ною, по ея оси, я думалъ сдѣлать залъ полезнымъ въ большихъ помпахъ, для увеличенія сцены въ глубину. Въ большомъ балетѣ можно связать сцену съ фойе посредствомъ декорацій и получить величественную перспективу, реальную, подвижную.
Для этой цѣли характеръ отдѣлки фойе долженъ былъ быть такой, чтобы залъ гармонировалъ со всякою декорацію иди, по крайней мѣрѣ, не представлялъ въ этомъ затрудненій. Вотъ по
чему я избѣгалъ впасть въ какой нибудь архитектурный пошибъ
(стиль) и сдѣлалъ въ залѣ, такъ сказать, иллюстраціонную архитектуру. Я думаю, этотъ способъ современемъ послужитъ исходною точкою для компоновки балетныхъ залъ. Вотъ почему
я допустилъ колонны, — эти члены всякой архитектуры, но сдѣлавъ ихъ затѣйливыми; своды, которые также обыкновенно вѣнчаютъ колоннады большихъ залъ, но эксцентрично обрѣзавъ ихъ и сдѣ
лавъ выступающими изъ другихъ сводовъ, покрытыхъ живописью;
чтобы умѣрить освѣщеніе, я сдѣлалъ его рамповымъ, скрытымъ отъ глазъ, потому что оно допускаетъ самые причудливые эффекты.
Не знаю, на сколько моя цѣль достигнута, потому что залъ ни разу еще но примѣнялся для сценическихъ цѣлей. Теперь обратимся къ недостаткамъ. Я хочу говорить объ отсутствіи гармоніи, единства между верхнею и нижнею частью залы. Причинъ этой дисгармо
ніи было двѣ: первая — ошибка въ постройкѣ, вторая — слишкомъ долгій промежутокъ въ исполненіи обѣихъ частей залы; въ этотъ промежутокъ мой взглядъ отвыкъ, такъ сказать, отъ единства про
порцій въ этой залѣ. Въ самомъ дѣлѣ, модели нижней части были сдѣланы до войны 1870 г. и оставались въ мастерскихъ; модели верхней же исполнялись спустя три года, когда старая Опера уже сгорѣла. Въ это время я былъ занятъ убранствомъ зрительной залы и большого фойе и ощущалъ непріятное положеніе по
минутно мѣнять масштабъ пропорцій для такихъ несхожихъ, по размѣрамъ, залъ. Вторая причина еще важнѣе: желѣзо, составляв
шее скелетъ сводчатыхъ вѣнчаній зала, было сдѣлано длиннѣе, чѣмъ на проектѣ, и это оказалось только много лѣтъ спустя послѣ постройки. Увеличеніе поверхностей повлекло за собою и увели
ченіе покрывавшихъ ихъ мотивовъ, и преимущественно только въ высоту.
Скажу теперь о происхожденіи четырехъ ступеней, отдѣляющихъ задъ отъ сцены, хотя я и не вижу въ этомъ особыхъ неудобствъ; напротивъ, когда залъ примѣнится къ сценѣ, эти ступени прибавятъ много эффекта.
Съ самаго начала постройки, для рѣшенія вопросовъ о театральныхъ машинахъ, назначена была коммиссія. Вопросъ объ уклонѣ сцены былъ окончательно рѣшенъ лишъ на пятомъ году ея су
ществованія. Понятно, что я не могъ ожидать такого долгаго рѣшенія и долженъ былъ уложить половыя балки раньше. Пе
редній уровень сцены былъ опредѣленъ проектомъ, задній же (повышеніе) оставался вопросомъ; разность же между наибольшимъ уклономъ и наименьшимъ все еще составляла 1 метръ. Дѣйствуя въ предположеніи меньшаго уклона и въ случаѣ утвержденія боль
шаго, моя зала вышла бы ниже сцены, что произвело бы очень дурное впечатлѣніе, — и я предпочелъ ее повысить.
Обращаясь къ живописи залы, я замѣчу, что все неудачное въ ной я принимаю на себя.
