смертныя имена Фидіевъ, Рафаэлей, Микель — Анджело, Ванъ — Диковъ и Рембрантовъ.
Вступивъ въ высшее училище, юноша иногда, подъ вліяніемъ товарищества и науки, перерабатывается въ гражданина, т. е. по нынѣшнему «крамольника» или, опять
таки въ большинствѣ, остается обывателемъ, но и въ томъ и въ другомъ случаѣ объ искусствѣ, его задачахъ и исторіи онъ не слышалъ ни слова.
Попадая, въ большинствѣ случаевъ также несознательно, въ число учениковъ Академіи Художествъ, въ силу какого-то страннаго недоразумѣнія считающихся и считающихъ себя «художниками» съ момента своего включенія въ списки учениковъ, юноша попадаетъ и
тутъ въ атмосферу не художества, а «артистизма» въ самомъ дурномъ значеніи слова, и не развивается въ немъ ни любви, ни уваженія къ искусству, а направляютъ его всей окружающей обстановкой къ пріобрѣте
нію всѣми способами, безъ разбора средствъ, дешевой кричащей славы и денегъ.
Конечно я долженъ и радъ оговориться, что между юношами не рѣдко встрѣчаются безсребренники — фана
тики искусства, но къ сожалѣнію дурные примѣры очень и очень заразительны.
Обученіе грамотѣ искусства въ Академіи стоитъ изъ рукъ вонъ плохо и, окончивъ Академію, т. е. отбывъ въ ней извѣстное число лѣтъ, полуюноша, полумужъ всту
паетъ въ жизнь и его предложеніе «искренняго» своего
художественнаго труда, увы, не встрѣчаетъ спроса на художественномъ рынкѣ. Вышвырнутый изъ Академіи
безоружнымъ и не видя средствъ бороться за жизнь, художникъ или долженъ гибнуть отъ голода, или при
бѣгать къ нежелательнымъ и подчасъ противнымъ его натурѣ средствамъ, а общая дороговизна жизни и тре
бующая серьезныхъ денежныхъ затратъ дѣятельность художника, скоро разбиваютъ объ жизненную прозу всѣ его возвышенные художественные порывы; постепенно начинаетъ онъ приспособляться къ спросу рынка и, конечно, гибнетъ духовно.
Знаменательно то, что такая рабская зависимость
отъ кучки «меценатовъ» не только не оскорбляетъ современнаго художника, но онъ, по традиціямъ, считаетъ такой порядокъ вполнѣ нормальнымъ и естественнымъ.
Еще на школьной скамьѣ привыкъ онъ слышать о власти денегъ и силы; въ Академіи Художествъ талант
ливость на его глазахъ измѣрялась тѣмъ кушемъ, какой художнику, правдою или неправдою, удавалось выхватить за свое произведеніе. Онъ уже такъ привыкъ зависѣть отъ совершенно безграмотнаго въ художествен
номъ отношеніи критика, который нахальнѣйшимъ образомъ разглагольствуетъ объ искусствѣ въ ничтожной буль
варной газеткѣ, что считается съ нимъ и заискиваетъ его благосклоннаго вниманія.
Его не возмущаетъ, и кажется вполнѣ разумнымъ и естественнымъ, что чиновникъ градоначальника кладетъ
по произволу свое «veto» на его общеніе съ публикой, сводя на нѣтъ его художественный трудъ.
Онъ уже привыкъ стоять въ свитѣ сильныхъ деньгами и властью, и не только не можетъ уже понимать какъ это унизительно и позорно, но ищетъ этого, и стремится къ нему всѣми путями и средствами.
Какъ же при такомъ положеніи вещей выставки могутъ быть ярки и сильны!.. Какъ же могутъ онѣ захватить общество, если творчество идетъ въ хвостѣ праздной, неразвитой художественно кучки, и талантъ становится на запятки великосвѣтской кареты!
Все, все сложилось неблагопріятно для русскаго художника, и даже сѣрый, промозглый нашъ климатъ и скучная «жизнь тюрьмы и казармы» безпощадно кла
дутъ отпечатокъ на дѣятельность художника, на его думы и технику.
Выставки станутъ сильными и будутъ блестѣть талантами лишь тогда, когда художникъ пойметъ, что его дѣятельность должна быть достояніемъ всѣхъ, когда онъ перестанетъ бояться «демократизаціи» искусства и освободится отъ рабства капиталу, критикѣ и произволу.
