Мятежъ
въ МосквѢ.
и Ѳеодора, умертвить всѣхъ Бояръ, возвести на престолъ своего дрѵга и еовѣтника—Годунова (10)! Тайными виновнпками сей клеветы считали Князей Шуйскихъ, а Лянуновыхъ и Кикиныхъ, Дворянъ Рязанскихъ, ихъ орудіями, возмутитолями нзрода легковѣрнаго, который, принявъ оную за истину, хотѣлъ усердіемъ спасти Царя и Царство отъ умысловъ изверга. Вопль бунта раздался изъ конца въ конецъ Москвы, и двадцать тысячь вооруженныхъ людой, чернь, граждане, Дѣти Боярскіе, устремились къ Кремлю, гдѣ едва уснѣли затворить ворота, собрать нѣсколько Стрѣльцевъ для защиты и Думу для совѣта въ опасности незапной. Мятежники овладѣли въ Китаѣ-городѣ тяжелымъ снарядомъ, обратили Царь
пушку къ воротамъ Флоровскимъ и хотѣли разбить ихъ, чтобы вломиться въ крѣпость. Тогда Государь выслалъ къ нимъ Князя Ивана Мстиславскаго, Боярина Никиту Романовича, Дьяковъ Андрея и Василія Щелкаловыхъ, спросить, что виною мятежа, и чего они требуютъ? „Бѣльскаго!“ от
вѣтствовалъ народъ: „выдайте намъ злодѣя! Онъ мыслитъ „извести Царскій корень и всѣ роды Боярскіе!“ Въ тысячу голосовъ вопили: „ Бѣльскаго! “ Сей несдастный Вельможа, изѵмлепный обвиненіемъ, устрашенный злобою народа, искалъ
безопасности въ Государевой спальнѣ (п), трепеталъ и молилъ о спасеніи. Ѳеодоръ зналъ его невинность; знали оную и Бояре: но, искреяно или притворно ужасаясь кровопролитія, вступили въ переговоры съ мятежниками; склонили ихъ удо
вольствоваться ссылкою мнимаго престуиника, и немедленно выслали Бѣльскаго изъ Москвы. Народъ, восклицая: „да „здравствуетъ Царь съ вѣрными Боярами!“ мирно разогаелся
по домамъ; а Бѣльскій сх того времени воеводствовалъ въ Нижнемъ-Новѣгородѣ (12).
Отъ такой постыдной робости, отъ такого уничиженія Самодержавной власти чего ожидать надлежало? козней въ Думѣ, своевольства въ народѣ, безпорядка въ правленіи. Бѣльскаго удалнли: Годуновъ остался для мести! Мятежники не требовали головы его, не произнесли его имени, уважая въ немъ Царицына брата: но онъ видѣлъ умыселъ клеветниковъ; ви
въ МосквѢ.
и Ѳеодора, умертвить всѣхъ Бояръ, возвести на престолъ своего дрѵга и еовѣтника—Годунова (10)! Тайными виновнпками сей клеветы считали Князей Шуйскихъ, а Лянуновыхъ и Кикиныхъ, Дворянъ Рязанскихъ, ихъ орудіями, возмутитолями нзрода легковѣрнаго, который, принявъ оную за истину, хотѣлъ усердіемъ спасти Царя и Царство отъ умысловъ изверга. Вопль бунта раздался изъ конца въ конецъ Москвы, и двадцать тысячь вооруженныхъ людой, чернь, граждане, Дѣти Боярскіе, устремились къ Кремлю, гдѣ едва уснѣли затворить ворота, собрать нѣсколько Стрѣльцевъ для защиты и Думу для совѣта въ опасности незапной. Мятежники овладѣли въ Китаѣ-городѣ тяжелымъ снарядомъ, обратили Царь
пушку къ воротамъ Флоровскимъ и хотѣли разбить ихъ, чтобы вломиться въ крѣпость. Тогда Государь выслалъ къ нимъ Князя Ивана Мстиславскаго, Боярина Никиту Романовича, Дьяковъ Андрея и Василія Щелкаловыхъ, спросить, что виною мятежа, и чего они требуютъ? „Бѣльскаго!“ от
вѣтствовалъ народъ: „выдайте намъ злодѣя! Онъ мыслитъ „извести Царскій корень и всѣ роды Боярскіе!“ Въ тысячу голосовъ вопили: „ Бѣльскаго! “ Сей несдастный Вельможа, изѵмлепный обвиненіемъ, устрашенный злобою народа, искалъ
безопасности въ Государевой спальнѣ (п), трепеталъ и молилъ о спасеніи. Ѳеодоръ зналъ его невинность; знали оную и Бояре: но, искреяно или притворно ужасаясь кровопролитія, вступили въ переговоры съ мятежниками; склонили ихъ удо
вольствоваться ссылкою мнимаго престуиника, и немедленно выслали Бѣльскаго изъ Москвы. Народъ, восклицая: „да „здравствуетъ Царь съ вѣрными Боярами!“ мирно разогаелся
по домамъ; а Бѣльскій сх того времени воеводствовалъ въ Нижнемъ-Новѣгородѣ (12).
Отъ такой постыдной робости, отъ такого уничиженія Самодержавной власти чего ожидать надлежало? козней въ Думѣ, своевольства въ народѣ, безпорядка въ правленіи. Бѣльскаго удалнли: Годуновъ остался для мести! Мятежники не требовали головы его, не произнесли его имени, уважая въ немъ Царицына брата: но онъ видѣлъ умыселъ клеветниковъ; ви