наго чутья и вкуса, и вотъ почему оздоровленіе и правильная постановка дѣла преподаванія рисованія, у насъ въ особенности, болѣе чѣмъ необходимы.
Преподаваніе рисованія должно войти въ программу средняго образованія серьезно и широко, и не считаться лишь спеціальнымъ техническимъ знаніемъ перечерчиванія. Оно должно занять почетное мѣсто въ ряду предметовъ обученія, не ниже математики и другихъ излюбленныхъ дѣтищъ педагогіи.
Несомнѣнно, никто изъ такъ называемаго интеллигентнаго класса общества не рискнетъ открыто от
рицать значеніе искусства въ дѣлѣ общаго развитія и можетъ даже признать, что своими работами ху
дожникъ, какъ и писатель, призванъ проводить свои мысли и взгляды, возбуждать въ сердцахъ зрителей то же чувство, которымъ билось его, когда онъ рабо
талъ, и силою своего дарованія заставлять зрителя симпатизировать тому, что дорого художнику, заду
мываться надъ тѣмъ, надъ чѣмъ стоитъ подумать. Признаютъ пожалуй и то, что, развивая эстетику, искусство дѣлаетъ человѣка мягче и благороднѣе въ его отношеніяхъ къ окружающему.
Но, чтобы искусство могло дѣлать свое дѣло съ должнымъ успѣхомъ, необходимо, чтобы его понимала не маленькая горсточка людей; надо чтобы его понимало, возможно глубже, возможно большее число лю
дей, чтобы къ нему не относились безучастно, что мы видимъ теперь; необходимо, чтобы общество было
подготовлено къ его воспріятію, какъ приготовлено оно теперь къ воспріятію книги, музыки. А теперь дѣло художественнаго развитія и въ особенности ху
дожественнаго воспитанія у насъ на Руси находится въ періодѣ полнаго младенчества и застоя.
Да и кому разъяснять великія задачи искусства?!.. Кто наполняетъ кадры учителей рисованія? Откуда берутся они, эти учителя? Въ большинствѣ все это
неудачники, которыхъ неумолимая житейская проза вынуждаетъ искать кусокъ хлѣба въ этой дѣятельности. Случайно попавъ въ академію художествъ, слу
чайно выполнивъ всѣ требуемыя бюрократической школой порядки и будучи выкинуты ею въ жизнь съ бумагой на званіе художника, будущіе насадители ис
кусства въ Россіи вынуждены хвататься за первый обезпеченный заработокъ и, облекаясь въ мундиръ съ золотыми пуговицами, принимать на себя обязанность говорить, а пожалуй и думать такъ, какъ распорядилось въ преподанной имъ программѣ ихъ началь
никъ — министерство. Если они позволятъ себѣ отойти отъ узкихъ бюрократическихъ, тонко обдуманныхъ за
борчиковъ и направиться въ своихъ порывахъ къ солнцу — ихъ сумѣютъ сократить и привести къ од
ному знаменателю въ безконечно малое время. Ставъ людьми 20-го числа, они все глубже и глубже погря
заютъ въ свое «хожденіе въ школьный департаментъ», получаютъ чины и ордена и, забывъ свои былые художественные порывы, пріобщаются къ лику бюрократической братіи. И ничего... живутъ лучше, чѣмъ свободные, не украшенные свѣтлыми пуговицами, полуголодные жрецы Аполлона.
Главный контингентъ учителей рисованія поставляетъ бюрократическая до мозга костей академія художествъ. Но кто интересуется искусствомъ и бываетъ
на годичныхъ ученическихъ выставкахъ академіи, тому не надо объяснять, какъ эти господа академическіе новые художники научатъ грамотѣ искусства художе
ственно неразвитыхъ дикарей и подготовятъ почву для дальнѣйшаго правильнаго его развитія!.. Они въ большинствѣ и сами-то художественно безграмотны!
А между тѣмъ, разъяснить правильно задачи искусства, вселить къ нему любовь и уваженіе и воспитать чувство прекраснаго настолько, чтобы все грубое, неизящное и пошлое не ласкало глазъ и чув
ство, а сдѣлалось противно всему существу человѣка— составляетъ великую задачу учителя рисованія и, если онъ сумѣетъ выполнить ее честно — онъ сослужитъ немалую службу родинѣ.
Книга настолько уже проникла въ массу, благодаря общей грамотности, что въ наше время съ до
статочною ясностью можно поставить, при посредствѣ разумной и честной критической статьи, должный при
говоръ дурной и вредной книгѣ и, хотя бы частью,
оградить отъ нежелательнаго ея вліянія тѣхъ, кому она могла бы повредить.