М. Малышевъ.
изъ нихъ была направлена для общаго блага, другая же была необходима для украшенія и благолѣпія храмовъ. Въ большинствѣ монастырей имѣлись ап
теки, гдѣ выполнялись ботаническія и химическія
изслѣдованія, благодаря которымъ монахи-живописцы (а одно время это были единственные художники) могли знакомиться съ природой и свойствами всевозможныхъ сырыхъ продуктовъ, находя
щихъ примѣненіе въ живописи. Подобная связь между медициной и живописью существовала и рань
ше: такъ Гиппократъ въ своемъ сочиненіи «De veteri Medicina» жалуется, что трактаты нѣкоторыхъ врачей болѣе относятся къ живописи, чѣмъ къ медицинѣ; Плиній упоминаетъ о многихъ веществахъ, употреб
ляемыхъ какъ живописцами, такъ и врачами. Наконецъ, близость въ средніе вѣка медицины и живописи легко усматривается еще изъ того обстоятель
ства, что какъ та, такъ и другая имѣли одного патрона — св. Луку. Авторъ одной изъ византійскихъ
Задачи техники живописи сводятся съ одной стороны къ изученію свойствъ матеріаловъ, которыми пользуется художникъ и ихъ взаимодѣйствію между собою, съ другой стороны — къ выработкѣ правиль
ныхъ и научно обоснованныхъ методовъ пользованія этими матеріалами.
Въ прежнее время, когда въ распоряженіи художника было значительно меньшее количество крася
щихъ и связующихъ веществъ и когда художники собственноручно приготовляли нужные имъ мате
ріалы, они несомнѣнно имѣли полную возможность детально знать какъ физическія, такъ и химическія свойства каждаго изъ нихъ.
Въ средніе вѣка изученіемъ красокъ и всего, что касается живописи, занимались почти исключительно монахи, которыми живопись культивировалась въ связи съ медициной. Обѣ эти области, на первый взглядъ, не имѣющія ничего общаго, тѣмъ не менѣе были тѣсно связаны въ монастыряхъ, такъ какъ одна
Вступивъ въ высшее училище, юноша иногда, подъ вліяніемъ товарищества и науки, перерабатывается въ гражданина, т. е. по нынѣшнему «крамольника» или, опять
таки въ большинствѣ, остается обывателемъ, но и въ томъ и въ другомъ случаѣ объ искусствѣ, его задачахъ и исторіи онъ не слышалъ ни слова.
Попадая, въ большинствѣ случаевъ также несознательно, въ число учениковъ Академіи Художествъ, въ силу какого-то страннаго недоразумѣнія считающихся и считающихъ себя «художниками» съ момента своего включенія въ списки учениковъ, юноша попадаетъ и
тутъ въ атмосферу не художества, а «артистизма» въ самомъ дурномъ значеніи слова, и не развивается въ немъ ни любви, ни уваженія къ искусству, а направляютъ его всей окружающей обстановкой къ пріобрѣте
нію всѣми способами, безъ разбора средствъ, дешевой кричащей славы и денегъ.
Конечно я долженъ и радъ оговориться, что между юношами не рѣдко встрѣчаются безсребренники — фана
тики искусства, но къ сожалѣнію дурные примѣры очень и очень заразительны.
Обученіе грамотѣ искусства въ Академіи стоитъ изъ рукъ вонъ плохо и, окончивъ Академію, т. е. отбывъ въ ней извѣстное число лѣтъ, полуюноша, полумужъ всту
паетъ въ жизнь и его предложеніе «искренняго» своего
художественнаго труда, увы, не встрѣчаетъ спроса на художественномъ рынкѣ. Вышвырнутый изъ Академіи
безоружнымъ и не видя средствъ бороться за жизнь, художникъ или долженъ гибнуть отъ голода, или при
бѣгать къ нежелательнымъ и подчасъ противнымъ его натурѣ средствамъ, а общая дороговизна жизни и тре
бующая серьезныхъ денежныхъ затратъ дѣятельность художника, скоро разбиваютъ объ жизненную прозу всѣ его возвышенные художественные порывы; постепенно начинаетъ онъ приспособляться къ спросу рынка и, конечно, гибнетъ духовно.
