ство, которое можетъ явиться отъ одинаковости матеріала, доступнаго извѣстной обработкѣ. Во-вторыхъ, нужно бы было доказать, что типъ бревенчатой
избы — славянское изобрѣтеніе, а это не такъ легко доказать. Извѣстно, что нигдѣ, ни въ Кіевѣ и его
окрестностяхъ, ни на всемъ юго-западѣ Россіи, ни въ Червоной Руси, гдѣ жили первыя Славянскія обще
ства, не встрѣчается настоящей русской избы; малороссійскія же хаты имѣютъ мало общаго съ русской избой въ дѣломъ и въ деталяхъ. Настоящая русская изба начинаетъ встрѣчаться только далѣе къ сѣверу и къ центру земли русской, какъ напр., во Владимірѣ, Нижнемъ и понизовыхъ городахъ, гдѣ небольшія коло
ніи славянъ съ княземъ во главѣ основались среди сплошного финскаго народонаселенія, среди чувашей, черемисовъ и другихъ племенъ, имѣвшихъ уже го
товый типъ бревенчатой избы съ ея украшеніями. Есть много поводовъ предполагать, что типъ, называемый нами русской избой, въ сущности есть финскій типъ деревянныхъ зданій. Правда, что славян
скія племена, живущія въ центрѣ Россіи, принявъ въ себя значительную подмѣсь финскаго элемента и обра
зовавъ великорусское племя, тѣмъ самымъ пріобрѣли право называть избу своимъ народнымъ типомъ зданій.
Что-же касается до церковныхъ главъ русскихъ въ видѣ луковицы и до нѣкоторыхъ формъ арокъ съ нѣсколькими выкружками, явившихся послѣ монголь
скаго нашествія и пріобрѣвшихъ право гражданства въ церковной русской архитектурѣ, то мы обязаны ими Монголамъ и нельзя не быть имъ благодарными за свѣжія формы и детали, внесенныя въ довольно
однообразную византійскую архитектуру прежнихъ русскихъ церквей. Что такія же формы существуютъ и въ Индіи, тоже давно извѣстно, но и тамъ онѣ явились послѣ нашествія Натановъ, Афгановъ и дру
гихъ народовъ тюркскаго племени, а также послѣ нашествія монголовъ. Такія же луковицы и арки
находятся и въ Персіи, куда онѣ принесены тоже монголами. Сходство въ общихъ очертаніяхъ до того поразительно, что, напримѣръ, Таджи - Магалъ въ Агрѣ, извѣстный пятиглавый мавзолей, построенный Шахъ-Докеганомъ, съ перваго взгляда можно принять за Московскую церковь ХѴІІ вѣка. Нѣтъ ничего
удивительнаго, что одно и то же племя принесло свои формы въ разныя завоеванныя имъ страны.
Итакъ, подводя итоги, мнѣ остается сказать, что по моему мнѣнію, слѣдуетъ ѣхать въ Индію, слѣдуетъ изучать интереснѣйшіе архитектурные ея памятники, но не задаваясь мыслью изучать только тѣ, которые по своимъ монгольскимъ деталямъ представляютъ сходство съ такими же памятниками въ Россіи.
Замѣчанія Е. Н. Соколовскаго.
Каждое путешествіе, а тѣмъ болѣе предпринимаемое съ ученою цѣлью, не можетъ быть включено въ рамку программы или инструкціи, которыя могутъ только связывать путешественника, не принося ему никакой существенной пользы. Поэтому въ предлагаемой запискѣ позволю себѣ сдѣлать только нѣ
сколько замѣчаній на тѣ способы изученія индійскихъ памятниковъ, которыми предполагаетъ руководствоваться Даль во время своего путешествія.
