былъ продуманъ въ геометрали проектъ, если съ любой высоты каждый рисунокъ открываетъ новыя слитныя, красивыя комбинаціи.
Нѣкоторые большіе архитектурные «авторитетынаходятъ «пряничность» — въ стилѣ. Но въ немъ же все, что есть, что можетъ только быть лучшаго, въ рус
скомъ, временъ Московскаго періода, близящемся къ Ренессансу — стилѣ!
И въ этой курьезности, нестройности, подчасъ случайности частей, — основа выраженія стиля русскаго, въ этомъ красота его живописная: внѣ же ея что останется?
Говорятъ о немасштабности проекта. Но развѣ это недостатокъ въ постройкѣ крупнѣйшаго общественнаго характера, какъ музей, если онъ кажется еще величественнѣе, еще мощнѣе, чѣмъ говорятъ данныя размѣровъ?
Сооруженія грековъ — въ сущности значительно меньше, чѣмъ они представляются по воспроизведеніямъ, потому что они были только частями всего зданія: пло
щади, покрытой, какъ сводомъ — небомъ голубымъ, холма, который они увѣнчивали. У насъ, напротивъ, зданіе общественное должно быть цѣлостно, всеобъемлюще, вмѣщать въ себѣ внутри всѣ заданія, всѣ процессіи, всѣ предметы, всю толпу.
Внѣ сооруженія не поставимъ скульптурнаго отдѣла музея, внѣ церкви не помѣстимъ молящихся.
Немасштабность же въ проектѣ В. А. Покровскаго можетъ проистекать только изъ самой сути непропор
ціональности русскаго стиля. Если дать большому зданію сравнительно малыя окна, двери — оно будетъ ка
заться еще больше; наоборотъ, увеличивая значительно отверстія — уменьшимъ общій размѣръ его.
Во всякомъ случаѣ вопросъ о немасштабности проекта В. А. Покровскаго представляется серьезнымъ лишь постольку, поскольку хотѣлось бы и при осуще
ствленіи его, видѣть ту же мощность, получить то же впечатлѣніе твердыни — кремля, что получается и при разсмотрѣніи этихъ рисунковъ цѣлаго военнаго городка.
Общее же признаніе и присужденіе В. А. Покровскому самыхъ лучшихъ отзывовъ, въ послѣднее время даже въ военныхъ сферахъ («Русскій Инвалидъ») — не можетъ не волновать: такъ все еще не выяснена судьба этого проекта. Осуществится ли онъ въ постройкѣ?
В. А. Покровскій выставилъ еще много рисунковъ и чертежей деталей церковной утвари, бывшихъ уже и въ Парижѣ на выставкѣ русскаго прикладнаго искусства, и въ Прагѣ.
Н. А. Фоминъ далъ нѣсколько варіантовъ проекта, очень стильнаго по благородству выраженія барскаго
дома - особняка, проектъ павильона для скверовъ Петербурга, который хотѣлось бы скорѣе видѣть осуще
ствленнымъ: такъ случайны эти, ничѣмъ не связанные, всѣ въ разныхъ стиляхъ, бесѣдки, водопойни, туалет
ные павильоны, уродующіе и засоряющіе общій видъ города.
Въ своихъ работахъ И. А. Фоминъ, исходя изъ серьезнаго и изысканнаго стиля «empire», преобра
зуетъ его, давая иногда совсѣмъ новые мотивы и части.
Снимки съ «Interieur’овъ» для г. Поммеръ гово
рятъ объ уютѣ и изящной простотѣ линіи: соединеніе, такъ рѣдко достигаемое у насъ въ Россіи при оборудованіи обстановокъ.
Н. Лансере, работающій въ стилѣ эпохъ Петра, Елизаветы, далъ талантливые чертежи обработки стѣнъ для выставки «Старые Годы», которую многимъ не пришлось увидѣть, и которая по общему архитектур
ному, декоративному и мебельному устройству пред
ставляла выдающееся событіе нашей художественной жизни.
А. Тамановъ удачно съумѣлъ связать прелестныя орнаментальныя части арх. Щуко и фрески Е. Лансере.
Арх. Жолтовскій, пожалуй одинъ изъ нашихъ лучшихъ знатоковъ архитектуры итальянскаго Ренессанса, Empire’a — къ сожалѣнію, представленъ только однимъ небольшимъ проектомъ дома — особняка.
