заниматься коммерціей, что для этого есть спеціалистыиздатели, и съ сознаніемъ собственнаго благородства самодовольно продолжать раскрашивать холсты по вкусу г.г. меценатовъ и ихъ кокотокъ.
Подумайте, за что же разумное общество, которому не даютъ нынѣ буквально ничего, должно не
сти имъ свои послѣднія крохи и поддерживать и уважать ихъ за ихъ, въ большинствѣ случаевъ эгоистичную и для общества вполнѣ безполезную работу.
Общество, конечно, можно было бы винить за то, что оно не требуетъ, не отстаиваетъ своихъ правъ и молчитъ, но и на это у него есть вѣскія причины.
Наше общество такъ давно вырабатываетъ въ себѣ привычку молчать и сдерживать свои порывы, что, ошеломленное невозможно раздутыми цѣнами, газетными дифирамбами и руготней г.г. критиковъ разныхъ партій, оно, хотя и чуетъ, что дѣлается чтото неладное, но не рискуетъ поднимать голосъ и лишь
въ тѣсномъ пріятельскомъ кружкѣ развѣ позволитъ себѣ сказать: ничего-то я въ этомъ хваленомъ шедеврѣ не вижу; да полно, шедевръ ли еще это!...
Не дай Богъ, если при этомъ случится одинъ изъ жрецовъ, стоящій за „шедевръ“. Боже, какой шумъ поднимется... «Какъ вамъ не стыдно.... Вѣдь это профанація искусства... вѣдь это можетъ сказать лишь безсмысленный идіотъ. Да наконецъ, что вы за авторитетъ такой, что осмѣливаетесь лѣзть съ своими мнѣ
ніями!..» Ну вотъ, зная это и скушавъ уже не разъ такія комплименты, общество и молчитъ, пожимая въ недоумѣніи плечами.
Но кто же въ такомъ случаѣ авторитетъ въ вопросахъ искуства? Кому дано право судить и рядить объ искусствѣ, вѣнчать и развѣнчивать геніевъ?... Въ чемъ это право? Дается ли оно упорнымъ трудомъ на поприщѣ художества, великими знаніями или талантами?... Увы и ахъ! .. Этотъ авторитетъ пріобрѣтает
ся главнымъ образомъ презрѣннымъ металломъ, и первымъ и самымъ вліятельнымъ авторитетомъ въ дѣлѣ искусства, безспорно, является меценатъ.
Вчера еще никому не вѣдомый, неумѣвшій отличить лубочныхъ олеографій отъ живописи, рѣшаетъ онъ, подъ впечатлѣніемъ газетныхъ толковъ и хорошаго гешефта, бросить 10—15 тысячъ рублей на ху
дожественную обстановку квартиры своей содержанки
и за это сразу получаетъ право говорить въ искусствѣ рѣшающее слово. И это слово принимается безапелляціонно, и по этому слову начинаютъ рождаться но
выя и новыя произведенія всевозможныхъ геніевъ! Его возвеличиваютъ въ газетахъ, ему низко кланяют
ся и крѣпко жмутъ руку признанные таланты, передъ
нимъ открываются завѣтныя двери всѣхъ храмовъ искусства и, разъ испивъ яду лести, новое свѣтило уже не можетъ остановиться въ своемъ стремленіи къ дешевой славѣ. И начинаетъ оно швырять ежегодно тысячи отъ своихъ милліоновъ въ «поощреніе» хужествъ, созидая себѣ пьедесталъ, на которомъ будетъ покоиться его «знаменитое» имя мецената, друга искусства, хотя въ искусство онъ внесъ лишь развратъ и деньги.
Вторымъ авторитетомъ, безспорно, является художникъ. Но можетъ ли онъ быть признанъ авторитетомъ въ дѣлѣ художества, - онъ, который не въ си
лахъ отрѣшиться отъ партійности и предвзятости, — онъ, который самъ еще не умѣетъ разобраться въ вопросахъ искусства?!...
Нѣтъ, тысячу разъ нѣтъ.... Его невольно подкупаетъ въ ту или иную сторону форматъ, и рама, и тонъ, и сюжетъ, и манера письма и, какъ это ни грустно, имя автора, и партія, къ который онъ принадлежитъ Результаты этой авторитетности видны каж
дый годъ при пріемѣ картинъ на выставки, гдѣ судьями художественныхъ произведеній являются художники.
Не смотря на массу «отверженныхъ» работъ, выставки годъ отъ году становятся все безцвѣтнѣе и ничтожнѣе, а между «отверженными» зачастую находятся очень талантливыя, смѣлыя по мысли и добросо
вѣстныя по исполненію работы, безспорно стоящія неизмѣримо выше тѣхъ, которыя встрѣчаются г.г. ху
дожниками съ распростертыми объятіями. Нѣтъ, плохіе авторитеты въ дѣлѣ художества г.г. жрецы его и не имъ рѣшать судьбы искусства.
Признать авторитетомъ въ дѣлѣ художества разныхъ рецензентовъ нельзя потому, что въ большин
ствѣ они ничего общаго съ искусствомъ не имѣютъ,
художественнаго образованія и развитія не получали и лишь случайно, для хлѣба насущнаго, взялись за перо и вѣщаютъ объ искусствѣ въ духѣ царящей моды, или со словъ знакомыхъ жрецовъ искусства. Сами они не любятъ и не понимаютъ этого искусства и всѣ знанія ихъ ограничиваются художественнымъ словаремъ, а личные вкусы — тѣми картинками, которыя преподносятъ имъ г.г. геніи за горячіе панегирики по ихъ адресу.
Подумайте, могутъ ли такіе-то авторитеты имѣть мѣсто тамъ, гдѣ должна кипѣть работа на пользу просвѣщенія, гдѣ своими трудами авторъ долженъ высказать обществу свои завѣтныя мысли, свои взгляды, возбудить въ сердцахъ то или иное чувство, за
ставить симпатизировать тому, что дорого художнику, подумать надъ тѣмъ, надъ чѣмъ стоить подумать.
Чтобы имѣть право называться художникомъ, надо любить и вѣрить въ искусство, надо понимать и уважать его, надо сознавать его полезность и много пе
режить и передумать, поучиться и поработать надъ собой, необходимо стать выше уличной толпы, а не потакать ея низменнымъ инстинктамъ въ интересахъ собственныхъ матеріальныхъ благъ.
Къ несчастію, идеалъ этотъ — не идеалъ современныхъ художественныхъ „геніевъ“, для которыхъ „пустая бочка“ дѣдушки Крылова несравненно заманчивѣе и понятнѣе.
Теперь странное время. Всѣ, отъ мала до велика, во что бы то ни стало стремятся стать знаменито
стями и, по возможности безъ затраты труда и силъ, создать себѣ съ первыхъ же своихъ шаговъ безбѣдное и бездѣльное существованіе и опочить на лав
рахъ, посмѣиваясь надъ тѣми, кто еще не достигъ этого благополучія.
Художникъ и карьера теперь, къ несчастію, понятія неразрывныя и хотя, на словахъ впрочемъ, и признается, что быть обыкновеннымъ честнымъ работ
никомъ и не составляетъ позора, но почти всѣ, не гну
шаясь средствами, прибѣгая къ разнымъ фокусамъ, къ подкупу, къ униженію собственной личности, ноль