безцвѣтностью. Надписи на нихъ греческія. Фрески изображаютъ сцены изъ священнаго писанія. Болѣе сохранившіяся, очевидно болѣе чтимыя — житіе св. Георгія. Онѣ частью попорчены до каменной кладки, и по
чинены цементомъ, расположены одна надъ другой, — парами по обѣ стороны западной входной двери. Эти фрески скопированы мной. На престолѣ есть маленькія, очень изломаныя иконы, серебрянныя чеканныя, изо
бражающія св. Георгія, работа грубая. Около амвона лежитъ камень съ грубой грузинской надписью «Хуцури»; что значитъ эта надпись, — мнѣ перевести не могли. Бакрадзе упоминаетъ о каменномъ подножьѣ алтаря, указывающаго на находившійся тутъ когда-то каменный иконостасъ, но теперь этого подножья я не ви
дѣлъ. Колокольня очень небольшая, стоитъ немного въ сторонѣ къ юго-западу отъ церкви. Храмъ покрытъ де
ревянной дранью, пространство вокругъ него соста
вляетъ кладбище. Кому приписывается его постройка — неизвѣстно.
Храмъ Никорцминде расположенъ среди селенія того-же имени у р. Шаоры на холмѣ, съ котораго открывается видъ на окрестности. По общеприня
тому мнѣнію, постройка Никорцминде относится къ XIV вѣку, но мѣстные жители приписываютъ основаніе храма (какъ и большинство рачинскихъ церквей) къ XI вѣку. По ихъ увѣренію, храмъ заложенъ царемъ Багратомъ IV, по настоянію супруги его Елены въ первой половинѣ XI вѣка, при чемъ первымъ еписко
помъ поставленъ былъ Эммануилъ. Послѣднимъ архиепископомъ былъ Софроній, въ началѣ XIX вѣка. Вели
чественный по размѣрамъ и архитектурѣ, богатый по формамъ и украшеніямъ и описанный достаточно по
дробно съ наружной стороны, съ приложеніемъ плана и нѣкоторыхъ фотографическихъ снимковъ въ изданіи графа Толстого и Кондакова «Русскія древности», храмъ этотъ заинтересовалъ меня своими внутренними укра
шеніями и многочисленными характерными фресками. Начну съ западнаго притвора. По обѣимъ сторонамъ входной двери въ наружную стѣну вставлены камни съ надписями. Западный притворъ представляетъ собою чрезвычайное разнообразіе живописи и орнаментуры.
Характерную особенностъ этого притвора составляетъ «бухаръ» (каминъ) сѣверной стѣны, по обѣимъ сторо
намъ котораго съ трудомъ можно было разобрать слѣды краски. Мнѣ удалось отчистить многовѣковую пыль и копоть, изъ подъ которыхъ ярко выступили двѣ харак
терныя и, думаю, древнѣйшія фрески владѣтелей Рачи, съ надписями. Какъ разъ противъ бухара на южной
стѣнѣ въ нишѣ, я открылъ коллосальную фреску: двухъ женщинъ и двухъ мужчинъ. Необыкновенное разно
образіе каменныхъ орнаментовъ, причудливо-замысло
ватыхъ, окаймляющихъ не только дверь въ самый храмъ, но и разновидныя колонки и выступы около самаго бухара, такъ и ласкаетъ взглядъ, невольно заставляя залюбоваться ими. Налетъ времени, закоптившій и мѣстами отполировавшій болѣе выпуклыя формы, приба
вляетъ еще больше своеобразной красоты. Но увы... Этотъ небольшой уголокъ, вмѣщающій въ себѣ столько драгоцѣнныхъ остатковъ старины, обреченъ служить мѣстомъ отдохновенія церковному стражу, которому за
ботливая администрація храма отвела для ложа выступъ арки южной стѣны, какъ разъ въ подножіи замѣча
тельной фрески «Яссе и Зурабъ». Въ XVIII столѣтіи храмъ былъ ограбленъ и подожженъ турками, что снова повторилось въ началѣ XIX столѣтія. Слѣды погромовъ особенно сильно видны въ этомъ притворѣ, такъ какъ онъ снизу до верху закопченъ. Пріятный, коричне
ватый, бархатистый тонъ копоти не привлекалъ взоровъ радѣтелей благолѣпія, являясь какъ бы окраской. И только благодаря этому и сохранились вышеупомя
нутыя древнѣйшія фрески. Стоитъ лишь отворить дверь въ самый храмъ, чтобы убѣдиться въ справедливости этого предположенія. Невольно поражаетъ взглядъ не
обыкновенная яркость красокъ, разнообразіе рисунка и манеръ фресокъ. Изъ двери западнаго притвора до центральной главной части храма тянется какъ бы узкій коридоръ, по обѣимъ сторонамъ котораго крохотныя двери ведутъ въ столь же крохотные придѣлы съ ка
менными престолами, на которыхъ богослуженія не со
вершается. Всѣ три стѣны этого пролета занимаетъ гигантская фреска «Страшнаго суда», причемъ сѣ