Въ искусствѣ не такъ. Разумной, серьезной художественной критики у насъ на Руси нѣтъ; зато ея фальсификація работаетъ во всю, заполняя газеты и журналы рекламо-репортерскими отчетами и статьями по всѣмъ художественнымъ вопросамъ. Поэтому отъ вліянія дурного въ искусствѣ общество не защищено совершенно; при полной художественной безгра
мотности, мы воспринимаемъ это дурное въ искусствѣ весьма легко и дѣло идетъ crescendo годъ отъ году, и вліяніе этого дурного ощущается все сильнѣе и сильнѣе; а воспитывать общество на больныхъ образцахъ куда какъ опасно и нежелательно.
При нашей общей некультурности не только народъ и дѣти, но и интеллигентные-то люди порой не въ силахъ, прочитавъ литературное произведеніе, вызвать въ своемъ воображеніи живой и ясный, начертанный авторомъ образъ и тѣмъ глубже зафиксировать его мысль, чего такъ легко достигнуть при раз
витой художественной памяти, развивать которую у насъ, къ сожалѣнію, никто и не думаетъ.
Въ государствѣ, еще только начинающемъ развиваться, какъ наша Русь-матушка, книга, заполненная художественными, графически исполненными образами, болѣе чѣмъ необходима. Она нагляднѣе и полнѣе, чѣмъ простой печатный текстъ безъ рисунковъ, запечатлѣваетъ въ сердцахъ и умахъ проводимыя авторомъ мысли; а у насъ почти не существуетъ иллюстраціи, если не считать тотъ рыночный хламъ, ко
торый преподносится подъ этимъ именемъ. Спросъ
на серьезную иллюстрацію, благодаря художественной неграмотности общества, у насъ такъ еще незначите
ленъ, что она не можетъ даже появляться и я не ошибусь, если перенесу вину этого на гг. учителей рисованія.
Хорошій, любящій и понимающій свое дѣло учитель рисованія не можетъ и не долженъ ограничивать свою работу сухимъ, схоластическимъ перечерчиваніемъ моделей. Онъ долженъ стремиться воспиты
вать въ питомцахъ съ юныхъ лѣтъ художественный вкусъ, знакомить ихъ съ исторіей искусства, съ его техникой, выяснить громадное воспитательное значе
Преподаваніе рисованія должно войти въ программу средняго образованія серьезно и широко, и не считаться лишь спеціальнымъ техническимъ знаніемъ перечерчиванія. Оно должно занять почетное мѣсто въ ряду предметовъ обученія, не ниже математики и другихъ излюбленныхъ дѣтищъ педагогіи.
Несомнѣнно, никто изъ такъ называемаго интеллигентнаго класса общества не рискнетъ открыто от
рицать значеніе искусства въ дѣлѣ общаго развитія и можетъ даже признать, что своими работами ху
дожникъ, какъ и писатель, призванъ проводить свои мысли и взгляды, возбуждать въ сердцахъ зрителей то же чувство, которымъ билось его, когда онъ рабо
талъ, и силою своего дарованія заставлять зрителя симпатизировать тому, что дорого художнику, заду
мываться надъ тѣмъ, надъ чѣмъ стоитъ подумать. Признаютъ пожалуй и то, что, развивая эстетику, искусство дѣлаетъ человѣка мягче и благороднѣе въ его отношеніяхъ къ окружающему.
Но, чтобы искусство могло дѣлать свое дѣло съ должнымъ успѣхомъ, необходимо, чтобы его понимала не маленькая горсточка людей; надо чтобы его понимало, возможно глубже, возможно большее число лю
дей, чтобы къ нему не относились безучастно, что мы видимъ теперь; необходимо, чтобы общество было
подготовлено къ его воспріятію, какъ приготовлено оно теперь къ воспріятію книги, музыки. А теперь дѣло художественнаго развитія и въ особенности ху
дожественнаго воспитанія у насъ на Руси находится въ періодѣ полнаго младенчества и застоя.
