тый сводъ, [*)] съ восьмиугольнымъ въ замкѣ отверствіемъ, сквозь которое видны грани, окна и замыкающій всю композицію сомкнутый сводикъ верхняго — малаго восьмерика.
Двѣ двери, одна въ сѣверной, другая въ южной стѣнѣ четверика, вели изъ церкви на гульбище; теперь онѣ заложены. По сторонамъ каждой двери устроено по два окна; въ большомъ восьмерикѣ нѣтъ оконъ только въ восточной и западной граняхъ; въ верхнемъ же восьмерикѣ всѣ грани прорѣзаны высокими и узкими прямоугольными окнами. Подобную форму, только ме
нѣе вытянутую вверхъ, имѣютъ также окна четверика и большого восьмерика.
Гладкія[**)] стѣны не имѣютъ никакой росписи — онѣ просто выбѣлены, но на нихъ всюду чернѣютъ круглыя отверстія голосниковъ, на устройство которыхъ зодчій не поскупился; онъ поставилъ ихъ вездѣ, гдѣ только могъ, и при томъ располагалъ то группами, то по оди
ночкѣ. Такъ на сѣверной и южной стѣнахъ четверика (надъ окнами) голосники размѣщены группами — въ три ряда, въ шахматномъ порядкѣ; всего здѣсь находится 34 голосника. Надъ средней аркой, соединяющей церковь съ трапезной, видно 2 голосника, а надъ боковыми арками — по одному. Между парусами голосники рас
положены также группами, по 6 голосниковъ на каждой стѣнѣ четверика; здѣсь они идутъ въ два ряда и тоже въ шахматномъ порядкѣ (24 штуки). Въ большомъ
восьмерикѣ голосники имѣются не на всѣхъ граняхъ — ихъ нѣтъ на восточной, а также на юго и сѣверо-во
сточной граняхъ; на остальныхъ же они вдѣланы по бокамъ оконъ, по одному съ каждой стороны (всего 10 штукъ).
Такимъ образомъ, въ верхней церкви, не считая алтаря, устроено 72 голосника, тогда какъ въ нижней нѣтъ ни одного. Это обстоятельство ясно указываетъ на предусмотрительность зодчаго, вполнѣ основательно предполагавшаго, что сложное сочетаніе поверхностей стѣнъ и сводовъ верхней церкви должно дать сильные отголоски, которые безъ устройства голосниковъ превращали бы какъ чтеніе, такъ и пѣніе въ никому непонятный гулъ. Въ нижней же церкви, при ея прими
тивной комбинаціи поверхностей, этого нельзя было опасаться, поэтому въ ней и не устроено ни одного голосника.
Отъ алтаря церковь отдѣляется широкой тріумфальной аркой. Алтарь изнутри зданія не представляетъ ка
кихъ либо особенностей; единственно, что обращаетъ на себя вниманіе — это незначительная глубина апсидъ;
однако, снаружи онъ значительно отличается отъ алтарей другихъ церквей, построенныхъ въ одно время съ церковью Іоасафа царевича. Дѣло въ томъ, что снаружи алтарь не имѣетъ апсидъ: онъ прямоугольный и является массой, вполнѣ симметричной съ трапезной, съ которой имѣетъ къ тому же одинаковую высоту. Такимъ образомъ, три алтарныя апсиды верхней церкви представля
ютъ собою въ сущности плоскія ниши, вдавшіяся въ восточную стѣну. Насколько мнѣ извѣстно, такой пріемъ
[*)] Сводъ этотъ стянутъ двумя парами связей, пересѣкающихся подъ прямымъ угломъ.
[**)] Единственная тяга, и при томъ очень узенькая, охватываетъ церковь надъ парусами и отвѣчаетъ, слѣдовательно, наружному карнизу четверика.
[*)] Алтарь перекрытъ комбинаціей изъ лотковаго свода и частей сферическихъ; сводъ средней апсиды врѣзается распалубкой въ лотковый.
[**)] Брошюра издана въ 1892 г.
[***)] Слѣдуетъ оговориться, что въ ХѴІ-омъ вѣкѣ восьмерики являлись одной изъ обычныхъ массъ, примѣнявшихся при композиціи церквей, но ужо къ концу столѣтія они почти исключительно находятъ себѣ мѣсто лишь въ колокольняхъ.
композиціи алтаря до постройки церкви Іоасафа царевича на Москвѣ не примѣнялся и, слѣдовательно, въ ней мы имѣемъ явное указаніе на то, что въ концѣ второй половины ХѴІІ-го вѣка наши зодчіе, если и не совсѣмъ пренебрегали старыми традиціями, то всетаки уже позволяли себѣ значительныя отъ нихъ уклоненія.
Въ алтарѣ также имѣются голосники; здѣсь ихъ всего десять — по одному на южной и сѣверной стѣнахъ, по два въ каждой апсидѣ, и по одному на простѣнкахъ между послѣдними. Всѣ они расположены на одной высотѣ, а именно у пятъ свода [*)].
