законодательныхъ мотивахъ указывается, что эти произведенія, находясь на публичныхъ мѣстахъ, по самой своей обстановкѣ подвергаются постоянному и свобод
ному обозрѣнію публики. Въ виду этого «исключительное
право художника такихъ произведеній, согласившагося подвергнуть свои произведенія публичности, можетъ быть менѣе охраняемо отъ повтореній посторонними лицами».
Стало быть, и всякое архитектурное произведеніе, какъ находящееся въ публичномъ мѣстѣ, можетъ быть безпрепятственно воспроизводимо не только посред
ствомъ фотографіи или гравюры, но и въ видѣ рельефной модели.
Если мы и здѣсь обратимся къ практикѣ Запада, то увидимъ, что вопросъ стоитъ тамъ въ нѣсколько иной плоскости. Юридическіе авторитеты считаютъ, что художнику-зодчему былъ бы нанесенъ явный ущербъ, если бы всякому дано было право фотографировать или гравировать его зданіе. Поскольку представляется цѣн
нымъ снимокъ съ даннаго произведенія архитектуры и поскольку это произведеніе является на картинѣ или снимкѣ главнымъ предметомъ его, постольку право на снимокъ — въ какомъ бы то ни было видѣ и любымъ способомъ — должно принадлежать только автору. За треть
имъ лицомъ можетъ быть сохранено это право лишь въ томъ случаѣ, когда на рисункѣ скопированное зданіе служитъ второстепенной частью, деталью, фономъ, когда не ради зданія созданъ весь рисунокъ [*)].
При этомъ въ законѣ осталось неяснымъ, относится ли такое дозволеніе только къ внѣшней сторонѣ произведенія, или же къ внутренней, скрытой отъ глазъ, какъ, напримѣръ, къ самому плану зданія и всѣмъ частямъ, находящимся внутри его. Замѣтимъ, что въ нѣко
торыхъ случаяхъ судебная практика рѣшаетъ этотъ вопросъ именно въ такомъ смыслѣ, что не считается нарушеніемъ чужого права воспроизводить только внѣш
нія, для всѣхъ видимыя съ улицы части произведенія. Внутреннія же части, невидимыя съ улицы, остаются подъ защитой закона, и воспроизводить ихъ не разрѣ
шается. По дѣлу Эйфеля, возбудившаго преслѣдованіе противъ фотографовъ, снимавшихъ его башню, Парижскій судъ призналъ, что защита закона можетъ распро
страняться только на внутреннія части зданія. Судъ отвергъ претензію Эйфеля на томъ основаніи, что «недо
пустимо, чтобы государственная власть лишала бы гражданъ права свободнаго пользованія изображеніемъ этой башни».
Мысль о томъ, что лишь автору-архитектору принадлежитъ право воспроизводить свое твореніе любымъ способомъ, подтверждена была неоднократно конгрессами -въ Парижѣ 1881 г., въ Мадридѣ 1887 г., а Па
[*)] Право архитектора, — говоритъ Pouillet, —не можетъ распространяться столь далеко, чтобы онъ могъ воспрепят
ствовать съемкѣ перспективнаго зданія, въ которомъ, силою вещей, окажется его произведеніе; онъ не можетъ конфи
сковалъ природу въ свою пользу; природа существуетъ для всѣхъ, и художнику, рисовальщику или фотографу представляется свобода снимать пейзажъ, хотя бы въ немъ и очутилось зданіе, право на которое можетъ оказаться принадлежащимъ архитектору. Но, — замѣтимъ это хорошо, — добавляетъ цитируемый авторъ, — недостаточно вставить мону
ментъ въ рамку пейзажа или вообще прибавить нѣсколько аксессуаровъ, чтобы воспроизведеніе перестало быть контрафакціей. (Traite de la propriété litteraire et artistique. Paris, 1908, p. 125).
рижскій художественный конгрессъ 1889 г. вынесъ такое пожеланіе: «необходимо признать контрафакціей всякія произведенія и подражанія, передающія произведенія искусства посредствомъ иного процесса и матеріаловъ, чѣмъ тѣ, которые употреблены были для изданія оригинала».
Нашъ законодатель, отстаивая противоположную позицію, исходитъ отъ того, что и при повтореніи художникъ долзкенъ проявить творческую дѣятельность, иначе его произведеніе будетъ лишено художественной цѣн
ности. Но тутъ не принято, очевидно, во вниманіе одно весьма немаловажное обстоятельство — колоссальный прогрессъ техники; при помощи хотя бы и нѣсколько сложныхъ комбинацій удается въ настоящее время достигнуть даже высокой художественности въ дѣлѣ копировки, не проявляя въ то же время никакого индивидуальнаго творчества.