Портреты балеринъ въ сводчатомъ карнизѣ неудачны величиною ихъ головъ, — опять слѣдствіе несчастной ошибки въ размѣрахъ этой части; уменьшеніе головы повлекло-бы къ уменьшенію заключающихъ ихъ медальоновъ, а за тѣмъ и поддерживающихъ геніевъ, — словомъ, всего орнамента карниза. Я старался по
мочь дѣлу, вызолотивъ фоны медальоновъ, и это нѣскольо помогло,
потому что золотой фонъ скрадываетъ контуръ. Картины Boulanger въ этой залѣ искупаютъ всѣ ея недостатки; на нихъ съ удоволь
ствіемъ отдыхаетъ взглядъ и мирится со всѣмъ остальнымъ. Въ четырехъ панно, изображающихъ танцы — вакхическій, военный, сельскій и любовный — можно найти только одинъ недостатокъ: немного непріятный, вульгарный типъ вакханки, — но я сомнѣваюсь, чтобы вообще Boulanger могъ имѣть соперниковъ.
Замѣтимъ, что картины Boulanger, выставленныя на показъ публикѣ въ залахъ школы изящныхъ искусствъ, возбудили цѣлую бурю цѣломудреннаго негодованія и оскорбленной нравственности и чуть было не подверглись остракизму. Естественно, выставленныя врядъ, одна около другой, онѣ представляли лишь груды обна
женнаго тѣла; каждая картина не играла роли самостоятельной композиціи, но составляла часть неудачнаго цѣлаго. Какъ скоро онѣ заняли свое мѣсто въ фойе, впечатлѣніе уменьшилось и вы
ступила вся сила и ловкость композиціи и колорита. Каждая картина имѣла спеціально ей предназначенную обстановку и свое особое значеніе, которое на столько же сильно выступило въ своемъ
мѣстѣ, на сколько оно исчезло на выставкѣ при дурномъ освѣщеніи, скверной разстановкѣ и отсутствіи аксессуаровъ.
Boulanger имѣлъ также въ виду порчу картинъ отъ продолжительнаго дѣйствія на нихъ газоваго освѣщенія; онъ, какъ и его товарищи, избѣгалъ употребленія красокъ, въ составъ которыхъ входитъ свинецъ, и крылъ вообще очень густо, чтобы живопись могла противустоять позднѣйшей чисткѣ и обмывкѣ.
IV.
Орлы, лиры, буквы и бюсты. Атрибуты, эмблемы и аллегоріи, служатъ въ архитектурѣ богатымъ матеріаломъ для самаго широ
каго употребленія. Самыя злыя нападки на мои атрибуты были
политическія, за употребленіе орловъ и буквъ N, какъ будто художникъ долженъ ставить свои политическія убѣжденія (если у него таковыя имѣются) выше эстетическихъ! Моихъ лиръ тоже не оставили въ покоѣ: берегитесь лиръ — чисто французская фраза бульварныхъ критиковъ, по крайней мѣрѣ, не зла.
Лира принадлежитъ къ наиболѣе типичнымъ атрибутамъ. Положимъ, она уже стара, традиціонна, чтобы выразиться вѣжливѣе,
но нельзя же въ самомъ дѣлѣ убрать, напр., карнизъ фортепіанами, шарманками и т. п. современными инструментами! Словомъ, принято, что лира означаетъ музыку, и я вѣнчалъ этимъ музы
кальнымъ штандартомъ зданіе, заставивъ Апполона высоко поднять ее надъ головою.
Вообще элементы архитектурнаго орнамента крайне бѣдны: завитокъ, листъ — вотъ почти все, и только групировка ихъ даетъ разнообразіе. Вотъ почему декоративные элементы имѣютъ слиш
комъ общій характеръ и почему атрибуты придаютъ имъ много типичности и характера, котораго они сами по себѣ лишены. Избравъ лиру, какъ самый характерный мотивъ музыки, я развилъ его довольно широко, какъ во внутреннихъ, такъ и въ на
ружныхъ украшеніяхъ; такимъ образомъ все говоритъ о назначеніи зданія, дышетъ музыкальною средою, но не надоѣдаетъ, потому что нѣтъ монотонности. Въ лирахъ, какъ и въ другомъ, мнѣ хотѣ
лось быть оригинальнымъ, найти новыя формы, избѣгнуть общей банальности, — и я далъ лирамъ болѣе ста различныхъ формъ. Какъ бы ни острили критики по поводу моихъ лиръ, я узнаю каждый день въ массѣ произведеній не только безчисленныхъ моихъ послѣдователей, но и довольно точныхъ копіистовъ. Что касается до буквы N и орловъ, то, во-первыхъ, мнѣ хотѣлось обозначить ими эпоху, и нападки по этому поводу я считаю едва достойными отвѣта. Политическія страсти не всегда создаютъ крупныя произведенія, онѣ же заставляютъ говорить и большія глу
