Со временъ призыва Фіоравенти въ Москву, тамъ строили вообще отлично; но послѣ Никона, благодаря призыву итальянскихъ мастеровъ, начинается одна изъ самыхъ блестящихъ строительныхъ эпохъ, причемъ замѣтны два направленія: одно какъ будто бы подъ ино
страннымъ вліяніемъ — чисто декоративное (церковь въ Филяхъ и особенно блестящая постройка въ Дубровицахъ), другое, болѣе національное — стремленіе къ шат
ровому типу, тогда уже запрещенному. Лучшій образчикъ послѣдняго типа — церковь Успенія на Покровкѣ, выстроенная Петромъ Потаповымъ [1)] въ 1696 году.
Здѣсь чрезвычайно любопытны: 1) попытка возвысить церковь постановкой ея на терассу съ аркадами и постройкой 2-хъ церквей одна надъ другой, 2) присло
неніе 4-хъ боковыхъ традиціонныхъ куполовъ къ глав
ному, какъ попытка компромисса между повелѣніемъ патріарховъ, требовавшихъ пяти купольнаго типа, и нелогичностью и прямо таки безцѣльностью четырехъ бо
ковыхъ. Растрелли несомнѣнно видѣлъ эту церковь, такъ какъ преслѣдовалъ тѣ же задачи въ своихъ постройкахъ.
Разсмотрѣніе остальныхъ московскихъ построекъ мы оставимъ на нѣкоторое время и обратимся къ заграничной поѣздкѣ Растрелли. Гдѣ онъ былъ заграницей? Извѣстно лишь, что при Екатеринѣ I онъ былъ отправленъ въ Парижъ.
по Парижъ едва ли былъ его постояннымъ мѣстомъ ученія. Въ самомъ дѣлѣ, въ работахъ Растрелли со
всѣмъ незамѣтна присущая французскимъ мастерамъ грація, которая позволяетъ такъ легко отличать ихъ постройки, начиная отъ П. Леско и Гужона, и кончая Габріелемъ.
Правда, Растрелли попалъ въ Парижъ въ концѣ эпохи Regence и начала рококо, — какъ разъ въ то время, когда было возможно проявленіе столь декоративныхъ
и смѣлыхъ проектовъ, какъ фасадъ S. Sulpice Мейсонье. Но этотъ фасадъ не былъ исполненъ и вообще парижане воздерживались отъ того бѣшенаго разгула архи
тектурной фантазіи, который можно наблюдать напр. въ южной Германіи. Вмѣсто фасада Мейсонье, Сервандони сочинилъ для St. Sulpice строгій классическій порталъ; Боффрандъ въ отелѣ Субизъ также ограни
чился весьма скромной раздѣлкой фасада. Нѣсколько болѣе позднія (30-хъ годовъ) постройки J. Jules Габріеля уже предсказываютъ стиль Louis XVI.
Но не мало повліяли на Растрелли неисполненныя проекты того же Мейсонье и Оппенора: сказочный міръ чудовищныхъ и вмѣстѣ прекрасныхъ, подчиненныхъ ка
кому то художественному закону, формъ [2)]. Повидимому большее значеніе, чѣмъ Парижъ, для Растрелли имѣли
тѣ страны, черезъ которыя ему пришлось проѣхать; да и странно предполагать, чтобы сынъ итальянца не посѣ
тилъ во время долговременнаго пребыванія заграницей родины искусства — Италіи. Въ Италіи этого времени какъ разъ наступилъ разцвѣтъ барокко. Нѣсколько лѣтъ лишь прошло послѣ смерти патера Поццо, превращавшаго церкви въ балетные апофеозы. Въ Римѣ
[1)] Не тотъ же ли Потаповъ строилъ Сухареву башню? Сходство въ замыслѣ и декораціи между обѣими постройками несомнѣнно.
[2)] Воспроизведенія гравюръ А. Мейсонье были напечатаны въ II томѣ Худ. Сокров. подъ ред. Бенуа. Большое собраніе ориг. рис. въ музеѣ бар. Штиглица.