А. Холоповъ, беря за первоисточникъ строгій, холодный Наполеоновскій Empire и добавляя его отъ себя ажурными деталями, даетъ красивые мотивы для вну
тренней обработки, хотя введеніемъ элементовъ наружной отдѣлки во внутреннее убранство онъ избираетъ пріемъ неправильный. Такъ, 2 колонны съ очень тяжелыми капителями въ нишѣ (хорошій мотивъ для наружнаго фасада), въ небольшой сравнительно комнатѣ — отягощаютъ, являясь чуждымъ interieur’y элементомъ.
Малютинъ — живописецъ русскаго стиля. Въ сущности онъ гораздо красивѣе, загадочнѣе былъ въ своихъ иллюстраціяхъ къ сказкамъ, чѣмъ въ этихъ проек
тахъ особняковъ, очень смахивающихъ на трактиры «Свиданіе друзей». Детали есть славныя, но удачнѣе было бы ихъ помѣстить на тканяхъ, на рѣзьбѣ мебели,
чѣмъ въ архитектурной обработкѣ! Нѣтъ серьезности пониманія строительныхъ задачъ.
Диллетантъ чувствуется сразу.
На выставкѣ «Салонъ» есть еще, помѣщенные поблизости къ отдѣлу архитектуры, рисунки архитектурнаго характера съ уже существующихъ памятниковъ зод
чества. Авторъ этихъ строкъ позволяетъ себѣ нескром
ность упомянуть и о нихъ, иначе отчетъ объ архитектурѣ на «Салонѣ» былъ бы не полнымъ. Здѣсь — результаты
любованія красотой строительства, независимо отъ стиля, ордеровъ и т. п., слѣды выискиванія, интимной краси
вости, заключенной иногда въ самой убогой мансардѣ рабочаго, украшенной трельяжемъ, увитымъ зеленѣющимъ плющемъ.
Отсутствіе работъ нѣкоторыхъ другихъ нашихъ молодыхъ и талантливыхъ архитекторовъ можетъ быть объяснено тѣмъ, что наши молодые зодчіе страдаютъ
пассивностью отношенія къ этой еще новой задачѣ: знакомить публику и пріучать ее видѣть красоту архи
тектурную не только въ жизни, но и на бумагѣ, въ проектѣ; а можетъ быть еще тѣмъ, что наши молодые зодчіе, также какъ и вообще всѣ русскіе художники, отличаются малою работоспособностью.
Возражаютъ: для кого работать? Публика полна такого индифферентизма къ современному искусству, какого давно не было въ исторіи развитія нашего художественнаго творчества.
Въ этомъ есть доля горькой правды. Насколько мо
Нѣкоторые большіе архитектурные «авторитетынаходятъ «пряничность» — въ стилѣ. Но въ немъ же все, что есть, что можетъ только быть лучшаго, въ рус
скомъ, временъ Московскаго періода, близящемся къ Ренессансу — стилѣ!
И въ этой курьезности, нестройности, подчасъ случайности частей, — основа выраженія стиля русскаго, въ этомъ красота его живописная: внѣ же ея что останется?
Говорятъ о немасштабности проекта. Но развѣ это недостатокъ въ постройкѣ крупнѣйшаго общественнаго характера, какъ музей, если онъ кажется еще величественнѣе, еще мощнѣе, чѣмъ говорятъ данныя размѣровъ?
Сооруженія грековъ — въ сущности значительно меньше, чѣмъ они представляются по воспроизведеніямъ, потому что они были только частями всего зданія: пло
щади, покрытой, какъ сводомъ — небомъ голубымъ, холма, который они увѣнчивали. У насъ, напротивъ, зданіе общественное должно быть цѣлостно, всеобъемлюще, вмѣщать въ себѣ внутри всѣ заданія, всѣ процессіи, всѣ предметы, всю толпу.
Внѣ сооруженія не поставимъ скульптурнаго отдѣла музея, внѣ церкви не помѣстимъ молящихся.
Немасштабность же въ проектѣ В. А. Покровскаго можетъ проистекать только изъ самой сути непропор
ціональности русскаго стиля. Если дать большому зданію сравнительно малыя окна, двери — оно будетъ ка
заться еще больше; наоборотъ, увеличивая значительно отверстія — уменьшимъ общій размѣръ его.
Во всякомъ случаѣ вопросъ о немасштабности проекта В. А. Покровскаго представляется серьезнымъ лишь постольку, поскольку хотѣлось бы и при осуще
ствленіи его, видѣть ту же мощность, получить то же впечатлѣніе твердыни — кремля, что получается и при разсмотрѣніи этихъ рисунковъ цѣлаго военнаго городка.
Общее же признаніе и присужденіе В. А. Покровскому самыхъ лучшихъ отзывовъ, въ послѣднее время даже въ военныхъ сферахъ («Русскій Инвалидъ») — не можетъ не волновать: такъ все еще не выяснена судьба этого проекта. Осуществится ли онъ въ постройкѣ?
