терминъ «нарубленъ», въ отличіе отъ «поставленъ», въ древне-русскомъ строительствѣ относится къ горизонтальной кладкѣ, можно думать, что рѣчь идетъ о деревянномъ барабанѣ, выведенномъ изъ горизонтально уложен
ныхъ бревенъ. Раззоренная и сожженная «божниця
такъ, повидимому, и оставалась до 1195 года, когда «посла князь Всеволодъ Гюргевичъ тивуна своего Гюрю съ людьми на Русь и созда градъ на городци на Въстри, обнови свою отчину». Въ какомъ состояніи былъ имъ найденъ храмъ св. Михаила — намъ неизвѣстно, и нельзя сказать, относятся ли сохранившіеся до насъ остатки фресковой живописи и архитектуры ко времени Юрія Долгорукаго, или же Всеволода Юрьевича. Остаются лишь болѣе или менѣе вѣроятныя догадки, что обновленіе касалось самого города, какъ опорнаго, погра
ничнаго пункта, и что работы по отдѣлкѣ божницы ограничивались реставраціей разрушенныхъ частей.
Послѣ этого, вплоть до XVI вѣка, никакихъ извѣстій о городцѣ въ лѣтописяхъ не приводится, и лишь
въ 1538 году, уже при литовскомъ владычествѣ, возстановляется этотъ заброшенный культурный центръ ве
ликокняжеской эпохи. Нa его мѣстѣ виленскій воевода Гаштольдъ возводитъ деревянный замокъ, небезынтересный для характеристики архитектурныхъ формъ крѣ
постей того времени. Достаточно вспомнить его пять башень изъ сосноваго лѣса, «мостъ передъ вороты зам
ковыми черезъ перекопъ», деревянныя «вежи», «светлички» и проч. Не выполнивъ возлагавшейся на него задачи — охранять окрестныя села отъ набѣга москов
скихъ людей, замокъ былъ впослѣдствіи, въ 1571 году, перенесенъ на мѣсто нынѣшняго города Остра. Тѣмъ
не менѣе, любопытна содержащаяся въ его описаніи ссылка на существованіе тамъ церкви: замокъ по
строенъ «на старомъ городище, около церкви, стародавное, мурованое, опустѣлое».
И донынѣ остатки древняго Юрьевскаго городца сохранились, въ видѣ небольшого городища, защищен
наго со стороны рѣки крутымъ обрывомъ, и отдѣлен
наго отъ села Старогородка рвомъ и валомъ, правда, достаточно сглаженными временемъ. Площадь городка занята небольшой деревянной сельской церковью, сто
рожкой и нѣсколькими могилами. На краю городища ютятся развалины церкви, расписанной фресками. Одна алтарная апсида, въ сосѣдствѣ съ пирамидальными тополями, сиротливо жмется къ самому краю обрыва, грозящему ежеминутно увлечь внизъ послѣдніе остатки памятника прежнихъ культурныхъ стремленій. Ничѣмъ не защищенная отъ атмосферныхъ вліяній, эта построй
ка, какъ бы наперекоръ стихіямъ, сохранила и коекакія архитектурныя формы, и кое что по части фресковой живописи.
Планъ церкви представляетъ правильный четыреугольникъ, нѣсколько вытянутый съ O на W, площадью 14*15 кв. арш., съ полуциркульной апсидой на востокѣ, около 6 арш. въ діаметрѣ. Со стороны западной стѣны, въ серединѣ храма, возвышаются два столба, представляющихъ въ планѣ букву Г. Эти столбы вмѣстѣ съ вы
ступающими внутрь храма, въ видѣ пилоновъ, какъ бы продолженіями полуциркульной арки должны были составлять опорныя точки для барабана купола. Въ самомъ дѣлѣ, въ верхней части пилона у южной стѣны
[*)] Это предположеніе оспаривалъ въ засѣданіи Д. А. Крыжановскій, полагавшій, что для подвѣшиванія завѣсы нѣтъ на
добности въ массивномъ дубовомъ брусѣ; вѣроятнѣе, по мнѣнію оппонента, что эти брусья имѣли конструктивное назначеніе, служа связями.
до сихъ поръ ясно замѣтна кладка, переходящая къ центру круга изъ горизонтальной въ наклонную. По мѣсту это измѣненіе положенія кирпичей вполнѣ соот
вѣтствуетъ пятамъ предалтарной арки, сохранившейся и до нынѣ. Это обстоятельство съ несомнѣнностью устанавливаетъ наличіе арокъ на столбахъ и, значитъ, и барабана съ куполомъ. Расположеніе столбовъ но угламъ нѣсколько растянутаго прямоугольника напоминаетъ ана
логичное явленіе въ недавно реставрированномъ храмѣ гор. Овруча.
