☛
И такъ, окончательно рѣшено исчезновеніе тяжелыхъ башенъ Чернышева моста и замѣна его ординарнымъ мостомъ, напоминающимъ надо
ѣвшіе образцы европейскихъ построекъ. Еще одно характер
ное мѣсто Петербурга потеряетъ свою физіономію. Ко
нечно, тѣ, кто рѣшился на такую перестройку, правы въ томъ отношеніи, что мостъ слишкомъ узокъ для даннаго мѣста и затрудняетъ движеніе на Фонтанкѣ. Конечно, при современномъ отсутствіи любви къ красотѣ, и при русскомъ презрѣніи къ великому прошлому и отсутствіи заботливости о будущемъ, иного исхода и нѣтъ. Тѣ, кто уширяетъ этотъ мостъ, не подумали еще объ уши
реніи Чернышева переулка, — объ уширеніи, которое обойдется въ милліоны и безъ котораго уширеніе моста не имѣетъ смысла; не подумали и о возможности созданія новой артеріи чрезъ Лештуковъ переу
локъ и Ивановскую, и т. д. Но, оставивъ все это въ сторонѣ, какъ безнадежныя мечты, слѣдуетъ поста
вить вопросъ: когда можно ломать и уничтожать старину городовъ? Вѣдь ломаютъ не только у насъ,
гдѣ такъ мало образованности и вкуса, но уже 50 лѣтъ идетъ грандіозная ломка Парижа, а послѣднее время начинаютъ прорѣзываніе новыхъ улицъ въ Лон
донѣ, гдѣ не умирало искусство строить. Но тамъ же, въ Лондонѣ, не ломаютъ Тоуэра и Sommerset House, хотя на ихъ мѣстѣ можно бы устроить необходимѣйшіе мосты; и въ Парижѣ не трогаютъ Bibliothèque Nati
onale и Palais Royal, хотя rue Richelieu безобразно узка.
А въ Петербургѣ ломаютъ лучшее созданіе величайшаго зодчаго XIX в. (Михайловскій дворецъ) ради того, что г. Свиньинъ нашелъ пропорціи геніальнаго Росси неправильными[*)] и поднялъ стѣны флигеля на 1,5 аршина, или, передѣлывая мостъ (Михайловскій), замѣняютъ одну изъ лучшихъ въ мірѣ рѣшетокъ эмпира — сомнительной поддѣлкой подъ тотъ же стиль.
[*)] Оставляемъ это объясненіе на отвѣтственности автора.
Ред.Чернышевъ мостъ.
Происходитъ это оттого, что для большинства петербуржцевъ (и художниковъ, и профессоровъ), XVIII и XIX вѣкъ стоятъ за предѣлами искусства. Пора же понять, наконецъ, что въ исторіи искусства и Смоль
ный, и Зимній дворецъ, и Михайловскій замокъ, Арка
Штаба и Казанскій соборъ будутъ причислены къ числу величайшихъ памятниковъ зодчества. Если это не сдѣлано до сихъ поръ, то лишь потому, что европейскіе ученые, считая Россію культурной страной, на
дѣялись услышать это признаніе отъ самихъ русскихъ. А русскіе сумѣли лишь позабыть имя настоящаго зод
чаго Михайловскаго замка и, въ погонѣ за бездарными попытками создать пѣтушиный стиль признали геніаль
нѣйшія созданія зодчества подражательными. Если это сдѣлали ученые профессора, то чего же ждать
отъ простой публики. Для нея сломка и искаженіе созданія Росси ничего не значитъ.
Говоря объ интересующемъ насъ предметѣ, нельзя не вспомнить объ уничтоженіи великолѣпныхъ перилъ Михайловскаго моста. Хотя и много въ Петер
бургѣ чудесныхъ рѣшетокъ, но это была одна изъ лучшихъ. Есть полное основаніе предполагать, что она, какъ и всѣ сосѣднія (рѣшетки Лебяжьяго моста, Михайловскаго сада и др.), нарисована К. Росси. Для новаго моста она подошла бы вполнѣ. Легкій изгибъ, имѣющійся въ ней, можно было бы сдѣлать въ тро
туарѣ. Ей была предпочтена безсильная компиляція двухъ стилей. Рѣшеткѣ этой мѣсто въ національномъ музеѣ, а она заростаетъ травой, ржавѣетъ и разсыпается на Гагаринскомъ Буянѣ.
А вѣдь уничтоженіе такой вещи есть прямой убытокъ для города, потому что съ уничтоженіемъ ка
О перестройкѣ Чернышева и другихъ Петербургскихъ мостовъ.