шла постройка грандіозной Испанской лѣстницы, въ Туринѣ Ф. Ювара строилъ Супергу, а въ Венеціи До
менико Росси «Gli Gesuiti» (1715—1728). Только что конченныя грандіозныя декораціи не одного зданія, а цѣлыхъ площадей, напр. парныя церкви Piazza del Popolo и та же Scala di Spagna не мало повліяли на творчество Растрелли.
Для свободной богатой Италіи не было надобности въ такомъ блескѣ и капризной фантазіи, какъ по сю сто
рону Альповъ. Итальянскія постройки всегда серьезны и логичны, благодаря вліянію античныхъ руинъ, а мо
жетъ быть и отсутствію мѣста въ густо застроенныхъ городахъ. Если гдѣ и допускался извѣстный разгулъ фанта
зіи, то развѣ лишь въ загородныхъ садахъ — въ виллахъ, какъ Фальконьери, Торлонія (обѣ во Фраскати) и особенно въ сказочномъ саду Villa d’Este въ Тиволи.
Совсѣмъ другое дѣло въ католической южной Германіи. Тамъ и власть іезуитовъ была больше, чѣмъ въ вольнодумной Италіи, да и князьки маленькихъ областей старались перещеголять другъ друга роскошью своихъ резиденцій и богатствомъ основанныхъ ими монастырей.
Даже на сѣверѣ, въ Берлинѣ, И Г. Мейнгардъ уже заканчивалъ (1678) въ сравнительно спокойномъ стилѣ дворецъ въ Потсдамѣ; за нимъ слѣдовали постройки Андрея Шлютера (1664 — 1714), построившаго въ стилѣ ранняго барокко Шарлоттенбургскій дворецъ и 2 фасада Берлинскаго замка. Какъ извѣстно, Шлю
теръ былъ въ Петербургѣ и имъ произведено нѣсколько построекъ (можетъ быть Лѣтній дворецъ).
Однако, особенно роскошно развился стиль барокко южнѣе, въ Дрезденѣ, въ блестящія времена правленія
Августа Сильнаго. Начало постройкамъ было положено созданіемъ (1680) очаровательнаго, очень сложнаго по за
мыслу дворца въ Большомъ саду. Это уже созданіе настоя
щаго барокко, нѣсколько легкомысленное, блестящее даже по сравненію съ казино итальянскихъ виллъ. Еще харак
тернѣе главное украшеніе Дрездена — Цвингеръ. Замыселъ этой замкнутой площади для предполагавшагося дворца
совсѣмъ не похожъ на итальянскія созданія. М. Д. Поппельманъ строилъ для одного изъ представителей про
свѣщеннаго абсолютизма, но не такого значительнаго, какъ король-Солнце. Для эфемернаго короля вольной
Польши нужно было даже больше балетнаго блеска, чѣмъ для построекъ M-me Pompadour; для залъ дворца — больше свѣта, чѣмъ для садовыхъ павильоновъ Италіи, гдѣ скорѣй нужно прятаться отъ солнца, чѣмъ искать его.
Конечно, на Цвингерѣ много исключительно декоративныхъ украшеній, но въ общемъ это зданіе пора
жаетъ своею гармоніей, хотя можетъ быть и не чисто архитектурной.
Изъ другихъ Дрезденскихъ построекъ упомянемъ начатую придворную церковь (Гаэтано Кіавери, работавшій, по нѣкоторымъ указаніямъ, въ Москвѣ), и япон
скій дворецъ, построенный Поппельманомъ и Лонгелуне въ болѣе строгомъ стилѣ, чѣмъ Цвингеръ.