Да и кому разъяснять великія задачи искусства?!.. Кто наполняетъ кадры учителей рисованія? Откуда берутся они, эти учителя? Въ большинствѣ все это
неудачники, которыхъ неумолимая житейская проза вынуждаетъ искать кусокъ хлѣба въ этой дѣятельности. Случайно попавъ въ академію художествъ, слу
чайно выполнивъ всѣ требуемыя бюрократической школой порядки и будучи выкинуты ею въ жизнь съ бумагой на званіе художника, будущіе насадители ис
кусства въ Россіи вынуждены хвататься за первый обезпеченный заработокъ и, облекаясь въ мундиръ съ золотыми пуговицами, принимать на себя обязанность говорить, а пожалуй и думать такъ, какъ распорядилось въ преподанной имъ программѣ ихъ началь
никъ — министерство. Если они позволятъ себѣ отойти отъ узкихъ бюрократическихъ, тонко обдуманныхъ за
борчиковъ и направиться въ своихъ порывахъ къ солнцу — ихъ сумѣютъ сократить и привести къ од
ному знаменателю въ безконечно малое время. Ставъ людьми 20-го числа, они все глубже и глубже погря
заютъ въ свое «хожденіе въ школьный департаментъ», получаютъ чины и ордена и, забывъ свои былые художественные порывы, пріобщаются къ лику бюрократической братіи. И ничего... живутъ лучше, чѣмъ свободные, не украшенные свѣтлыми пуговицами, полуголодные жрецы Аполлона.
Главный контингентъ учителей рисованія поставляетъ бюрократическая до мозга костей академія художествъ. Но кто интересуется искусствомъ и бываетъ
на годичныхъ ученическихъ выставкахъ академіи, тому не надо объяснять, какъ эти господа академическіе новые художники научатъ грамотѣ искусства художе
ственно неразвитыхъ дикарей и подготовятъ почву для дальнѣйшаго правильнаго его развитія!.. Они въ большинствѣ и сами-то художественно безграмотны!
А между тѣмъ, разъяснить правильно задачи искусства, вселить къ нему любовь и уваженіе и воспитать чувство прекраснаго настолько, чтобы все грубое, неизящное и пошлое не ласкало глазъ и чув
ство, а сдѣлалось противно всему существу человѣка— составляетъ великую задачу учителя рисованія и, если онъ сумѣетъ выполнить ее честно — онъ сослужитъ немалую службу родинѣ.
Книга настолько уже проникла въ массу, благодаря общей грамотности, что въ наше время съ до
статочною ясностью можно поставить, при посредствѣ разумной и честной критической статьи, должный при
говоръ дурной и вредной книгѣ и, хотя бы частью,
оградить отъ нежелательнаго ея вліянія тѣхъ, кому она могла бы повредить.
Въ искусствѣ не такъ. Разумной, серьезной художественной критики у насъ на Руси нѣтъ; зато ея фальсификація работаетъ во всю, заполняя газеты и журналы рекламо-репортерскими отчетами и статьями по всѣмъ художественнымъ вопросамъ. Поэтому отъ вліянія дурного въ искусствѣ общество не защищено совершенно; при полной художественной безгра
мотности, мы воспринимаемъ это дурное въ искусствѣ весьма легко и дѣло идетъ crescendo годъ отъ году, и вліяніе этого дурного ощущается все сильнѣе и сильнѣе; а воспитывать общество на больныхъ образцахъ куда какъ опасно и нежелательно.
При нашей общей некультурности не только народъ и дѣти, но и интеллигентные-то люди порой не въ силахъ, прочитавъ литературное произведеніе, вызвать въ своемъ воображеніи живой и ясный, начертанный авторомъ образъ и тѣмъ глубже зафиксировать его мысль, чего такъ легко достигнуть при раз
витой художественной памяти, развивать которую у насъ, къ сожалѣнію, никто и не думаетъ.
Въ государствѣ, еще только начинающемъ развиваться, какъ наша Русь-матушка, книга, заполненная художественными, графически исполненными образами, болѣе чѣмъ необходима. Она нагляднѣе и полнѣе, чѣмъ простой печатный текстъ безъ рисунковъ, запечатлѣваетъ въ сердцахъ и умахъ проводимыя авторомъ мысли; а у насъ почти не существуетъ иллюстраціи, если не считать тотъ рыночный хламъ, ко
торый преподносится подъ этимъ именемъ. Спросъ
на серьезную иллюстрацію, благодаря художественной неграмотности общества, у насъ такъ еще незначите
ленъ, что она не можетъ даже появляться и я не ошибусь, если перенесу вину этого на гг. учителей рисованія.
Хорошій, любящій и понимающій свое дѣло учитель рисованія не можетъ и не долженъ ограничивать свою работу сухимъ, схоластическимъ перечерчиваніемъ моделей. Онъ долженъ стремиться воспиты
вать въ питомцахъ съ юныхъ лѣтъ художественный вкусъ, знакомить ихъ съ исторіей искусства, съ его техникой, выяснить громадное воспитательное значе