Кромѣ главной апсиды, на планѣ ясно видны два боковыхъ углубленія въ предалтарной стѣнѣ; справа— прямоугольное, слѣва — полуциркульное. Вообще по плану «божница», родственная церквамъ: Николая на Линнѣ близъ Новгорода (XII в.) и Успенской въ Переяславлѣ,
полтавской губ. (постройки 1098 года), представляется одной изъ маленькихъ церквей, не составлявшихъ рѣд
кости въ древней Руси. Любопытна, однако, особенность отдѣлки наружной части ея стѣны. Помимо того, что кирпичная кладка чередуется съ каменной, причемъ черезъ 5—7 рядовъ кирпича идетъ рядъ крупныхъ песчаниковыхъ глыбъ, ряды обычныхъ для великокняжескаго періода и, въ частности, для XII вѣка широ
кихъ тонкихъ кирпичей перемежаются со слоями цемента,
по толщинѣ ихъ превосходящими; при этомъ два ряда кирпичной кладки остаются въ одной вертикальной плоскости, тогда какъ третій рядъ значительно выступаетъ наружу, образуя въ стѣнѣ горизонтальныя углубленія, заполняемыя сѣроватой штукатуркой. Эти перемежающіяся горизонтальныя полосы — красныя изъ кирпича и сѣроватыя изъ цемента — производятъ декора
тивное впечатлѣніе крайне простое, но гармоничное по колориту и разбивающее массивность стѣны.
Три весьма узкихъ, характерныхъ для своего времени, окна освѣщали алтарь. Сохранившаяся часть
алтарной апсиды отдѣлялась отъ прочаго помѣщенія высокой аркой, въ сводѣ которой, въ самой серединѣ, изображенъ четвероконечный крестъ въ кругѣ, краснокоричневый по сѣрому фону. Остатки такихъ же кре
стовъ замѣтны на другихъ плоскостяхъ арки, обращен
ныхъ къ внутренней части церкви. Въ пятахъ арки оставлены дыры, и въ нихъ вставленъ массивный дубовый брусъ четырехграннаго сѣченія; нѣсколько повы
ше надъ нимъ, за аркой, есть еще пара дыръ, очевидно, для другого бруса. По предположенію докладчика, эти брусья служили для подвѣшиванія алтарной завѣсы [*)]; такъ можно думать потому, что въ сохранившихся частяхъ стѣнъ нѣтъ ни малѣйшихъ признаковъ прикрѣпленія иконостаса.
Вся внутренняя поверхность апсиды расписана фресковой живописью, раздѣленной на три яруса. Въ верхнемъ ярусѣ изображена Богоматерь съ предстоящими, въ среднемъ — таинство евхаристіи и въ нижнемъ, уже въ простѣнкахъ между окнами, святители. Эта роспись была демонстрирована въ засѣданіи кальками въ крас
ныхъ бревенъ. Раззоренная и сожженная «божниця
такъ, повидимому, и оставалась до 1195 года, когда «посла князь Всеволодъ Гюргевичъ тивуна своего Гюрю съ людьми на Русь и созда градъ на городци на Въстри, обнови свою отчину». Въ какомъ состояніи былъ имъ найденъ храмъ св. Михаила — намъ неизвѣстно, и нельзя сказать, относятся ли сохранившіеся до насъ остатки фресковой живописи и архитектуры ко времени Юрія Долгорукаго, или же Всеволода Юрьевича. Остаются лишь болѣе или менѣе вѣроятныя догадки, что обновленіе касалось самого города, какъ опорнаго, погра
ничнаго пункта, и что работы по отдѣлкѣ божницы ограничивались реставраціей разрушенныхъ частей.
Послѣ этого, вплоть до XVI вѣка, никакихъ извѣстій о городцѣ въ лѣтописяхъ не приводится, и лишь
въ 1538 году, уже при литовскомъ владычествѣ, возстановляется этотъ заброшенный культурный центръ ве
ликокняжеской эпохи. Нa его мѣстѣ виленскій воевода Гаштольдъ возводитъ деревянный замокъ, небезынтересный для характеристики архитектурныхъ формъ крѣ
постей того времени. Достаточно вспомнить его пять башень изъ сосноваго лѣса, «мостъ передъ вороты зам
ковыми черезъ перекопъ», деревянныя «вежи», «светлички» и проч. Не выполнивъ возлагавшейся на него задачи — охранять окрестныя села отъ набѣга москов
скихъ людей, замокъ былъ впослѣдствіи, въ 1571 году, перенесенъ на мѣсто нынѣшняго города Остра. Тѣмъ
не менѣе, любопытна содержащаяся въ его описаніи ссылка на существованіе тамъ церкви: замокъ по
строенъ «на старомъ городище, около церкви, стародавное, мурованое, опустѣлое».
