Судьбы русскаго строительнаго законодательства. (Къ вопросу о пересмотрѣ Устава строительнаго).

(Продолженіе).
II.
Возникновеніе и развитіе строительнаго законодательства въ Россіи.
Вникая въ содержаніе предыдущаго очерка, мы должны придти къ тому несомнѣнному выводу, что ограниченія права собственности на недвижимость, установленныя въ интересахъ частныхъ, получили въ законода
тельствахъ всѣхъ культурныхъ странъ болѣе или менѣе одинаковое выраженіе, и что начала національныя отра
зились въ нихъ весьма слабо. Отсюда, съ большою долею вѣроятности, напередъ можно заключить, что ограниченія публично-правовыя, какъ вытекающія изъ побужденій высшаго порядка, еще въ меньшей степени способны воспринять отпечатокъ народной самобытности.
Въ самомъ дѣлѣ, остановимся ли мы на полномъ содержаніи понятія общаго блага, или на отдѣльныхъ видахъ его, каковы: общественная безопасность, народное здравіе, пожарное благополучіе, удобство и кра
сота общежитія въ широкомъ смыслѣ слова, — все ото. въ идеалѣ своемъ, одинаково воспринимается всѣми
людьми, всѣми народами; если же одни достигаютъ въ томъ или другомъ отношеніи больше, а другіе — меньше, то происходитъ ото не въ силу различія основныхъ взгля
довъ на цѣнность этихъ благъ, а единственно — въ мѣру культурнаго и экономическаго развитія массъ.
Само собою разумѣется, мы не исключаемъ значенія и мѣстныхъ природныхъ условій, каковы: населенность, климатическая обстановка, большій или меньшій зе
мельный просторъ; однако, вліяніе нѣкоторой части ихъ сказывается исключительно на пріемахъ техническихъ и притомъ непосредственно, а не черезъ народное право
сознаніе; другія же условія, сами по себѣ, представляются временными, преходящими и потому могутъ быть учтены и использованы лишь въ цѣляхъ текущаго момента, но не могутъ имѣть рѣшающаго значенія ко времени вообще.
Не будемъ, однако, забѣгать впередъ; согласимся только, что самъ по себѣ вопросъ представляется весьма важнымъ, ибо отъ того или иного отвѣта зависитъ въ сущности и выборъ путей, по которымъ въ дальнѣйшемъ направится наше строительное законодательство. Если окажется, что основныя положенія строительнаго права
по природѣ своей не знаютъ національности, то передъ нами открывается широкій просторъ какъ заимствованій,
такъ и построеній умозрительныхъ; наоборотъ, если эти положенія по существу должны быть простымъ отраже
ніемъ народнаго быта и внѣ его не обѣщаютъ расцвѣта, то остается лишь путь естественнаго продвиженія, который почти исключаетъ вмѣшательство чужой воли и принужденія.
Само собою разумѣется, что въ обоихъ случаяхъ мы имѣемъ въ виду одну только внутреннюю сторону права: только по отношенію къ ней и умѣстенъ поставленный вопросъ. Что же касается внѣшней стороны, развитія соб
ственно законодательныхъ формъ, то въ этомъ отношеніи всегда сохраняетъ силу правило: строй закона долженъ
находиться въ полномъ соотвѣтствіи съ его логическою сущностью.
Такимъ образомъ мы приходимъ къ необходимости не только изучить совокупность нынѣ дѣйствующихъ строи
тельныхъ постановленій, но и съ полнымъ вниманіемъ остановиться на исторіи ихъ развитія.
Для этого, конечно, слѣдуетъ обратиться къ отдаленному прошлому.
Первыя на Руси мѣропріятія относительно строеній хотя и были направлены къ предупрежденію пожаровъ, но ничего общаго не имѣли съ ограниченіемъ права рас
поряженія недвижимой собственностью. Объясняется это тѣмъ, что въ былую эпоху на пожары у насъ смотрѣли,
какъ на кару Божью. Такъ, въ 1342 г. въ Новгородѣ, съ цѣлью уменьшить пожарныя бѣдствія и предотвратить ихъ на будущее время, «владыко съ игумены и попы за
мысли постъ и хождаху со кресты». Болѣе или менѣе непосредственныя мѣры, стѣснившія собственника, по
являются у насъ лишь въ XIV вѣкѣ. Это — осторожное обращеніе съ огнемъ.
Русь была почти исключительно деревянной, пожары были явленіемъ обыкновеннымъ. «Въ Новгородѣ на каж
дое столѣтіе (ХӀӀӀ. XIV) — пишетъ Лешковъ — круглымъ числомъ приходилось по семи пожаровъ, о которыхъ лѣто
писецъ считалъ необходимымъ говорить болѣе или менѣе подробно. Послѣдующее время не было милостивѣе къ Новгороду, другіе города не были счастливѣе, и потому можно принять это отношеніе за общее выраженіе для количества пожаровъ въ древней Руси». Все вниманіе правительства въ теченіе долгихъ вѣковъ было сосредоточено на внѣшнемъ устроеніи государства, и многія сто
роны внутренней жизни, силою обстоятельствъ, оставались безъ всякаго направленія и руководства.
Между тѣмъ природныя условія были таковы, что сами по себѣ не подсказывали ни осторожности въ отношеніи своего имущества, ни интереса и вниманія къ чужому. Малая населенность и безграничный равнинный просторъ могли воспитать въ народѣ одну только склонность жить внѣ всякихъ стѣсненій. Казалось бы, однако, что это именно обстоятельство и должно было породить и закрѣ
пить на Руси широкое распространеніе хуторской си
стемы разселенія и естественнымъ образомъ привести къ тому типу «отрубного хозяйства», который въ настоящее время представляется намъ идеаломъ и единственнымъ выходомъ изъ невыносимой тѣсноты и кучности. На дѣлѣ
оказалось иное, — исключительнымъ образомъ сложилась строительная часть въ поселеніяхъ, гдѣ избы и хоромы ставились безъ всякой системы и почти вплотную другъ къ другу, постоянно угрожая гибелью отъ огня и себѣ, и сосѣдямъ. Нельзя допустить, чтобы обыватели не созна
вали угрожавшей съ этой стороны опасности, но сила привычки «жить тѣсно» брала верхъ надъ осторожностью и благоразуміемъ. Здѣсь то и сказалась особая черта на
ціональнаго характера, неудержимая жажда общенія со своими, которая, наряду съ ревнивымъ стремленіемъ одинаково съ другими пользоваться общими угодьями, заста