ствовавшихъ войти въ новый трудъ, видно, какія серіозныя задачи предстояли И. Е. Забѣлину.
Въ 1902 г. вышелъ первый томъ этого колоссальнаго труда и въ три мѣсяца все изданіе было распродано. Въ 1905 году оно было повторено съ значительными дополненіями и приложеніемъ весьма ин
тереснаго Альбома старинныхъ видовъ Московскаго Кремля.
Въ 1907 году 12 ноября, маститый историкъ праздновалъ 70-лѣтній юбилей своей государственной службы и ученой дѣятельности и хотя онъ уклонялся отъ оффиціальнаго чествованія, но его скромную квартиру буквально осаждали депутаціи отъ разныхъ уче
ныхъ обществъ и общественныхъ организацій самыхъ разнообразныхъ наименованій.
На празднованіи этою юбилея вся ученая Россія объединилась въ выраженіи особеннаго вниманія талантливому юбиляру.
Смерть Ивана Егоровича не была неожиданостью для его близкихъ, да и самъ покойный былъ къ ней вполнѣ подготовленъ. Согласно волѣ его не было ни вѣнковъ, ни надгробныхъ рѣчей. По газетнымъ свѣ
дѣніямъ, покойный И. Е. Забѣлинъ завѣщалъ всю свою цѣнную библіотеку Историческому Музею. Не
оконченные еще труды покойнаго выйдутъ въ свѣтъ подъ редакціей его дочери Маріи Ивановны, работавшей вмѣстѣ съ нимъ надъ «Русской исторіей московско-царскаго періода».
Не многимъ на долю выпадаетъ счастье такъ плодотворно прожить свой долгій вѣкъ и такъ спокойно уйти на свой вѣчный отдыхъ.
I. Михаловскій.
Въ серединѣ ноября не открылась въ Петербургѣ одна изъ наиболѣе интересно задуманныхъ выставокъ; предполагалось показать публикѣ сокровища, нахо
дящіяся въ частныхъ собраніяхъ, въ которыя доступъ почему либо затруднителенъ. Волею злого рока, эту выставку удалось повидать лишь немногимъ, по спеціальному разрѣшенію комитета, да и то при отвратительныхъ условіяхъ петербургскаго декабрскаго свѣта.
Мы не будемъ разбирать вопроса о томъ, кто въ этомъ печальномъ обстоятельствѣ виноватъ, но нужно сознаться, что эта исторія должна бы обратить вни
маніе на устройство выставокъ вообще. Это дѣло нигдѣ не поставлено такъ плохо, какъ въ Россіи.
Вездѣ имѣются спеціальныя выставочныя зданія, а интересъ публики настолько великъ, что возможно окупить самые серьезные расходы. Такъ, устройство
Дрезденской выставки картинъ обходится около 200000 марокъ. Большинство, если не всѣ, изъ художественныхъ заграничныхъ центровъ имѣютъ громадныя выставочныя дворцы. А наши выставки ютятся въ маленькихъ или большихъ, но всегда совершенно не при
способленныхъ зданіяхъ, часто безъ верхняго свѣта [1)].
[1)] Музей Штиглица не даетъ уже свое отличное зало подъ выставки.
Онѣ вынуждены закрывать антихудожественную или несоотвѣтствующую выставкѣ декорацію залъ деше
выми холщевыми или каленкоровыми декораціями на наскоро сколоченныхъ щитахъ. Опасность этого вполнѣ понятна и дѣло не въ устройствѣ электрическихъ про
водовъ, но именно въ несгораемости постройки. Поэтому въ высшей степени необходимо сооружать де
кораціи изъ матеріала, который если бы не былъ несгораемымъ, то по крайней мѣрѣ не тлѣлъ бы.
Обращаемся къ самой выставкѣ. На устройство ея было затрачено много и средствъ, и любви, и старанія, а потому недочеты, которые неизбѣжно бы
ваютъ во всякомъ дѣлѣ, нельзя ставить серьезнымъ упрекомъ устроителямъ. Самый серьезный недоста
токъ — отсутствіе системы. Хотѣлось представить на выставкѣ все, а потому не являлось опредѣленной идеи и критерія. Рядомъ съ Рембрандтами и Тьеполо «Туалетъ» Венеціанова былъ грубъ и не художе
ственъ, правда курьезенъ. Но развѣ эта картина создала значеніе Венеціанова. Нѣсколько очарователь
ныхъ вещей Левицкаго давали неполное представленіе объ этомъ художникѣ, тѣмъ болѣе, что вспоми
налась портретная выставка въ Таврическомъ дворцѣ; можно было пожалѣть и о томъ, что извѣстная торопливость лишила возможности устроить въ болѣе или менѣе близкомъ будущемъ рядъ интересныхъ выставокъ. А такими могли бы быть: отдѣльная выставка французской школы, декорацій съ громадными полот
нами Гюберъ Робера; выставка венеціанцевъ, благо въ Гатчинскомъ дворцѣ двѣ дюжины чудеснѣйшихъ вещей Белотто, о которыхъ забыли устроители вы
ставки, у Юсуповыхъ дивные Тьеполо, и одна изъ лучшихъ станковыхъ картинъ этого художника — у Е.
