необычайно звонко. Тут были и настоящие рабочие, так сказать, «потомственные пролетариии рабочие еще крепко сидящие корнями в деревне, в крестьянском хозяйстве, и хорошая комсомоль
ская молодежь, и ребята-бузотеры, и настоящие общественники, и «шкурники». Рабочий зритель увидел живыми на сцене всех тех людей, которых он ежедневно встречает у себя на производстве.
Картина завода является как бы поворотным пунктом всего спектакля. С этой картины замоскво
рецкая молодежь как бы почувствовала себя на своих рельсах—бодро и крепко повела спектакль к мажорной финальной сцене.
Дело тут не в мастерстве. Спектакль целиком сыгран с мастерством средним. Дело в том особом чутье современного материала, которого мы ждем от нашей театральной молодежи и которое оказалось в избытке у молодого коллектива Замоскво
рецкого театра. И, беря спектакль в целом, можно сказать: в Замоскворечьи рельсы гудят.
ВЛ. МАНУХИН
Василий—Крашенинников, Паршин—Вовси, Митя
сын Василия—Белоусова
Стрелкова, Кузовков, Козлова, Плотников
☛