И донынѣ остатки древняго Юрьевскаго городца сохранились, въ видѣ небольшого городища, защищен
наго со стороны рѣки крутымъ обрывомъ, и отдѣлен
наго отъ села Старогородка рвомъ и валомъ, правда, достаточно сглаженными временемъ. Площадь городка занята небольшой деревянной сельской церковью, сто
рожкой и нѣсколькими могилами. На краю городища ютятся развалины церкви, расписанной фресками. Одна алтарная апсида, въ сосѣдствѣ съ пирамидальными тополями, сиротливо жмется къ самому краю обрыва, грозящему ежеминутно увлечь внизъ послѣдніе остатки памятника прежнихъ культурныхъ стремленій. Ничѣмъ не защищенная отъ атмосферныхъ вліяній, эта построй
ка, какъ бы наперекоръ стихіямъ, сохранила и коекакія архитектурныя формы, и кое что по части фресковой живописи.
Планъ церкви представляетъ правильный четыреугольникъ, нѣсколько вытянутый съ O на W, площадью 14*15 кв. арш., съ полуциркульной апсидой на востокѣ, около 6 арш. въ діаметрѣ. Со стороны западной стѣны, въ серединѣ храма, возвышаются два столба, представляющихъ въ планѣ букву Г. Эти столбы вмѣстѣ съ вы
ступающими внутрь храма, въ видѣ пилоновъ, какъ бы продолженіями полуциркульной арки должны были составлять опорныя точки для барабана купола. Въ самомъ дѣлѣ, въ верхней части пилона у южной стѣны
[*)] Это предположеніе оспаривалъ въ засѣданіи Д. А. Крыжановскій, полагавшій, что для подвѣшиванія завѣсы нѣтъ на
добности въ массивномъ дубовомъ брусѣ; вѣроятнѣе, по мнѣнію оппонента, что эти брусья имѣли конструктивное назначеніе, служа связями.
до сихъ поръ ясно замѣтна кладка, переходящая къ центру круга изъ горизонтальной въ наклонную. По мѣсту это измѣненіе положенія кирпичей вполнѣ соот
вѣтствуетъ пятамъ предалтарной арки, сохранившейся и до нынѣ. Это обстоятельство съ несомнѣнностью устанавливаетъ наличіе арокъ на столбахъ и, значитъ, и барабана съ куполомъ. Расположеніе столбовъ но угламъ нѣсколько растянутаго прямоугольника напоминаетъ ана
логичное явленіе въ недавно реставрированномъ храмѣ гор. Овруча.
Кромѣ главной апсиды, на планѣ ясно видны два боковыхъ углубленія въ предалтарной стѣнѣ; справа— прямоугольное, слѣва — полуциркульное. Вообще по плану «божница», родственная церквамъ: Николая на Линнѣ близъ Новгорода (XII в.) и Успенской въ Переяславлѣ,
полтавской губ. (постройки 1098 года), представляется одной изъ маленькихъ церквей, не составлявшихъ рѣд
кости въ древней Руси. Любопытна, однако, особенность отдѣлки наружной части ея стѣны. Помимо того, что кирпичная кладка чередуется съ каменной, причемъ черезъ 5—7 рядовъ кирпича идетъ рядъ крупныхъ песчаниковыхъ глыбъ, ряды обычныхъ для великокняжескаго періода и, въ частности, для XII вѣка широ
кихъ тонкихъ кирпичей перемежаются со слоями цемента,
по толщинѣ ихъ превосходящими; при этомъ два ряда кирпичной кладки остаются въ одной вертикальной плоскости, тогда какъ третій рядъ значительно выступаетъ наружу, образуя въ стѣнѣ горизонтальныя углубленія, заполняемыя сѣроватой штукатуркой. Эти перемежающіяся горизонтальныя полосы — красныя изъ кирпича и сѣроватыя изъ цемента — производятъ декора
тивное впечатлѣніе крайне простое, но гармоничное по колориту и разбивающее массивность стѣны.
Три весьма узкихъ, характерныхъ для своего времени, окна освѣщали алтарь. Сохранившаяся часть
алтарной апсиды отдѣлялась отъ прочаго помѣщенія высокой аркой, въ сводѣ которой, въ самой серединѣ, изображенъ четвероконечный крестъ въ кругѣ, краснокоричневый по сѣрому фону. Остатки такихъ же кре
стовъ замѣтны на другихъ плоскостяхъ арки, обращен
ныхъ къ внутренней части церкви. Въ пятахъ арки оставлены дыры, и въ нихъ вставленъ массивный дубовый брусъ четырехграннаго сѣченія; нѣсколько повы
ше надъ нимъ, за аркой, есть еще пара дыръ, очевидно, для другого бруса. По предположенію докладчика, эти брусья служили для подвѣшиванія алтарной завѣсы [*)]; такъ можно думать потому, что въ сохранившихся частяхъ стѣнъ нѣтъ ни малѣйшихъ признаковъ прикрѣпленія иконостаса.
Вся внутренняя поверхность апсиды расписана фресковой живописью, раздѣленной на три яруса. Въ верхнемъ ярусѣ изображена Богоматерь съ предстоящими, въ среднемъ — таинство евхаристіи и въ нижнемъ, уже въ простѣнкахъ между окнами, святители. Эта роспись была демонстрирована въ засѣданіи кальками въ крас