до нашихъ дней память покойнаго писателя, и глубоко скорбятъ объ утратѣ такъ рано сошедшаго съ жизненной арены этого сильнаго и честнаго борца за святое, чистое искусство.
М. Малышевъ.

О стилѣ и о ложныхъ стиляхъ.

Когда современный зодчій приступаетъ къ постройкѣ, то первый вопросъ, съ которымъ приходится считаться ему, — это вопросъ о стилѣ. Не то было въ тѣ эпохи, которыя создали вѣчно прекрасныя зданія. Ни строи
телямъ Руанскаго собора, ни Габріелю, ни П. Леско
не приходило на умъ такого вопроса. Они думали лишь о томъ, что нужно строить зданіе такой то величины, такого то назначенія, такой то стоимости: его декораціи создавались сами собой. Когда А. Фіоравенти, бредившій безъ сомнѣнія тѣми образами, которые вос
хваляли его современники, и постройками Брунелески и другихъ создателей Ренессанса, пріѣхалъ въ Москву и великій князь заказалъ ему такой же домъ Богородицы, какъ во Владимірѣ, только побольше, — то Фіора
венти думалъ, конечно, лишь о томъ, чтобы постройка была совершеннѣе и красивѣе, а формы Успенскаго Владимірскаго Собора сохранилъ, чтобы не противорѣчить заказчику. Онъ создалъ новое, отличное отъ образца зданіе, ставшее въ свою очередь образцомъ без
численныхъ подражаній, и началъ тѣмъ стиль русскаго ренессанса.
Не то теперь. Зодчій выбираетъ любой изъ прежде бывшихъ стилей и часто, не смущаясь, примѣняетъ его къ любому зданію: дворцу, церкви, конюшнѣ, фабрикѣ и т. д. Само собой, что при этомъ уже не можетъ быть рѣчи о стилѣ;остаются его внѣшнія, украшенія, болѣе или менѣе удачно примѣненныя къ остову зданія.
Стиль, въ смыслѣ органическаго соотношенія частей зданія и декораціи, потерянъ. И у насъ въ Россіи, какъ общее явленіе, потерянъ цѣликомъ, т. е. исчезло не только искусство украшать зданія, но часто даже находить пропорціи частей, не только красивыя, но хотя бы раціональныя.
Почему возникло такое странное обнищаніе творчества въ странѣ, давшей послѣдніе образцы послѣдняго великаго стиля? Почему и въ другихъ странахъ въ предпослѣднія 30 лѣтъ строились, хотя и прекрасныя, но производящія какое то надуманное впечатлѣніе зда
нія, напр. постройки Земпера? Указываютъ нѣсколько причинъ такого явленія. И, конечно, самая значитель
ная, изъ нихъ, хотя и косвенная, послѣдній великій стиль — «эмпиръ». Нужно прежде всего сознаться, что хотя стиль „эмпиръ“ былъ созданъ и для потребностей жизни (революція и Наполеонъ), но возросъ не изъ условій окружающаго, а на заемъ отъ прежнихъ великихъ эпохъ.
Всякій другой стиль — романскій, готика, ренессансъ - создавался столѣтіями медленнымъ превращеніемъ формъ. Стиль Эмпиръ вышелъ сразу въ строжайшемъ совершенствѣ Персье, Фонтэна и др. И потому, конечно, разошелся съ жизнью всего человѣчества и былъ доступенъ немногимъ лишь избраннымъ.
Простота его декораціи пріятна строгому взору лю
[1)] Палочка, которой греки и римляне писали на священныхъ дощечкахъ.
бигеля, но сообщаетъ ему неуютность для живущей и наслаждающейся жизнью публики. Та же ограничен
ность работы декоратора, несомнѣнно, уменьшила число художественныхъ ремесленниковъ, и совершенство формы начало замѣтно понижаться. Бъ музеѣ декоратив
ныхъ искусствъ въ Парижѣ (Pavillon Marsan) хранятся работы оружейной мастерской Біеннэ. По декораціи парадныхъ шпагъ Наполеона I и слѣдующихъ властителей Франціи видно, какъ, при томъ же техническомъ совер
шенствѣ работы, художественная строгость превращается въ благочестивую и скучную академичность.
Строгость стиля эмпиръ стала непосильной ближайшему поколѣнію и, по требованію свыше, чисто классическій проектъ Исаакія былъ оживленъ псевдоренес
сансными волютами надъ окнами Наконецъ, и самое главное, этотъ стиль у насъ напр., да и во Франціи не
соотвѣтствуетъ дѣйствительной потребности. Колонны заслоняютъ окна и лишаютъ необходимаго свѣта внутреннія помѣщенія. А кромѣ того, тѣ же колонны вызываютъ воспоминанія о классическомъ мірѣ, столь дале
комъ не только отъ современной жизни и ея идеаловъ, но по своему аристократизму даже отъ демократическихъ идеаловъ французской революціи.
Немудрено, что черезъ двадцать - тридцать лѣтъ жизнь потребовала измѣненія архитектурныхъ формъ и медленно перешла бы къ новому стилю, если бы все обстояло такъ, какъ въ прежніе вѣка. Но всѣ помнили о быстромъ созданіи стиля эмпиръ и казалось, что такъ же легко воскресить любой иной стиль. Вотъ тогда и началось изученіе всѣхъ памятниковъ искусства и ихъ приспособленіе къ новымъ потребностямъ.
Появляются воспроизведенія ихъ въ гравюрахъ, руководства къ стилямъ. Наскоро приспосабливаютъ формы старыхъ дворцовъ и церквей къ современнымъ условіямъ. Въ Мюнхенѣ строятся дешевыя копіи дворца Питти и Лоджіа деи Ланци, или совсѣмъ не имѣющія отношенія къ прототипу Пропилеи.
Это было начало, и сравнительно легкое, потому что ренессансъ не такъ далекъ отъ условій современности; а вотъ, когда вздумали готику или русскій стиль приспособлять къ желѣзнодорожнымъ вокзаламъ или дворцамъ, то получилось нѣчто нелѣпое. Наружность перестала соотвѣтствовать внутреннему распредѣленію зданія. Искусство строить стало формальнымъ.
Разцвѣтъ стиля эмпиръ былъ потому и законенъ, и возможенъ, что онъ возникъ въ моментъ наивысшаго развитія умѣнья строить; на остальные новые стили этого искусства не хватило. Не хватило его и на но
вые запросы, предъявленные современной техникой, напр. возможность дешево перекрывать большія пространства и т. д
Теперь архитектура стоитъ на распутьи; формально она владѣетъ всѣми стилями, на дѣлѣ не умѣетъ примѣнить ни одного. Свое органическое безсиліе ей при ходится прикрывать внѣшними украшеніями.
Но нуженъ ли вообще стиль? И что такое стиль? Можетъ ли быть произведеніе архитектуры внѣ стиля? Стиль, въ простомъ переводѣ слова „stylos“ [1)], означаетъ характерныя черты даннаго художника. Это значеніе