Подведя итоги всему сказанному относительно права частичнаго заимствованія, мы должны притчи къ заклю
ченію, что пользованіе чужимъ художественнымъ произ
веденіемъ не считается нарушеніемъ правъ художника, если создано новое произведеніе, существенно отличающееся отъ оригинала. Положеніе это, «одинаково замѣчаемое во всѣхъ областяхъ духовнаго творчества, обезпечиваетъ, говорить комментарій къ закону, преем
ственную связь и правильное развитіе науки, литера
туры и искусствъ, со стороны какъ идейной, такъ и технической»...
Само собою разумѣется, что совершенно невозможно установить какое-либо общее положеніе о характерѣ
допускаемаго заимствованія: должна ли это быть только форма или деталь, или же это можетъ быть концепція,
мысль. Во всякомъ случаѣ, заимствованіе должно имѣть извѣстные предѣлы, оно должно быть умѣреннымъ, а всякій спорный случай можетъ быть разрѣшенъ только судомъ при помощи экспертовъ [*)].
По старому закону размѣръ дозволеннаго заимствованія опредѣлялся количественно механическими и арифметическими способами; новый законъ эти устарѣлые способы устранилъ и установилъ за судомъ широкое право индивидуализировать каждый отдѣльный случай. Вотъ почему комиссія Государственной Думы въ докладѣ о новомъ законопроектѣ, нынѣ ставшемъ зако
номъ, указываетъ, что «введеніе указаннаго принципа des freien richterlichen Ermessens — свободнаго судей
скаго усмотрѣнія — важно не только съ точки зрѣнія правильнаго примѣненія устанавливаемаго закона, но особливо значительно съ точки зрѣнія возможности рас
[*)] Я. А. Канторовичъ по этому поводу замѣчаетъ: «Художникъ можетъ заимствовать у другого художника сюжетъ, образъ, идею и этимъ не нарушаетъ авторскаго права послѣдняго, если только новое произведеніе на тотъ же сюжетъ обнаруживаетъ самостоятельное творчество. Это общее правило особенно примѣнимо къ художественнымъ произведеніямъ, потому что въ этой области искусства бо
лѣе, чѣмъ въ другихъ областяхъ, имѣетъ значеніе, главнымъ образомъ, форма и концепція, а не содержаніе». (Авторское право, 1916, стр. 480). Если соображенія автора и правильны по отношенію къ художественнымъ произведеніямъ, то въ архитектурѣ заимствованія могутъ идти по двумъ направле
ніямъ: въ отношеніи фасада, какъ художественной концепціи и въ отношеніи плана, какъ идеи; въ послѣднемъ случаѣ произведеніе, какъ техническое и научное, должно быть охраняемо въ качествѣ литературнаго произведенія.
ному обозрѣнію публики. Въ виду этого «исключительное
право художника такихъ произведеній, согласившагося подвергнуть свои произведенія публичности, можетъ быть менѣе охраняемо отъ повтореній посторонними лицами».
Стало быть, и всякое архитектурное произведеніе, какъ находящееся въ публичномъ мѣстѣ, можетъ быть безпрепятственно воспроизводимо не только посред
ствомъ фотографіи или гравюры, но и въ видѣ рельефной модели.
Если мы и здѣсь обратимся къ практикѣ Запада, то увидимъ, что вопросъ стоитъ тамъ въ нѣсколько иной плоскости. Юридическіе авторитеты считаютъ, что художнику-зодчему былъ бы нанесенъ явный ущербъ, если бы всякому дано было право фотографировать или гравировать его зданіе. Поскольку представляется цѣн
нымъ снимокъ съ даннаго произведенія архитектуры и поскольку это произведеніе является на картинѣ или снимкѣ главнымъ предметомъ его, постольку право на снимокъ — въ какомъ бы то ни было видѣ и любымъ способомъ — должно принадлежать только автору. За треть
имъ лицомъ можетъ быть сохранено это право лишь въ томъ случаѣ, когда на рисункѣ скопированное зданіе служитъ второстепенной частью, деталью, фономъ, когда не ради зданія созданъ весь рисунокъ [*)].
При этомъ въ законѣ осталось неяснымъ, относится ли такое дозволеніе только къ внѣшней сторонѣ произведенія, или же къ внутренней, скрытой отъ глазъ, какъ, напримѣръ, къ самому плану зданія и всѣмъ частямъ, находящимся внутри его. Замѣтимъ, что въ нѣко
торыхъ случаяхъ судебная практика рѣшаетъ этотъ вопросъ именно въ такомъ смыслѣ, что не считается нарушеніемъ чужого права воспроизводить только внѣш
нія, для всѣхъ видимыя съ улицы части произведенія. Внутреннія же части, невидимыя съ улицы, остаются подъ защитой закона, и воспроизводить ихъ не разрѣ
шается. По дѣлу Эйфеля, возбудившаго преслѣдованіе противъ фотографовъ, снимавшихъ его башню, Парижскій судъ призналъ, что защита закона можетъ распро
страняться только на внутреннія части зданія. Судъ отвергъ претензію Эйфеля на томъ основаніи, что «недо
пустимо, чтобы государственная власть лишала бы гражданъ права свободнаго пользованія изображеніемъ этой башни».
