Старый Петербургь. Перузина.

I.
Что въ старомъ Петербургѣ называлось Перузиной. Объясненіе этого слова. Предметъ изслѣдованія. Отсутствіе по
длинныхъ плановъ Петровскаго времени. Возстановленіе этой мѣстности помощью описаній и другихъ архивныхъ
данныхъ.
«Перузина» — не правда ди, это названіе напоминаетъ болѣе о пламенной Италіи со жгучими итальян
цами, чѣмъ о туманной Ингерманландіи съ апатичными финнами? Но, между тѣмъ, такъ звалась во времена шведскаго владѣнія часть стараго Петербурга, а именно мѣстность между Мойкою и Фонтанкою, нынѣшнія Ка
занская и Спасская части. Такъ, Гиппингъ въ своемъ сочиненіи «Нева и Ніеншанцъ»[1)], пишетъ: Нижняя часть острова или пространство между Мойкою и Фон
танкою названа на картѣ Бергенгейма Perukka-Saari, въ картѣ за № 2 — Perusina, а въ чертежѣ Блассинга за № 11 — Perwiskina. Несмотря на то, что это слово пишется различнымъ образомъ, однако, несомнѣнно, что оно чисто финское и производится отъ слова «perus», означающаго землю, которая имѣетъ твердый грунтъ».
Перузина была той частью Петербурга, которая сравнительно менѣе подвергалась опасности наводненія.
Но Перузиной звалась не только цѣлая мѣстность, а и шведское помѣстье, находившееся около тѣхъ мѣстъ, гдѣ нынѣ стоитъ Инженерный замокъ [2)].
Наше разслѣдованіе охватитъ не всю Перузину, а лишь небольшую ея часть, заключенную между Невскимъ проспектомъ, Екатерининскимъ каналомъ, Мой
кою и Фонтанною, и являющуюся въ настоящее время наиболѣе центральной и оживленной частью столицы. Весьма естественно, что исторія образованія этой части безусловно интересна и особенно потому, что, изслѣдуя такую, собственно говоря, очень незначительную часть территоріи столицы, мы знакомимся и съ тѣми положеніями, которыя относятся и ко всему городу.
Планъ нашего разслѣдованія слѣдующій: сначала мы обслѣдуемъ вопросъ такъ сказать топографическій, т. е. на рядѣ плановъ покажемъ, какъ измѣнялась эта часть. Къ сожалѣнію, мы должны начать наше изслѣ
дованіе не съ первыхъ плановъ столицы, а лишь съ 1738 года. Точныхъ плановъ столицы до этого времени
пока не обнаружено; безусловно, эти планы есть, но они все еще хранятся въ тайникахъ архивовъ [3)] и извлечь ихъ оттуда возможно только благодаря счастливой слу
чайности. Весьма понятно, почему этотъ пробѣлъ мы должны были заполнить описаніемъ, составленнымъ также, увы, на основаніи очень немногочисленныхъ дан
ныхъ. Въ нашемъ случаѣ, однако, этотъ пробѣлъ не имѣетъ большого значенія, такъ какъ застройка того уголка Перузины, который мы разсматриваемъ, нача
лась послѣ 1738 года, т. е. послѣ перваго имѣющагося въ нашемъ распоряженіи плана.
Одной изъ особенностей Петра Великаго при построеніи Петербурга было стремленіе использовать тѣ мѣста, которыя уже подверглись нѣкоторой обработкѣ или которыя были заселены при шведскомъ владѣніи. Слова поэта: «На берегу пустынныхъ волнъ» пра
вильны, конечно, лишь относительно [4)]: мѣстность будущаго Петербурга была въ достаточной степени засе
лена финскими деревнями; конечно, эти деревни были немногочисленны, maximum въ 10 дворовъ, но число ихъ было довольно велико; кромѣ того, былъ рядъ дво
рянскихъ помѣстій. Одно изъ этихъ помѣстій, помѣстье маіора Конау «Усадица»,. съ разведеннымъ голланд
скимъ садомъ, Петръ Великій взялъ подъ спой Лѣтній дворецъ и Лѣтній садъ, а царицѣ подарилъ сосѣднее имѣніе «Перузина» съ мѣстомъ для разбивки сада между нынѣшними Фонтанкой и Екатерининскимъ кана
ломъ. Когда же царица стала строить свои конюшни, то принадлежащее ей мѣсто было расширено до Мойки и приказано было «поставить караулъ на лугу, который на Адмиралтейскомъ острову между перспективой и сада Ея Величества Государыни и Царицы Екатерины Алексѣевны и отъ Фонтанной рѣчки до Мьи рѣки, чтобъ никто черезъ сей лугъ съ обрѣтающимися на немъ ро
щами, не ходилъ» [5)]. Къ этому времени въ этой же мѣстности производились какія-то работы, что явствуетъ изъ указа отъ 16 апрѣля 1721 года [6)] : «Повелѣніе разсадить деревья по Большой першпективной дорогѣ, иду
щей отъ Адмиралтейства, а въ рощѣ, гдѣ часто, деревья подчистить». Эти рощи были признаны заповѣдными, и 16 мая 1722 года состоялось повелѣніе [7)] «отставному солдату Бенинскому, который срубилъ одну сырую бе
резу, толщиною кругомъ 15 дюймовъ, объявить указъ, что онъ за оную посѣчку подлежитъ наказанію кнутомъ; но ради многовременной Его Императорскому Величе
ству службы въ солдатствѣ и бытность его неоднократно при баталіяхъ и штурмахъ, то наказаніе ему оста
вляется; и потомъ учинить ему при публикѣ въ томъ мѣстѣ, гдѣ онъ посѣчку учинилъ, за то наказаніе: бить батоги нещадно для того, что онъ посѣчку учинилъ малую».
Помѣстье Перузина лежало на наиболѣе высокомъ мѣстѣ; здѣсь былъ водораздѣлъ. Приблизительно тамъ, гдѣ теперь высится церковь Спаса на крови, на мѣстѣ убійства 1-го марта, было большое болото, откуда вытекали два ручейка: Кривуши — нынѣшній Екатери
нинскій каналъ, и Мья - - нынѣшняя Мойка. Остальное
пространство заросло такимъ же болотнымъ лѣсомъ — смѣсью чернолѣсья и краснолѣсья, каковой и въ настоящее время сохранился въ окрестностяхъ уже не Петербурга, а Петрограда.
Получивъ свой участокъ, Екатерина I начала строить свой Лѣтній дворецъ и разводить садъ-огородъ. Время постройки этого Лѣтняго дворца относятъ къ 1711— 1712 году [8)], но едва ли постройка производилась въ эти годы. Прежде всего, переселеніе царицы и царскаго семейства въ сѣверную столицу на постоянное мѣсто
жительство относится къ 1712 году [9)]; далѣе, первое извѣстіе объ огородѣ или Лѣтнемъ садѣ царицы мы встрѣчаемъ въ Петровскихъ журналахъ подъ 1715 го
домъ: «20 мая 1715 года Ихъ Величества гуляли въ обоихъ садахъ» [10)]. Поэтому вѣрнѣе предположить, что дворецъ строился въ 1713—1714 и даже 1715 годахъ. Конечно, дворецъ былъ построенъ не сразу, и въ 1719 году [11)] мы встрѣчаемся съ указаніемъ «о рас
пилкѣ бревенъ на Ижорской мельницѣ для строенія Ея Императорскаго Величества». Если для насъ неизвѣстно точно время постройки дворца, то сохранилось еще ме