пости. Страницы не вырвешь изъ исторіи, и я не вижу ничего дурного, если Опера будетъ носить характеръ Наполеона, харак
теръ эпохи своей постройки. Затѣмъ, орлы и N представляютъ чрезвычайно благодарный мотивъ для орнамента: орлы въ особен
ности даютъ ему могучій аллюръ и особую величавость. Итакъ, уважайте атрибуты Франціи въ какую бы то ни было эпоху, ува
жайте искусство и художника, и вѣрьте, что его творенія всегда являются какъ функція разсудка, логики и воображенія, а не какъ смѣшная подкладка склонности къ какому-нибудь могуществу. На другой день, 4-го сентября, я получилъ оффиціальныя письма отъ мэра и директора работъ въ Парижѣ. Называя меня ″граждани
номъ″, они требовали немедленно убрать съ зданія театра эмблемы, напоминающія прошедшее. Къ счастію, я зависѣлъ отъ министерства публичныхъ работъ, которое понимало мои обязанности ху
дожника и не преслѣдовало его твореній. Между буквами есть очень дурныя: такъ N и въ аттикѣ фасада тяжелы, вывѣсочны
и вообще очень неудачны. Я не могъ ихъ снять немедленно, потому что въ насъ есть что-то мѣшающее намъ слѣдовать непрошен
нымъ совѣтамъ; это довольно глупо, положимъ, но отнимите у художниковъ самолюбіе, и они ни на что не будутъ годны; но я обрадовался 4-му сентября, чтобы убрать эти ненавистныя мнѣ буквы и замѣнить надписями болѣе изученными.
V.
Наружная баллюстрада. Ограда Оперы состоитъ изъ пьедесталовъ, баллюстръ, канделябръ, колоннъ, рѣшетокъ и дверей
Это богатство или излишекъ мотивовъ введенъ былъ съ цѣлью замаскировать неудачный склонъ мѣстности, хотя цѣль едва-ли этимъ достигнута. Фальшивая нога, кромѣ неудобства, ничего не
даетъ и никого но обманываетъ; поэтому откровенная деревяшка и проще, и цѣлесообразнѣе.
Что хорошо въ баллюстрадѣ — это, безъ сомнѣнія, двери; композиція ихъ — въ формѣ вѣера, — принимающая давленіе рѣшетки на устойчивую часть — логична и оригинальна; сопряженіе поковокъ
Для этой цѣли характеръ отдѣлки фойе долженъ былъ быть такой, чтобы залъ гармонировалъ со всякою декорацію иди, по крайней мѣрѣ, не представлялъ въ этомъ затрудненій. Вотъ по
чему я избѣгалъ впасть въ какой нибудь архитектурный пошибъ
(стиль) и сдѣлалъ въ залѣ, такъ сказать, иллюстраціонную архитектуру. Я думаю, этотъ способъ современемъ послужитъ исходною точкою для компоновки балетныхъ залъ. Вотъ почему
я допустилъ колонны, — эти члены всякой архитектуры, но сдѣлавъ ихъ затѣйливыми; своды, которые также обыкновенно вѣнчаютъ колоннады большихъ залъ, но эксцентрично обрѣзавъ ихъ и сдѣ
лавъ выступающими изъ другихъ сводовъ, покрытыхъ живописью;
чтобы умѣрить освѣщеніе, я сдѣлалъ его рамповымъ, скрытымъ отъ глазъ, потому что оно допускаетъ самые причудливые эффекты.
Не знаю, на сколько моя цѣль достигнута, потому что залъ ни разу еще но примѣнялся для сценическихъ цѣлей. Теперь обратимся къ недостаткамъ. Я хочу говорить объ отсутствіи гармоніи, единства между верхнею и нижнею частью залы. Причинъ этой дисгармо
ніи было двѣ: первая — ошибка въ постройкѣ, вторая — слишкомъ долгій промежутокъ въ исполненіи обѣихъ частей залы; въ этотъ промежутокъ мой взглядъ отвыкъ, такъ сказать, отъ единства про
порцій въ этой залѣ. Въ самомъ дѣлѣ, модели нижней части были сдѣланы до войны 1870 г. и оставались въ мастерскихъ; модели верхней же исполнялись спустя три года, когда старая Опера уже сгорѣла. Въ это время я былъ занятъ убранствомъ зрительной залы и большого фойе и ощущалъ непріятное положеніе по
минутно мѣнять масштабъ пропорцій для такихъ несхожихъ, по размѣрамъ, залъ. Вторая причина еще важнѣе: желѣзо, составляв
шее скелетъ сводчатыхъ вѣнчаній зала, было сдѣлано длиннѣе, чѣмъ на проектѣ, и это оказалось только много лѣтъ спустя послѣ постройки. Увеличеніе поверхностей повлекло за собою и увели
ченіе покрывавшихъ ихъ мотивовъ, и преимущественно только въ высоту.