верная стѣна настолько пострадала, что разобрать фреску невозможно; остальныя двѣ скопированы мною. Кромѣ вышеупомянутой, на южной стѣнѣ династическая фреска съ выбитыми глазами и носомъ, — свидѣтель по
слѣдняго погрома. Въ общемъ живопись сравнительно сохранилась; особенно ярка она въ центральномъ куполѣ и въ двухъ прилегающихъ къ алтарю нишахъ въ полукуполахъ; но въ этихъ послѣднихъ она частью попор
чена сыростью, тогда какъ въ центральномъ куполѣ свѣжа, и лишь въ нѣкоторыхъ мѣстахъ трудно замѣ
чаются въ бинокль трещины. Паруса, за исключеніемъ одного, также хорошо сохранились. Чѣмъ ниже спу
скается живопись, а она касается пода, тѣмъ нагляднѣе можно прослѣдить разрушительное вліяніе сырости и
рукъ человѣческихъ. Мѣстами штукатурка обвалилась, обнаживъ каменную кладку; мѣстами виситъ, обращаясь въ порошокъ. Живопись обновлялась не разъ, древнія фрески замѣнялись самыми безсмысленными изображеніями, заимствованными съ западно-европейскихъ образ
цовъ, самодѣльными красками на вареномъ маслѣ, что къ счастью мало повліяло на прежнюю прочную шту
катурку и фресковую живопись, которую мнѣ пришлось извлекать изъ подъ обветшалаго слоя новѣйшей. Это все въ центральной части храма. Вышеупомянутыя фрески находятся у самаго иконостаса, современнаго иконостасамъ мингрельскимъ въ Хопи и Мартвили и гурійскому Шемокмеди; быть можетъ, онѣ того же масте
ра, съ тою только разницею, что здѣшній превосходитъ своей величиной въ ширину и въ высоту, начинаясь съ одной ниши и упираясь въ другую во всю ширину храма, въ тѣ самыя ниши, гдѣ мною и открыты дина
стическія фрески. Объ иконостасѣ нѣсколько подробнѣе я буду говорить ниже, теперь скажу только о томъ, что онъ явился виновникомъ уничтоженія лучшихъ дина
стическихъ фресокъ, погибшихъ безвозвратно во время постановки его и отбитыхъ до самой каменной кладки. Тутъ же мною былъ открытъ совершенно сохранившійся въ первоначальной яркости красокъ орнаментальный греческій крестъ съ греческими буквами. Изъ этихъ двухъ нишъ сквозь толстый простѣнокъ ведутъ такія же
маленькія двери въ такіе же маленькіе придѣлы, какъ въ вышеупомянутомъ пролетѣ, соединяющемъ западный притворъ съ центральной частью храма; эти придѣлы со
чинены цементомъ, расположены одна надъ другой, — парами по обѣ стороны западной входной двери. Эти фрески скопированы мной. На престолѣ есть маленькія, очень изломаныя иконы, серебрянныя чеканныя, изо
бражающія св. Георгія, работа грубая. Около амвона лежитъ камень съ грубой грузинской надписью «Хуцури»; что значитъ эта надпись, — мнѣ перевести не могли. Бакрадзе упоминаетъ о каменномъ подножьѣ алтаря, указывающаго на находившійся тутъ когда-то каменный иконостасъ, но теперь этого подножья я не ви
дѣлъ. Колокольня очень небольшая, стоитъ немного въ сторонѣ къ юго-западу отъ церкви. Храмъ покрытъ де
ревянной дранью, пространство вокругъ него соста
вляетъ кладбище. Кому приписывается его постройка — неизвѣстно.
Храмъ Никорцминде расположенъ среди селенія того-же имени у р. Шаоры на холмѣ, съ котораго открывается видъ на окрестности. По общеприня
тому мнѣнію, постройка Никорцминде относится къ XIV вѣку, но мѣстные жители приписываютъ основаніе храма (какъ и большинство рачинскихъ церквей) къ XI вѣку. По ихъ увѣренію, храмъ заложенъ царемъ Багратомъ IV, по настоянію супруги его Елены въ первой половинѣ XI вѣка, при чемъ первымъ еписко
помъ поставленъ былъ Эммануилъ. Послѣднимъ архиепископомъ былъ Софроній, въ началѣ XIX вѣка. Вели
чественный по размѣрамъ и архитектурѣ, богатый по формамъ и украшеніямъ и описанный достаточно по
дробно съ наружной стороны, съ приложеніемъ плана и нѣкоторыхъ фотографическихъ снимковъ въ изданіи графа Толстого и Кондакова «Русскія древности», храмъ этотъ заинтересовалъ меня своими внутренними укра
шеніями и многочисленными характерными фресками. Начну съ западнаго притвора. По обѣимъ сторонамъ входной двери въ наружную стѣну вставлены камни съ надписями. Западный притворъ представляетъ собою чрезвычайное разнообразіе живописи и орнаментуры.