Мысль о томъ, что лишь автору-архитектору принадлежитъ право воспроизводить свое твореніе любымъ способомъ, подтверждена была неоднократно конгрессами -въ Парижѣ 1881 г., въ Мадридѣ 1887 г., а Па
[*)] Право архитектора, — говоритъ Pouillet, —не можетъ распространяться столь далеко, чтобы онъ могъ воспрепят
ствовать съемкѣ перспективнаго зданія, въ которомъ, силою вещей, окажется его произведеніе; онъ не можетъ конфи
сковалъ природу въ свою пользу; природа существуетъ для всѣхъ, и художнику, рисовальщику или фотографу представляется свобода снимать пейзажъ, хотя бы въ немъ и очутилось зданіе, право на которое можетъ оказаться принадлежащимъ архитектору. Но, — замѣтимъ это хорошо, — добавляетъ цитируемый авторъ, — недостаточно вставить мону
ментъ въ рамку пейзажа или вообще прибавить нѣсколько аксессуаровъ, чтобы воспроизведеніе перестало быть контрафакціей. (Traite de la propriété litteraire et artistique. Paris, 1908, p. 125).
рижскій художественный конгрессъ 1889 г. вынесъ такое пожеланіе: «необходимо признать контрафакціей всякія произведенія и подражанія, передающія произведенія искусства посредствомъ иного процесса и матеріаловъ, чѣмъ тѣ, которые употреблены были для изданія оригинала».
Нашъ законодатель, отстаивая противоположную позицію, исходитъ отъ того, что и при повтореніи художникъ долзкенъ проявить творческую дѣятельность, иначе его произведеніе будетъ лишено художественной цѣн
ности. Но тутъ не принято, очевидно, во вниманіе одно весьма немаловажное обстоятельство — колоссальный прогрессъ техники; при помощи хотя бы и нѣсколько сложныхъ комбинацій удается въ настоящее время достигнуть даже высокой художественности въ дѣлѣ копировки, не проявляя въ то же время никакого индивидуальнаго творчества.
Подведя итоги всему сказанному относительно права частичнаго заимствованія, мы должны притчи къ заклю
ченію, что пользованіе чужимъ художественнымъ произ
веденіемъ не считается нарушеніемъ правъ художника, если создано новое произведеніе, существенно отличающееся отъ оригинала. Положеніе это, «одинаково замѣчаемое во всѣхъ областяхъ духовнаго творчества, обезпечиваетъ, говорить комментарій къ закону, преем
ственную связь и правильное развитіе науки, литера
туры и искусствъ, со стороны какъ идейной, такъ и технической»...
Само собою разумѣется, что совершенно невозможно установить какое-либо общее положеніе о характерѣ
допускаемаго заимствованія: должна ли это быть только форма или деталь, или же это можетъ быть концепція,
мысль. Во всякомъ случаѣ, заимствованіе должно имѣть извѣстные предѣлы, оно должно быть умѣреннымъ, а всякій спорный случай можетъ быть разрѣшенъ только судомъ при помощи экспертовъ [*)].
По старому закону размѣръ дозволеннаго заимствованія опредѣлялся количественно механическими и арифметическими способами; новый законъ эти устарѣлые способы устранилъ и установилъ за судомъ широкое право индивидуализировать каждый отдѣльный случай. Вотъ почему комиссія Государственной Думы въ докладѣ о новомъ законопроектѣ, нынѣ ставшемъ зако
номъ, указываетъ, что «введеніе указаннаго принципа des freien richterlichen Ermessens — свободнаго судей
скаго усмотрѣнія — важно не только съ точки зрѣнія правильнаго примѣненія устанавливаемаго закона, но особливо значительно съ точки зрѣнія возможности рас
[*)] Я. А. Канторовичъ по этому поводу замѣчаетъ: «Художникъ можетъ заимствовать у другого художника сюжетъ, образъ, идею и этимъ не нарушаетъ авторскаго права послѣдняго, если только новое произведеніе на тотъ же сюжетъ обнаруживаетъ самостоятельное творчество. Это общее правило особенно примѣнимо къ художественнымъ произведеніямъ, потому что въ этой области искусства бо
лѣе, чѣмъ въ другихъ областяхъ, имѣетъ значеніе, главнымъ образомъ, форма и концепція, а не содержаніе». (Авторское право, 1916, стр. 480). Если соображенія автора и правильны по отношенію къ художественнымъ произведеніямъ, то въ архитектурѣ заимствованія могутъ идти по двумъ направле
ніямъ: въ отношеніи фасада, какъ художественной концепціи и въ отношеніи плана, какъ идеи; въ послѣднемъ случаѣ произведеніе, какъ техническое и научное, должно быть охраняемо въ качествѣ литературнаго произведенія.