Снегиревъ говоритъ, что въ его время въ верхней церкви имѣлись еще хоры, предназначавшіеся встарину для царицы и царевенъ; то же самое дословно повторяетъ и авторъ брошюры «Дворцовое царское село Измайлово». [**)] Однако, никакихъ слѣдовъ этихъ хоръ и лѣстницы къ нимъ я не нашелъ; да и устроить ихъ,
точнѣе лѣстницу къ нимъ, по моему мнѣнію, было бы затруднительно. Поэтому мнѣ думается, что тутъ кроется какое-то недоразумѣніе, если только Снегиревъ не подразумѣвалъ подъ словомъ «хоры» ту часть верхней церкви, которую я назвалъ трапезной и для которой никакъ непримѣнимо названіе хоръ, т. к. подъ по
слѣднимъ обычно подразумѣвается родъ балкона, полъ котораго всегда значительно выше пола церкви, почему и являлась необходимость въ лѣстницѣ.
Что же касается упомянутой брошюры, то съ. ней считаться не приходится, т. к. все, что касается архи
тектуры, является въ ней лишь перефразировкой текста Снегирева.
Теперь перейдемъ къ наружному виду церкви Іоасафа царевича. Если сравнивать этотъ памятникъ съ церквами середины ХѴІІ-го вѣка, т. е. съ эпохой рас
цвѣта самобытнаго русскаго зодчества, то общихъ чертъ найдется очень мало. Правда, новыхъ массъ почти нѣтъ — это все прежніе же четверики, восьмерики, шатры и луковичныя главы, но скомбинированы они совершен
но иначе. Во всей композиціи чувствуется стремленіе создать что то новое, не шаблонное и не примелькав
шееся; такъ, напримѣръ, ходовыя паперти были обычны въ серединѣ ХѴІІ-го вѣка; онѣ имѣются и въ нашемъ памятникѣ, но прежніе зодчіе всегда дѣлали ихъ та
кими же закрытыми во второмъ ярусѣ, какъ и въ подклѣткѣ; здѣсь же ходовыя паперти верхней церкви пре
вратились въ «гульбище», т. е. въ такую архитектур
ную форму, которая примѣнялась раньше исключительно для гражданскихъ и военныхъ сооруженій. Не новость представляли собою и восьмерики, но до конца ХѴІІ-го вѣка они входили преимущественно въ составъ колоколенъ[***)]; въ церкви же Іоасафа царевича форма вось
мерика играетъ существенную роль, потому что зодчій примѣнилъ ее не только для третьяго яруса церкви, но также и для шей луковичныхъ главъ. Восьмигранныя
Двѣ двери, одна въ сѣверной, другая въ южной стѣнѣ четверика, вели изъ церкви на гульбище; теперь онѣ заложены. По сторонамъ каждой двери устроено по два окна; въ большомъ восьмерикѣ нѣтъ оконъ только въ восточной и западной граняхъ; въ верхнемъ же восьмерикѣ всѣ грани прорѣзаны высокими и узкими прямоугольными окнами. Подобную форму, только ме
нѣе вытянутую вверхъ, имѣютъ также окна четверика и большого восьмерика.
Гладкія[**)] стѣны не имѣютъ никакой росписи — онѣ просто выбѣлены, но на нихъ всюду чернѣютъ круглыя отверстія голосниковъ, на устройство которыхъ зодчій не поскупился; онъ поставилъ ихъ вездѣ, гдѣ только могъ, и при томъ располагалъ то группами, то по оди
ночкѣ. Такъ на сѣверной и южной стѣнахъ четверика (надъ окнами) голосники размѣщены группами — въ три ряда, въ шахматномъ порядкѣ; всего здѣсь находится 34 голосника. Надъ средней аркой, соединяющей церковь съ трапезной, видно 2 голосника, а надъ боковыми арками — по одному. Между парусами голосники рас
положены также группами, по 6 голосниковъ на каждой стѣнѣ четверика; здѣсь они идутъ въ два ряда и тоже въ шахматномъ порядкѣ (24 штуки). Въ большомъ
восьмерикѣ голосники имѣются не на всѣхъ граняхъ — ихъ нѣтъ на восточной, а также на юго и сѣверо-во
сточной граняхъ; на остальныхъ же они вдѣланы по бокамъ оконъ, по одному съ каждой стороны (всего 10 штукъ).
Такимъ образомъ, въ верхней церкви, не считая алтаря, устроено 72 голосника, тогда какъ въ нижней нѣтъ ни одного. Это обстоятельство ясно указываетъ на предусмотрительность зодчаго, вполнѣ основательно предполагавшаго, что сложное сочетаніе поверхностей стѣнъ и сводовъ верхней церкви должно дать сильные отголоски, которые безъ устройства голосниковъ превращали бы какъ чтеніе, такъ и пѣніе въ никому непонятный гулъ. Въ нижней же церкви, при ея прими
тивной комбинаціи поверхностей, этого нельзя было опасаться, поэтому въ ней и не устроено ни одного голосника.