В. А. Покровскій выставилъ еще много рисунковъ и чертежей деталей церковной утвари, бывшихъ уже и въ Парижѣ на выставкѣ русскаго прикладнаго искусства, и въ Прагѣ.
Н. А. Фоминъ далъ нѣсколько варіантовъ проекта, очень стильнаго по благородству выраженія барскаго
дома - особняка, проектъ павильона для скверовъ Петербурга, который хотѣлось бы скорѣе видѣть осуще
ствленнымъ: такъ случайны эти, ничѣмъ не связанные, всѣ въ разныхъ стиляхъ, бесѣдки, водопойни, туалет
ные павильоны, уродующіе и засоряющіе общій видъ города.
Въ своихъ работахъ И. А. Фоминъ, исходя изъ серьезнаго и изысканнаго стиля «empire», преобра
зуетъ его, давая иногда совсѣмъ новые мотивы и части.
Снимки съ «Interieur’овъ» для г. Поммеръ гово
рятъ объ уютѣ и изящной простотѣ линіи: соединеніе, такъ рѣдко достигаемое у насъ въ Россіи при оборудованіи обстановокъ.
Н. Лансере, работающій въ стилѣ эпохъ Петра, Елизаветы, далъ талантливые чертежи обработки стѣнъ для выставки «Старые Годы», которую многимъ не пришлось увидѣть, и которая по общему архитектур
ному, декоративному и мебельному устройству пред
ставляла выдающееся событіе нашей художественной жизни.
А. Тамановъ удачно съумѣлъ связать прелестныя орнаментальныя части арх. Щуко и фрески Е. Лансере.
Арх. Жолтовскій, пожалуй одинъ изъ нашихъ лучшихъ знатоковъ архитектуры итальянскаго Ренессанса, Empire’a — къ сожалѣнію, представленъ только однимъ небольшимъ проектомъ дома — особняка.
А. Холоповъ, беря за первоисточникъ строгій, холодный Наполеоновскій Empire и добавляя его отъ себя ажурными деталями, даетъ красивые мотивы для вну
тренней обработки, хотя введеніемъ элементовъ наружной отдѣлки во внутреннее убранство онъ избираетъ пріемъ неправильный. Такъ, 2 колонны съ очень тяжелыми капителями въ нишѣ (хорошій мотивъ для наружнаго фасада), въ небольшой сравнительно комнатѣ — отягощаютъ, являясь чуждымъ interieur’y элементомъ.
Малютинъ — живописецъ русскаго стиля. Въ сущности онъ гораздо красивѣе, загадочнѣе былъ въ своихъ иллюстраціяхъ къ сказкамъ, чѣмъ въ этихъ проек
тахъ особняковъ, очень смахивающихъ на трактиры «Свиданіе друзей». Детали есть славныя, но удачнѣе было бы ихъ помѣстить на тканяхъ, на рѣзьбѣ мебели,
чѣмъ въ архитектурной обработкѣ! Нѣтъ серьезности пониманія строительныхъ задачъ.
Диллетантъ чувствуется сразу.
На выставкѣ «Салонъ» есть еще, помѣщенные поблизости къ отдѣлу архитектуры, рисунки архитектурнаго характера съ уже существующихъ памятниковъ зод
чества. Авторъ этихъ строкъ позволяетъ себѣ нескром
ность упомянуть и о нихъ, иначе отчетъ объ архитектурѣ на «Салонѣ» былъ бы не полнымъ. Здѣсь — результаты
любованія красотой строительства, независимо отъ стиля, ордеровъ и т. п., слѣды выискиванія, интимной краси
вости, заключенной иногда въ самой убогой мансардѣ рабочаго, украшенной трельяжемъ, увитымъ зеленѣющимъ плющемъ.
Отсутствіе работъ нѣкоторыхъ другихъ нашихъ молодыхъ и талантливыхъ архитекторовъ можетъ быть объяснено тѣмъ, что наши молодые зодчіе страдаютъ
пассивностью отношенія къ этой еще новой задачѣ: знакомить публику и пріучать ее видѣть красоту архи
тектурную не только въ жизни, но и на бумагѣ, въ проектѣ; а можетъ быть еще тѣмъ, что наши молодые зодчіе, также какъ и вообще всѣ русскіе художники, отличаются малою работоспособностью.
Возражаютъ: для кого работать? Публика полна такого индифферентизма къ современному искусству, какого давно не было въ исторіи развитія нашего художественнаго творчества.
Въ этомъ есть доля горькой правды. Насколько мо