Въ Мюнхенѣ была уже закончена постройка Тhеаtiner Kirche Эн. Цуккали (до 1724) и Кювилье (1768) Нимфенбургскаго замка, начатаго Барелли, а въ окрестностяхъ — замковъ Люстхейма и Шлейсхейма, сна
ружи сравнительно скромныхъ, а внутри украшенныхъ бѣшеной роскошью «regence». Это убранство не
страннымъ вліяніемъ — чисто декоративное (церковь въ Филяхъ и особенно блестящая постройка въ Дубровицахъ), другое, болѣе національное — стремленіе къ шат
ровому типу, тогда уже запрещенному. Лучшій образчикъ послѣдняго типа — церковь Успенія на Покровкѣ, выстроенная Петромъ Потаповымъ [1)] въ 1696 году.
Здѣсь чрезвычайно любопытны: 1) попытка возвысить церковь постановкой ея на терассу съ аркадами и постройкой 2-хъ церквей одна надъ другой, 2) присло
неніе 4-хъ боковыхъ традиціонныхъ куполовъ къ глав
ному, какъ попытка компромисса между повелѣніемъ патріарховъ, требовавшихъ пяти купольнаго типа, и нелогичностью и прямо таки безцѣльностью четырехъ бо
ковыхъ. Растрелли несомнѣнно видѣлъ эту церковь, такъ какъ преслѣдовалъ тѣ же задачи въ своихъ постройкахъ.
Разсмотрѣніе остальныхъ московскихъ построекъ мы оставимъ на нѣкоторое время и обратимся къ заграничной поѣздкѣ Растрелли. Гдѣ онъ былъ заграницей? Извѣстно лишь, что при Екатеринѣ I онъ былъ отправленъ въ Парижъ.
по Парижъ едва ли былъ его постояннымъ мѣстомъ ученія. Въ самомъ дѣлѣ, въ работахъ Растрелли со
всѣмъ незамѣтна присущая французскимъ мастерамъ грація, которая позволяетъ такъ легко отличать ихъ постройки, начиная отъ П. Леско и Гужона, и кончая Габріелемъ.
Правда, Растрелли попалъ въ Парижъ въ концѣ эпохи Regence и начала рококо, — какъ разъ въ то время, когда было возможно проявленіе столь декоративныхъ
и смѣлыхъ проектовъ, какъ фасадъ S. Sulpice Мейсонье. Но этотъ фасадъ не былъ исполненъ и вообще парижане воздерживались отъ того бѣшенаго разгула архи
тектурной фантазіи, который можно наблюдать напр. въ южной Германіи. Вмѣсто фасада Мейсонье, Сервандони сочинилъ для St. Sulpice строгій классическій порталъ; Боффрандъ въ отелѣ Субизъ также ограни
чился весьма скромной раздѣлкой фасада. Нѣсколько болѣе позднія (30-хъ годовъ) постройки J. Jules Габріеля уже предсказываютъ стиль Louis XVI.
Но не мало повліяли на Растрелли неисполненныя проекты того же Мейсонье и Оппенора: сказочный міръ чудовищныхъ и вмѣстѣ прекрасныхъ, подчиненныхъ ка
кому то художественному закону, формъ [2)]. Повидимому большее значеніе, чѣмъ Парижъ, для Растрелли имѣли
тѣ страны, черезъ которыя ему пришлось проѣхать; да и странно предполагать, чтобы сынъ итальянца не посѣ
тилъ во время долговременнаго пребыванія заграницей родины искусства — Италіи. Въ Италіи этого времени какъ разъ наступилъ разцвѣтъ барокко. Нѣсколько лѣтъ лишь прошло послѣ смерти патера Поццо, превращавшаго церкви въ балетные апофеозы. Въ Римѣ
[1)] Не тотъ же ли Потаповъ строилъ Сухареву башню? Сходство въ замыслѣ и декораціи между обѣими постройками несомнѣнно.
[2)] Воспроизведенія гравюръ А. Мейсонье были напечатаны въ II томѣ Худ. Сокров. подъ ред. Бенуа. Большое собраніе ориг. рис. въ музеѣ бар. Штиглица.