Скажу теперь о происхожденіи четырехъ ступеней, отдѣляющихъ задъ отъ сцены, хотя я и не вижу въ этомъ особыхъ неудобствъ; напротивъ, когда залъ примѣнится къ сценѣ, эти ступени прибавятъ много эффекта.
Съ самаго начала постройки, для рѣшенія вопросовъ о театральныхъ машинахъ, назначена была коммиссія. Вопросъ объ уклонѣ сцены былъ окончательно рѣшенъ лишъ на пятомъ году ея су
ществованія. Понятно, что я не могъ ожидать такого долгаго рѣшенія и долженъ былъ уложить половыя балки раньше. Пе
редній уровень сцены былъ опредѣленъ проектомъ, задній же (повышеніе) оставался вопросомъ; разность же между наибольшимъ уклономъ и наименьшимъ все еще составляла 1 метръ. Дѣйствуя въ предположеніи меньшаго уклона и въ случаѣ утвержденія боль
шаго, моя зала вышла бы ниже сцены, что произвело бы очень дурное впечатлѣніе, — и я предпочелъ ее повысить.
Обращаясь къ живописи залы, я замѣчу, что все неудачное въ ной я принимаю на себя.
Портреты балеринъ въ сводчатомъ карнизѣ неудачны величиною ихъ головъ, — опять слѣдствіе несчастной ошибки въ размѣрахъ этой части; уменьшеніе головы повлекло-бы къ уменьшенію заключающихъ ихъ медальоновъ, а за тѣмъ и поддерживающихъ геніевъ, — словомъ, всего орнамента карниза. Я старался по
мочь дѣлу, вызолотивъ фоны медальоновъ, и это нѣскольо помогло,
потому что золотой фонъ скрадываетъ контуръ. Картины Boulanger въ этой залѣ искупаютъ всѣ ея недостатки; на нихъ съ удоволь
ствіемъ отдыхаетъ взглядъ и мирится со всѣмъ остальнымъ. Въ четырехъ панно, изображающихъ танцы — вакхическій, военный, сельскій и любовный — можно найти только одинъ недостатокъ: немного непріятный, вульгарный типъ вакханки, — но я сомнѣваюсь, чтобы вообще Boulanger могъ имѣть соперниковъ.
Замѣтимъ, что картины Boulanger, выставленныя на показъ публикѣ въ залахъ школы изящныхъ искусствъ, возбудили цѣлую бурю цѣломудреннаго негодованія и оскорбленной нравственности и чуть было не подверглись остракизму. Естественно, выставленныя врядъ, одна около другой, онѣ представляли лишь груды обна
женнаго тѣла; каждая картина не играла роли самостоятельной композиціи, но составляла часть неудачнаго цѣлаго. Какъ скоро онѣ заняли свое мѣсто въ фойе, впечатлѣніе уменьшилось и вы
ступила вся сила и ловкость композиціи и колорита. Каждая картина имѣла спеціально ей предназначенную обстановку и свое особое значеніе, которое на столько же сильно выступило въ своемъ
мѣстѣ, на сколько оно исчезло на выставкѣ при дурномъ освѣщеніи, скверной разстановкѣ и отсутствіи аксессуаровъ.
Boulanger имѣлъ также въ виду порчу картинъ отъ продолжительнаго дѣйствія на нихъ газоваго освѣщенія; онъ, какъ и его товарищи, избѣгалъ употребленія красокъ, въ составъ которыхъ входитъ свинецъ, и крылъ вообще очень густо, чтобы живопись могла противустоять позднѣйшей чисткѣ и обмывкѣ.
IV.
Орлы, лиры, буквы и бюсты. Атрибуты, эмблемы и аллегоріи, служатъ въ архитектурѣ богатымъ матеріаломъ для самаго широ
каго употребленія. Самыя злыя нападки на мои атрибуты были
политическія, за употребленіе орловъ и буквъ N, какъ будто художникъ долженъ ставить свои политическія убѣжденія (если у него таковыя имѣются) выше эстетическихъ! Моихъ лиръ тоже не оставили въ покоѣ: берегитесь лиръ — чисто французская фраза бульварныхъ критиковъ, по крайней мѣрѣ, не зла.
