рую хотятъ бросить въ такую страшную пропасть—вы, Елена Алексѣевна!
Елена Алексѣевна (вскакиваетъ съ мѣста). Я? И я про это ничего не знаю?
Владиміръ Петровичъ (пожимаетъ плечами). Въ нашемъ обществѣ это не удивительно. У насъ обручаются уже въ колыбели.
Елена Алексѣевна. Въ колыбели нельзя протестовать. Но когда есть возможность защищаться...
Владиміръ Петровичъ. Вы бы защищались, не такъ ли? Елена Алексѣевна. Кому могла прійти въ голову такая странная мысль?
Владиміръ Петровичъ. Человѣку, который къ несчастію умѣетъ исполнять свои желанія, моему дядѣ! Лич
но я не хотѣлъ бы вступать съ нимъ въ открытую борьбу. Дядя всю жизнь относился ко мнѣ какъ отецъ.
Но вотъ если бы вы, Елена Алексѣевна, сказали бы съ самаго начала: нѣтъ!..
Елена Алексѣевна. Непремѣнно!.. Будьте въ этомъ увѣрены!
Владиміръ Петровичъ. Только предупреждаю васъ: дядя очень опытный свѣтскій человѣкъ и не при
выкъ къ серьезнымъ препятствіямъ, со стороны... женщинъ.
Елена Алексѣевна. Тѣмъ лучше... Я первая дамъ ему отпоръ!
Владиміръ Петровичъ. Если бы можно было въ это повѣрить.
Елена Алексѣевна. Можете вполнѣ. Владиміръ Петровичъ. Ваше слово?
Елена Алексѣевна. Я ни за что не дамъ слова быть вашей!..
Владиміръ Петровичъ. Елена Алексѣевна! Вы ангелъ! (Хочетъ поцѣловать руку.)
Елена Алексѣевна. А вы, графъ... (Подаетъ руку и вдругъ отнимаетъ.) Знаете, васъ нельзя обвинить въ излишней вѣжливости.,. Мнѣ это только что пришло