Шварца. На выставкѣ кое гдѣ висѣли рисунки. Они терялись рядомъ съ картинами, а между тѣмъ не трудно изъ частныхъ коллекцій Петербурга подобрать изумительно полную коллекцію графики старыхъ мастеровъ.
Достаточно неудобный залъ О-ва Поощренія Художествъ былъ удачно приспособленъ, хотя можно искренно жалѣть, что приспособить какъ слѣдуетъ не хватило средствъ. Двѣ главныхъ залы выглядѣли очень эффектно, особенно парадный залъ, по пропорціи напоминавшій центральныя залы дворцовъ сѣверной Италіи. Конечно, эфемерность постройки чувствова
лось, но вѣдь и самый стиль эфемеренъ. А вотъ устройство петровскихъ залъ было весьма неудачно, потому что всѣ эти низкіе домики строились осно
вательно, серьезными людьми. Видѣть же маленькія окна, толстые простѣнки, сдѣланные изъ натянутаго на рамки холста, было странно, а еще страннѣе казалось, когда въ такой комнатѣ висѣла блестящая, пышащая разгуломъ колоссальная картина Рубенса. Отмѣтимъ недостатокъ общій всѣмъ русскимъ музеямъ: вся мебель, по большей части чудесная, стояла подъ картинами — именно такъ, что сидя на ней нельзя было лю
боваться картинами. Но это — обычай русскихъ музеевъ, гдѣ до сихъ поръ (напр. въ Эрмитажѣ) считаютъ, что публика приходитъ въ музей или на выставку погулять, а не изучать или любоваться картинами.
Обращаемся къ картинамъ. По условіямъ русской жизни, именно потому, что серьезныхъ коллекціонеровъ у насъ мало и что главныя коллекціи создались
Въ 1902 г. вышелъ первый томъ этого колоссальнаго труда и въ три мѣсяца все изданіе было распродано. Въ 1905 году оно было повторено съ значительными дополненіями и приложеніемъ весьма ин
тереснаго Альбома старинныхъ видовъ Московскаго Кремля.
Въ 1907 году 12 ноября, маститый историкъ праздновалъ 70-лѣтній юбилей своей государственной службы и ученой дѣятельности и хотя онъ уклонялся отъ оффиціальнаго чествованія, но его скромную квартиру буквально осаждали депутаціи отъ разныхъ уче
ныхъ обществъ и общественныхъ организацій самыхъ разнообразныхъ наименованій.
На празднованіи этою юбилея вся ученая Россія объединилась въ выраженіи особеннаго вниманія талантливому юбиляру.
Смерть Ивана Егоровича не была неожиданостью для его близкихъ, да и самъ покойный былъ къ ней вполнѣ подготовленъ. Согласно волѣ его не было ни вѣнковъ, ни надгробныхъ рѣчей. По газетнымъ свѣ
дѣніямъ, покойный И. Е. Забѣлинъ завѣщалъ всю свою цѣнную библіотеку Историческому Музею. Не
оконченные еще труды покойнаго выйдутъ въ свѣтъ подъ редакціей его дочери Маріи Ивановны, работавшей вмѣстѣ съ нимъ надъ «Русской исторіей московско-царскаго періода».
Не многимъ на долю выпадаетъ счастье такъ плодотворно прожить свой долгій вѣкъ и такъ спокойно уйти на свой вѣчный отдыхъ.
I. Михаловскій.
Неоткрывшаяся выставка.
Въ серединѣ ноября не открылась въ Петербургѣ одна изъ наиболѣе интересно задуманныхъ выставокъ; предполагалось показать публикѣ сокровища, нахо
дящіяся въ частныхъ собраніяхъ, въ которыя доступъ почему либо затруднителенъ. Волею злого рока, эту выставку удалось повидать лишь немногимъ, по спеціальному разрѣшенію комитета, да и то при отвратительныхъ условіяхъ петербургскаго декабрскаго свѣта.