Лира принадлежитъ къ наиболѣе типичнымъ атрибутамъ. Положимъ, она уже стара, традиціонна, чтобы выразиться вѣжливѣе,
но нельзя же въ самомъ дѣлѣ убрать, напр., карнизъ фортепіанами, шарманками и т. п. современными инструментами! Словомъ, принято, что лира означаетъ музыку, и я вѣнчалъ этимъ музы
кальнымъ штандартомъ зданіе, заставивъ Апполона высоко поднять ее надъ головою.
Вообще элементы архитектурнаго орнамента крайне бѣдны: завитокъ, листъ — вотъ почти все, и только групировка ихъ даетъ разнообразіе. Вотъ почему декоративные элементы имѣютъ слиш
комъ общій характеръ и почему атрибуты придаютъ имъ много типичности и характера, котораго они сами по себѣ лишены. Избравъ лиру, какъ самый характерный мотивъ музыки, я развилъ его довольно широко, какъ во внутреннихъ, такъ и въ на
ружныхъ украшеніяхъ; такимъ образомъ все говоритъ о назначеніи зданія, дышетъ музыкальною средою, но не надоѣдаетъ, потому что нѣтъ монотонности. Въ лирахъ, какъ и въ другомъ, мнѣ хотѣ
лось быть оригинальнымъ, найти новыя формы, избѣгнуть общей банальности, — и я далъ лирамъ болѣе ста различныхъ формъ. Какъ бы ни острили критики по поводу моихъ лиръ, я узнаю каждый день въ массѣ произведеній не только безчисленныхъ моихъ послѣдователей, но и довольно точныхъ копіистовъ. Что касается до буквы N и орловъ, то, во-первыхъ, мнѣ хотѣлось обозначить ими эпоху, и нападки по этому поводу я считаю едва достойными отвѣта. Политическія страсти не всегда создаютъ крупныя произведенія, онѣ же заставляютъ говорить и большія глу
пости. Страницы не вырвешь изъ исторіи, и я не вижу ничего дурного, если Опера будетъ носить характеръ Наполеона, харак
теръ эпохи своей постройки. Затѣмъ, орлы и N представляютъ чрезвычайно благодарный мотивъ для орнамента: орлы въ особен
ности даютъ ему могучій аллюръ и особую величавость. Итакъ, уважайте атрибуты Франціи въ какую бы то ни было эпоху, ува
жайте искусство и художника, и вѣрьте, что его творенія всегда являются какъ функція разсудка, логики и воображенія, а не какъ смѣшная подкладка склонности къ какому-нибудь могуществу. На другой день, 4-го сентября, я получилъ оффиціальныя письма отъ мэра и директора работъ въ Парижѣ. Называя меня ″граждани
номъ″, они требовали немедленно убрать съ зданія театра эмблемы, напоминающія прошедшее. Къ счастію, я зависѣлъ отъ министерства публичныхъ работъ, которое понимало мои обязанности ху
дожника и не преслѣдовало его твореній. Между буквами есть очень дурныя: такъ N и въ аттикѣ фасада тяжелы, вывѣсочны
и вообще очень неудачны. Я не могъ ихъ снять немедленно, потому что въ насъ есть что-то мѣшающее намъ слѣдовать непрошен
нымъ совѣтамъ; это довольно глупо, положимъ, но отнимите у художниковъ самолюбіе, и они ни на что не будутъ годны; но я обрадовался 4-му сентября, чтобы убрать эти ненавистныя мнѣ буквы и замѣнить надписями болѣе изученными.
V.
Наружная баллюстрада. Ограда Оперы состоитъ изъ пьедесталовъ, баллюстръ, канделябръ, колоннъ, рѣшетокъ и дверей
Это богатство или излишекъ мотивовъ введенъ былъ съ цѣлью замаскировать неудачный склонъ мѣстности, хотя цѣль едва-ли этимъ достигнута. Фальшивая нога, кромѣ неудобства, ничего не
даетъ и никого но обманываетъ; поэтому откровенная деревяшка и проще, и цѣлесообразнѣе.
Что хорошо въ баллюстрадѣ — это, безъ сомнѣнія, двери; композиція ихъ — въ формѣ вѣера, — принимающая давленіе рѣшетки на устойчивую часть — логична и оригинальна; сопряженіе поковокъ