И такъ, окончательно рѣшено исчезновеніе тяжелыхъ башенъ Чернышева моста и замѣна его ординарнымъ мостомъ, напоминающимъ надо
ѣвшіе образцы европейскихъ построекъ. Еще одно характер
ное мѣсто Петербурга потеряетъ свою физіономію. Ко
нечно, тѣ, кто рѣшился на такую перестройку, правы въ томъ отношеніи, что мостъ слишкомъ узокъ для даннаго мѣста и затрудняетъ движеніе на Фонтанкѣ. Конечно, при современномъ отсутствіи любви къ красотѣ, и при русскомъ презрѣніи къ великому прошлому и отсутствіи заботливости о будущемъ, иного исхода и нѣтъ. Тѣ, кто уширяетъ этотъ мостъ, не подумали еще объ уши
реніи Чернышева переулка, — объ уширеніи, которое обойдется въ милліоны и безъ котораго уширеніе моста не имѣетъ смысла; не подумали и о возможности созданія новой артеріи чрезъ Лештуковъ переу
локъ и Ивановскую, и т. д. Но, оставивъ все это въ сторонѣ, какъ безнадежныя мечты, слѣдуетъ поста
вить вопросъ: когда можно ломать и уничтожать старину городовъ? Вѣдь ломаютъ не только у насъ,
гдѣ такъ мало образованности и вкуса, но уже 50 лѣтъ идетъ грандіозная ломка Парижа, а послѣднее время начинаютъ прорѣзываніе новыхъ улицъ въ Лон
донѣ, гдѣ не умирало искусство строить. Но тамъ же, въ Лондонѣ, не ломаютъ Тоуэра и Sommerset House, хотя на ихъ мѣстѣ можно бы устроить необходимѣйшіе мосты; и въ Парижѣ не трогаютъ Bibliothèque Nati
onale и Palais Royal, хотя rue Richelieu безобразно узка.
А въ Петербургѣ ломаютъ лучшее созданіе величайшаго зодчаго XIX в. (Михайловскій дворецъ) ради того, что г. Свиньинъ нашелъ пропорціи геніальнаго Росси неправильными[*)] и поднялъ стѣны флигеля на 1,5 аршина, или, передѣлывая мостъ (Михайловскій), замѣняютъ одну изъ лучшихъ въ мірѣ рѣшетокъ эмпира — сомнительной поддѣлкой подъ тотъ же стиль.
[*)] Оставляемъ это объясненіе на отвѣтственности автора.
Ред.Чернышевъ мостъ.
Происходитъ это оттого, что для большинства петербуржцевъ (и художниковъ, и профессоровъ), XVIII и XIX вѣкъ стоятъ за предѣлами искусства. Пора же понять, наконецъ, что въ исторіи искусства и Смоль
ный, и Зимній дворецъ, и Михайловскій замокъ, Арка
Штаба и Казанскій соборъ будутъ причислены къ числу величайшихъ памятниковъ зодчества. Если это не сдѣлано до сихъ поръ, то лишь потому, что европейскіе ученые, считая Россію культурной страной, на
дѣялись услышать это признаніе отъ самихъ русскихъ. А русскіе сумѣли лишь позабыть имя настоящаго зод
чаго Михайловскаго замка и, въ погонѣ за бездарными попытками создать пѣтушиный стиль признали геніаль
нѣйшія созданія зодчества подражательными. Если это сдѣлали ученые профессора, то чего же ждать
отъ простой публики. Для нея сломка и искаженіе созданія Росси ничего не значитъ.
Говоря объ интересующемъ насъ предметѣ, нельзя не вспомнить объ уничтоженіи великолѣпныхъ перилъ Михайловскаго моста. Хотя и много въ Петер
бургѣ чудесныхъ рѣшетокъ, но это была одна изъ лучшихъ. Есть полное основаніе предполагать, что она, какъ и всѣ сосѣднія (рѣшетки Лебяжьяго моста, Михайловскаго сада и др.), нарисована К. Росси. Для новаго моста она подошла бы вполнѣ. Легкій изгибъ, имѣющійся въ ней, можно было бы сдѣлать въ тро
туарѣ. Ей была предпочтена безсильная компиляція двухъ стилей. Рѣшеткѣ этой мѣсто въ національномъ музеѣ, а она заростаетъ травой, ржавѣетъ и разсыпается на Гагаринскомъ Буянѣ.
А вѣдь уничтоженіе такой вещи есть прямой убытокъ для города, потому что съ уничтоженіемъ ка