Мы не будемъ разбирать вопроса о томъ, кто въ этомъ печальномъ обстоятельствѣ виноватъ, но нужно сознаться, что эта исторія должна бы обратить вни
маніе на устройство выставокъ вообще. Это дѣло нигдѣ не поставлено такъ плохо, какъ въ Россіи.
Вездѣ имѣются спеціальныя выставочныя зданія, а интересъ публики настолько великъ, что возможно окупить самые серьезные расходы. Такъ, устройство
Дрезденской выставки картинъ обходится около 200000 марокъ. Большинство, если не всѣ, изъ художественныхъ заграничныхъ центровъ имѣютъ громадныя выставочныя дворцы. А наши выставки ютятся въ маленькихъ или большихъ, но всегда совершенно не при
способленныхъ зданіяхъ, часто безъ верхняго свѣта [1)].
[1)] Музей Штиглица не даетъ уже свое отличное зало подъ выставки.
Онѣ вынуждены закрывать антихудожественную или несоотвѣтствующую выставкѣ декорацію залъ деше
выми холщевыми или каленкоровыми декораціями на наскоро сколоченныхъ щитахъ. Опасность этого вполнѣ понятна и дѣло не въ устройствѣ электрическихъ про
водовъ, но именно въ несгораемости постройки. Поэтому въ высшей степени необходимо сооружать де
кораціи изъ матеріала, который если бы не былъ несгораемымъ, то по крайней мѣрѣ не тлѣлъ бы.
Обращаемся къ самой выставкѣ. На устройство ея было затрачено много и средствъ, и любви, и старанія, а потому недочеты, которые неизбѣжно бы
ваютъ во всякомъ дѣлѣ, нельзя ставить серьезнымъ упрекомъ устроителямъ. Самый серьезный недоста
токъ — отсутствіе системы. Хотѣлось представить на выставкѣ все, а потому не являлось опредѣленной идеи и критерія. Рядомъ съ Рембрандтами и Тьеполо «Туалетъ» Венеціанова былъ грубъ и не художе
ственъ, правда курьезенъ. Но развѣ эта картина создала значеніе Венеціанова. Нѣсколько очарователь
ныхъ вещей Левицкаго давали неполное представленіе объ этомъ художникѣ, тѣмъ болѣе, что вспоми
налась портретная выставка въ Таврическомъ дворцѣ; можно было пожалѣть и о томъ, что извѣстная торопливость лишила возможности устроить въ болѣе или менѣе близкомъ будущемъ рядъ интересныхъ выставокъ. А такими могли бы быть: отдѣльная выставка французской школы, декорацій съ громадными полот
нами Гюберъ Робера; выставка венеціанцевъ, благо въ Гатчинскомъ дворцѣ двѣ дюжины чудеснѣйшихъ вещей Белотто, о которыхъ забыли устроители вы
ставки, у Юсуповыхъ дивные Тьеполо, и одна изъ лучшихъ станковыхъ картинъ этого художника — у Е.
Шварца. На выставкѣ кое гдѣ висѣли рисунки. Они терялись рядомъ съ картинами, а между тѣмъ не трудно изъ частныхъ коллекцій Петербурга подобрать изумительно полную коллекцію графики старыхъ мастеровъ.
Достаточно неудобный залъ О-ва Поощренія Художествъ былъ удачно приспособленъ, хотя можно искренно жалѣть, что приспособить какъ слѣдуетъ не хватило средствъ. Двѣ главныхъ залы выглядѣли очень эффектно, особенно парадный залъ, по пропорціи напоминавшій центральныя залы дворцовъ сѣверной Италіи. Конечно, эфемерность постройки чувствова
лось, но вѣдь и самый стиль эфемеренъ. А вотъ устройство петровскихъ залъ было весьма неудачно, потому что всѣ эти низкіе домики строились осно
вательно, серьезными людьми. Видѣть же маленькія окна, толстые простѣнки, сдѣланные изъ натянутаго на рамки холста, было странно, а еще страннѣе казалось, когда въ такой комнатѣ висѣла блестящая, пышащая разгуломъ колоссальная картина Рубенса. Отмѣтимъ недостатокъ общій всѣмъ русскимъ музеямъ: вся мебель, по большей части чудесная, стояла подъ картинами — именно такъ, что сидя на ней нельзя было лю
боваться картинами. Но это — обычай русскихъ музеевъ, гдѣ до сихъ поръ (напр. въ Эрмитажѣ) считаютъ, что публика приходитъ въ музей или на выставку погулять, а не изучать или любоваться картинами.
Обращаемся къ картинамъ. По условіямъ русской жизни, именно потому, что серьезныхъ коллекціонеровъ у насъ мало и что главныя коллекціи создались