шла постройка грандіозной Испанской лѣстницы, въ Туринѣ Ф. Ювара строилъ Супергу, а въ Венеціи До
менико Росси «Gli Gesuiti» (1715—1728). Только что конченныя грандіозныя декораціи не одного зданія, а цѣлыхъ площадей, напр. парныя церкви Piazza del Popolo и та же Scala di Spagna не мало повліяли на творчество Растрелли.
Для свободной богатой Италіи не было надобности въ такомъ блескѣ и капризной фантазіи, какъ по сю сто
рону Альповъ. Итальянскія постройки всегда серьезны и логичны, благодаря вліянію античныхъ руинъ, а мо
жетъ быть и отсутствію мѣста въ густо застроенныхъ городахъ. Если гдѣ и допускался извѣстный разгулъ фанта
зіи, то развѣ лишь въ загородныхъ садахъ — въ виллахъ, какъ Фальконьери, Торлонія (обѣ во Фраскати) и особенно въ сказочномъ саду Villa d’Este въ Тиволи.
Совсѣмъ другое дѣло въ католической южной Германіи. Тамъ и власть іезуитовъ была больше, чѣмъ въ вольнодумной Италіи, да и князьки маленькихъ областей старались перещеголять другъ друга роскошью своихъ резиденцій и богатствомъ основанныхъ ими монастырей.
Даже на сѣверѣ, въ Берлинѣ, И Г. Мейнгардъ уже заканчивалъ (1678) въ сравнительно спокойномъ стилѣ дворецъ въ Потсдамѣ; за нимъ слѣдовали постройки Андрея Шлютера (1664 — 1714), построившаго въ стилѣ ранняго барокко Шарлоттенбургскій дворецъ и 2 фасада Берлинскаго замка. Какъ извѣстно, Шлю
теръ былъ въ Петербургѣ и имъ произведено нѣсколько построекъ (можетъ быть Лѣтній дворецъ).
Однако, особенно роскошно развился стиль барокко южнѣе, въ Дрезденѣ, въ блестящія времена правленія
Августа Сильнаго. Начало постройкамъ было положено созданіемъ (1680) очаровательнаго, очень сложнаго по за
мыслу дворца въ Большомъ саду. Это уже созданіе настоя
щаго барокко, нѣсколько легкомысленное, блестящее даже по сравненію съ казино итальянскихъ виллъ. Еще харак
тернѣе главное украшеніе Дрездена — Цвингеръ. Замыселъ этой замкнутой площади для предполагавшагося дворца
совсѣмъ не похожъ на итальянскія созданія. М. Д. Поппельманъ строилъ для одного изъ представителей про
свѣщеннаго абсолютизма, но не такого значительнаго, какъ король-Солнце. Для эфемернаго короля вольной
Польши нужно было даже больше балетнаго блеска, чѣмъ для построекъ M-me Pompadour; для залъ дворца — больше свѣта, чѣмъ для садовыхъ павильоновъ Италіи, гдѣ скорѣй нужно прятаться отъ солнца, чѣмъ искать его.
Конечно, на Цвингерѣ много исключительно декоративныхъ украшеній, но въ общемъ это зданіе пора
жаетъ своею гармоніей, хотя можетъ быть и не чисто архитектурной.
Изъ другихъ Дрезденскихъ построекъ упомянемъ начатую придворную церковь (Гаэтано Кіавери, работавшій, по нѣкоторымъ указаніямъ, въ Москвѣ), и япон
скій дворецъ, построенный Поппельманомъ и Лонгелуне въ болѣе строгомъ стилѣ, чѣмъ Цвингеръ.
Въ Мюнхенѣ была уже закончена постройка Тhеаtiner Kirche Эн. Цуккали (до 1724) и Кювилье (1768) Нимфенбургскаго замка, начатаго Барелли, а въ окрестностяхъ — замковъ Люстхейма и Шлейсхейма, сна
ружи сравнительно скромныхъ, а внутри украшенныхъ бѣшеной роскошью «regence». Это убранство не