Отъ алтаря церковь отдѣляется широкой тріумфальной аркой. Алтарь изнутри зданія не представляетъ ка
кихъ либо особенностей; единственно, что обращаетъ на себя вниманіе — это незначительная глубина апсидъ;
однако, снаружи онъ значительно отличается отъ алтарей другихъ церквей, построенныхъ въ одно время съ церковью Іоасафа царевича. Дѣло въ томъ, что снаружи алтарь не имѣетъ апсидъ: онъ прямоугольный и является массой, вполнѣ симметричной съ трапезной, съ которой имѣетъ къ тому же одинаковую высоту. Такимъ образомъ, три алтарныя апсиды верхней церкви представля
ютъ собою въ сущности плоскія ниши, вдавшіяся въ восточную стѣну. Насколько мнѣ извѣстно, такой пріемъ
[*)] Сводъ этотъ стянутъ двумя парами связей, пересѣкающихся подъ прямымъ угломъ.
[**)] Единственная тяга, и при томъ очень узенькая, охватываетъ церковь надъ парусами и отвѣчаетъ, слѣдовательно, наружному карнизу четверика.
[*)] Алтарь перекрытъ комбинаціей изъ лотковаго свода и частей сферическихъ; сводъ средней апсиды врѣзается распалубкой въ лотковый.
[**)] Брошюра издана въ 1892 г.
[***)] Слѣдуетъ оговориться, что въ ХѴІ-омъ вѣкѣ восьмерики являлись одной изъ обычныхъ массъ, примѣнявшихся при композиціи церквей, но ужо къ концу столѣтія они почти исключительно находятъ себѣ мѣсто лишь въ колокольняхъ.
композиціи алтаря до постройки церкви Іоасафа царевича на Москвѣ не примѣнялся и, слѣдовательно, въ ней мы имѣемъ явное указаніе на то, что въ концѣ второй половины ХѴІІ-го вѣка наши зодчіе, если и не совсѣмъ пренебрегали старыми традиціями, то всетаки уже позволяли себѣ значительныя отъ нихъ уклоненія.
Въ алтарѣ также имѣются голосники; здѣсь ихъ всего десять — по одному на южной и сѣверной стѣнахъ, по два въ каждой апсидѣ, и по одному на простѣнкахъ между послѣдними. Всѣ они расположены на одной высотѣ, а именно у пятъ свода [*)].
Снегиревъ говоритъ, что въ его время въ верхней церкви имѣлись еще хоры, предназначавшіеся встарину для царицы и царевенъ; то же самое дословно повторяетъ и авторъ брошюры «Дворцовое царское село Измайлово». [**)] Однако, никакихъ слѣдовъ этихъ хоръ и лѣстницы къ нимъ я не нашелъ; да и устроить ихъ,
точнѣе лѣстницу къ нимъ, по моему мнѣнію, было бы затруднительно. Поэтому мнѣ думается, что тутъ кроется какое-то недоразумѣніе, если только Снегиревъ не подразумѣвалъ подъ словомъ «хоры» ту часть верхней церкви, которую я назвалъ трапезной и для которой никакъ непримѣнимо названіе хоръ, т. к. подъ по
слѣднимъ обычно подразумѣвается родъ балкона, полъ котораго всегда значительно выше пола церкви, почему и являлась необходимость въ лѣстницѣ.
Что же касается упомянутой брошюры, то съ. ней считаться не приходится, т. к. все, что касается архи
тектуры, является въ ней лишь перефразировкой текста Снегирева.
Теперь перейдемъ къ наружному виду церкви Іоасафа царевича. Если сравнивать этотъ памятникъ съ церквами середины ХѴІІ-го вѣка, т. е. съ эпохой рас
цвѣта самобытнаго русскаго зодчества, то общихъ чертъ найдется очень мало. Правда, новыхъ массъ почти нѣтъ — это все прежніе же четверики, восьмерики, шатры и луковичныя главы, но скомбинированы они совершен
но иначе. Во всей композиціи чувствуется стремленіе создать что то новое, не шаблонное и не примелькав
шееся; такъ, напримѣръ, ходовыя паперти были обычны въ серединѣ ХѴІІ-го вѣка; онѣ имѣются и въ нашемъ памятникѣ, но прежніе зодчіе всегда дѣлали ихъ та
кими же закрытыми во второмъ ярусѣ, какъ и въ подклѣткѣ; здѣсь же ходовыя паперти верхней церкви пре
вратились въ «гульбище», т. е. въ такую архитектур
ную форму, которая примѣнялась раньше исключительно для гражданскихъ и военныхъ сооруженій. Не новость представляли собою и восьмерики, но до конца ХѴІІ-го вѣка они входили преимущественно въ составъ колоколенъ[***)]; въ церкви же Іоасафа царевича форма вось
мерика играетъ существенную роль, потому что зодчій примѣнилъ ее не только для третьяго яруса церкви, но также и для шей луковичныхъ главъ. Восьмигранныя