Знаменательно то, что такая рабская зависимость
Техника живописи въ приложеніи къ декоративному искусству.
отъ кучки «меценатовъ» не только не оскорбляетъ современнаго художника, но онъ, по традиціямъ, считаетъ такой порядокъ вполнѣ нормальнымъ и естественнымъ.
Еще на школьной скамьѣ привыкъ онъ слышать о власти денегъ и силы; въ Академіи Художествъ талант
ливость на его глазахъ измѣрялась тѣмъ кушемъ, какой художнику, правдою или неправдою, удавалось выхватить за свое произведеніе. Онъ уже такъ привыкъ зависѣть отъ совершенно безграмотнаго въ художествен
номъ отношеніи критика, который нахальнѣйшимъ образомъ разглагольствуетъ объ искусствѣ въ ничтожной буль
варной газеткѣ, что считается съ нимъ и заискиваетъ его благосклоннаго вниманія.
Его не возмущаетъ, и кажется вполнѣ разумнымъ и естественнымъ, что чиновникъ градоначальника кладетъ
по произволу свое «veto» на его общеніе съ публикой, сводя на нѣтъ его художественный трудъ.
Онъ уже привыкъ стоять въ свитѣ сильныхъ деньгами и властью, и не только не можетъ уже понимать какъ это унизительно и позорно, но ищетъ этого, и стремится къ нему всѣми путями и средствами.
Какъ же при такомъ положеніи вещей выставки могутъ быть ярки и сильны!.. Какъ же могутъ онѣ захватить общество, если творчество идетъ въ хвостѣ праздной, неразвитой художественно кучки, и талантъ становится на запятки великосвѣтской кареты!
Все, все сложилось неблагопріятно для русскаго художника, и даже сѣрый, промозглый нашъ климатъ и скучная «жизнь тюрьмы и казармы» безпощадно кла
дутъ отпечатокъ на дѣятельность художника, на его думы и технику.
Выставки станутъ сильными и будутъ блестѣть талантами лишь тогда, когда художникъ пойметъ, что его дѣятельность должна быть достояніемъ всѣхъ, когда онъ перестанетъ бояться «демократизаціи» искусства и освободится отъ рабства капиталу, критикѣ и произволу.
М. Малышевъ.
изъ нихъ была направлена для общаго блага, другая же была необходима для украшенія и благолѣпія храмовъ. Въ большинствѣ монастырей имѣлись ап
теки, гдѣ выполнялись ботаническія и химическія
изслѣдованія, благодаря которымъ монахи-живописцы (а одно время это были единственные художники) могли знакомиться съ природой и свойствами всевозможныхъ сырыхъ продуктовъ, находя
щихъ примѣненіе въ живописи. Подобная связь между медициной и живописью существовала и рань
ше: такъ Гиппократъ въ своемъ сочиненіи «De veteri Medicina» жалуется, что трактаты нѣкоторыхъ врачей болѣе относятся къ живописи, чѣмъ къ медицинѣ; Плиній упоминаетъ о многихъ веществахъ, употреб
ляемыхъ какъ живописцами, такъ и врачами. Наконецъ, близость въ средніе вѣка медицины и живописи легко усматривается еще изъ того обстоятель
ства, что какъ та, такъ и другая имѣли одного патрона — св. Луку. Авторъ одной изъ византійскихъ
Задачи техники живописи сводятся съ одной стороны къ изученію свойствъ матеріаловъ, которыми пользуется художникъ и ихъ взаимодѣйствію между собою, съ другой стороны — къ выработкѣ правиль
ныхъ и научно обоснованныхъ методовъ пользованія этими матеріалами.
Въ прежнее время, когда въ распоряженіи художника было значительно меньшее количество крася
щихъ и связующихъ веществъ и когда художники собственноручно приготовляли нужные имъ мате
ріалы, они несомнѣнно имѣли полную возможность детально знать какъ физическія, такъ и химическія свойства каждаго изъ нихъ.
Въ средніе вѣка изученіемъ красокъ и всего, что касается живописи, занимались почти исключительно монахи, которыми живопись культивировалась въ связи съ медициной. Обѣ эти области, на первый взглядъ, не имѣющія ничего общаго, тѣмъ не менѣе были тѣсно связаны въ монастыряхъ, такъ какъ одна