Характерную особенностъ этого притвора составляетъ «бухаръ» (каминъ) сѣверной стѣны, по обѣимъ сторо
намъ котораго съ трудомъ можно было разобрать слѣды краски. Мнѣ удалось отчистить многовѣковую пыль и копоть, изъ подъ которыхъ ярко выступили двѣ харак
терныя и, думаю, древнѣйшія фрески владѣтелей Рачи, съ надписями. Какъ разъ противъ бухара на южной
стѣнѣ въ нишѣ, я открылъ коллосальную фреску: двухъ женщинъ и двухъ мужчинъ. Необыкновенное разно
образіе каменныхъ орнаментовъ, причудливо-замысло
ватыхъ, окаймляющихъ не только дверь въ самый храмъ, но и разновидныя колонки и выступы около самаго бухара, такъ и ласкаетъ взглядъ, невольно заставляя залюбоваться ими. Налетъ времени, закоптившій и мѣстами отполировавшій болѣе выпуклыя формы, приба
вляетъ еще больше своеобразной красоты. Но увы... Этотъ небольшой уголокъ, вмѣщающій въ себѣ столько драгоцѣнныхъ остатковъ старины, обреченъ служить мѣстомъ отдохновенія церковному стражу, которому за
ботливая администрація храма отвела для ложа выступъ арки южной стѣны, какъ разъ въ подножіи замѣча
тельной фрески «Яссе и Зурабъ». Въ XVIII столѣтіи храмъ былъ ограбленъ и подожженъ турками, что снова повторилось въ началѣ XIX столѣтія. Слѣды погромовъ особенно сильно видны въ этомъ притворѣ, такъ какъ онъ снизу до верху закопченъ. Пріятный, коричне
ватый, бархатистый тонъ копоти не привлекалъ взоровъ радѣтелей благолѣпія, являясь какъ бы окраской. И только благодаря этому и сохранились вышеупомя
нутыя древнѣйшія фрески. Стоитъ лишь отворить дверь въ самый храмъ, чтобы убѣдиться въ справедливости этого предположенія. Невольно поражаетъ взглядъ не
обыкновенная яркость красокъ, разнообразіе рисунка и манеръ фресокъ. Изъ двери западнаго притвора до центральной главной части храма тянется какъ бы узкій коридоръ, по обѣимъ сторонамъ котораго крохотныя двери ведутъ въ столь же крохотные придѣлы съ ка
менными престолами, на которыхъ богослуженія не со
вершается. Всѣ три стѣны этого пролета занимаетъ гигантская фреска «Страшнаго суда», причемъ сѣ
верная стѣна настолько пострадала, что разобрать фреску невозможно; остальныя двѣ скопированы мною. Кромѣ вышеупомянутой, на южной стѣнѣ династическая фреска съ выбитыми глазами и носомъ, — свидѣтель по
слѣдняго погрома. Въ общемъ живопись сравнительно сохранилась; особенно ярка она въ центральномъ куполѣ и въ двухъ прилегающихъ къ алтарю нишахъ въ полукуполахъ; но въ этихъ послѣднихъ она частью попор
чена сыростью, тогда какъ въ центральномъ куполѣ свѣжа, и лишь въ нѣкоторыхъ мѣстахъ трудно замѣ
чаются въ бинокль трещины. Паруса, за исключеніемъ одного, также хорошо сохранились. Чѣмъ ниже спу
скается живопись, а она касается пода, тѣмъ нагляднѣе можно прослѣдить разрушительное вліяніе сырости и
рукъ человѣческихъ. Мѣстами штукатурка обвалилась, обнаживъ каменную кладку; мѣстами виситъ, обращаясь въ порошокъ. Живопись обновлялась не разъ, древнія фрески замѣнялись самыми безсмысленными изображеніями, заимствованными съ западно-европейскихъ образ
цовъ, самодѣльными красками на вареномъ маслѣ, что къ счастью мало повліяло на прежнюю прочную шту
катурку и фресковую живопись, которую мнѣ пришлось извлекать изъ подъ обветшалаго слоя новѣйшей. Это все въ центральной части храма. Вышеупомянутыя фрески находятся у самаго иконостаса, современнаго иконостасамъ мингрельскимъ въ Хопи и Мартвили и гурійскому Шемокмеди; быть можетъ, онѣ того же масте
ра, съ тою только разницею, что здѣшній превосходитъ своей величиной въ ширину и въ высоту, начинаясь съ одной ниши и упираясь въ другую во всю ширину храма, въ тѣ самыя ниши, гдѣ мною и открыты дина
стическія фрески. Объ иконостасѣ нѣсколько подробнѣе я буду говорить ниже, теперь скажу только о томъ, что онъ явился виновникомъ уничтоженія лучшихъ дина
стическихъ фресокъ, погибшихъ безвозвратно во время постановки его и отбитыхъ до самой каменной кладки. Тутъ же мною былъ открытъ совершенно сохранившійся въ первоначальной яркости красокъ орнаментальный греческій крестъ съ греческими буквами. Изъ этихъ двухъ нишъ сквозь толстый простѣнокъ ведутъ такія же
маленькія двери въ такіе же маленькіе придѣлы, какъ въ вышеупомянутомъ пролетѣ, соединяющемъ западный притворъ съ центральной частью храма; эти придѣлы со