Прежде всего Даль заявляетъ, что давно уже затронутый и для насъ, русскихъ, особенно интересный вопросъ о вліяніи на нашу архитектуру индійскаго стиля можетъ быть рѣшенъ только серьезнымъ и безпристрастнымъ изученіемъ индійскихъ зданій. Я ничего не имѣю возразить противъ серьезности, прису
щей всякому серьезному дѣлу, но не могу согласиться съ Далемъ на счетъ безпристрастія въ примѣненіи къ настоящему случаю: если-бы дѣло шло просто объ изученіи архитектуры Индіи, тогда безпристрастіе
было бы умѣстно, и всѣ попавшіяся путешественнику зданія должны бы быть срисованы и описаны, какъ матеріалъ для исторіи индійскаго зодчества, но если
дѣло спеціализируется съ тѣмъ, чтобы указать на сходство индійской и русской архитектуръ и объяснить существованіе этого сходства на основаніи точ
ныхъ данныхъ, тогда безпристрастіе едва ли будетъ умѣстно. Думаю напротивъ, что въ своихъ художественно ученыхъ изслѣдованіяхъ путешественникъ дол
женъ постоянно имѣть въ виду предвзятую цѣль и, не увлекаясь тѣми изъ построекъ, которыя очевидно не могутъ доставить нужныхъ матеріаловъ для рѣше
нія принятой на себя задачи, не вдаваться въ ихъ подробное изслѣдованіе, какъ бы сами но себѣ эти постройки ни были художественны и замѣчательны, но останавливаться только на тѣхъ сооруженіяхъ, которыя имѣютъ дѣйствительно какое-нибудь сходство съ нашими древними строеніями.
Затѣмъ Даль говоритъ о сравнительной бѣдности литературы по исторіи и техникѣ индійскаго стиля, ограниченной сочиненіями однихъ только англичанъ.
Обстоятельство это объясняется весьма просто тѣмъ, что англичане изъ всѣхъ цивилизованныхъ народовъ, будучи владѣтелями Индіи, одни только могли съ большимъ удобствомъ заняться изученіемъ памятни
ковъ, но и они постоянно жалуются на препятствія, сопряженныя съ этимъ изученіемъ по недоступности изучаемыхъ мѣстностей вслѣдствіе дикости и враж
дебнаго чувства ихъ обитателей къ Европейцамъ, но во всякомъ случаѣ эти сочиненія весьма полезны и если они, по своей недостаточной обработкѣ, по от
сутствію точныхъ размѣровъ зданій, виды которыхъ большею частью перспективныя, не могутъ служить достаточнымъ источникомъ для изученія стиля, то все-таки не безполезны для путешественника, ѣдущаго въ Индію съ опредѣленною цѣлью, и могутъ указать ему на тѣ мѣстности, на которыя слѣдуетъ обратить особое вниманіе. Кромѣ изданій Даніеля и Робертса и множества другихъ, перечисленіе которыхъ можно найти въ сочиненіи Ramée, Histoire de l’architecture, есть еще извѣстное сочиненіе индійскаго туземца Ram-Bar’а, котораго англичане называютъ индійскимъ Витрувіемъ, но вѣрнѣе его можно назвать Виньолой, такъ какъ въ его сочиненіи находится много геоме
трическихъ изображеній архитектурныхъ деталей съ подраздѣленіемъ ихъ на категоріи или на ордера. Сочиненіе это въ 1834 г. издано Лондонскимъ азіатскимъ обществомъ подъ заглавіемъ. «Essay of the Architecture of the Hindous». Знакомство съ этими изданіями болѣе всего можетъ способствовать къ составленію программы предполагаемаго путешествія.
Всѣ они имѣются въ Императорской публичной
избы — славянское изобрѣтеніе, а это не такъ легко доказать. Извѣстно, что нигдѣ, ни въ Кіевѣ и его
окрестностяхъ, ни на всемъ юго-западѣ Россіи, ни въ Червоной Руси, гдѣ жили первыя Славянскія обще
ства, не встрѣчается настоящей русской избы; малороссійскія же хаты имѣютъ мало общаго съ русской избой въ дѣломъ и въ деталяхъ. Настоящая русская изба начинаетъ встрѣчаться только далѣе къ сѣверу и къ центру земли русской, какъ напр., во Владимірѣ, Нижнемъ и понизовыхъ городахъ, гдѣ небольшія коло
ніи славянъ съ княземъ во главѣ основались среди сплошного финскаго народонаселенія, среди чувашей, черемисовъ и другихъ племенъ, имѣвшихъ уже го
товый типъ бревенчатой избы съ ея украшеніями. Есть много поводовъ предполагать, что типъ, называемый нами русской избой, въ сущности есть финскій типъ деревянныхъ зданій. Правда, что славян
скія племена, живущія въ центрѣ Россіи, принявъ въ себя значительную подмѣсь финскаго элемента и обра
зовавъ великорусское племя, тѣмъ самымъ пріобрѣли право называть избу своимъ народнымъ типомъ зданій.
Что-же касается до церковныхъ главъ русскихъ въ видѣ луковицы и до нѣкоторыхъ формъ арокъ съ нѣсколькими выкружками, явившихся послѣ монголь
скаго нашествія и пріобрѣвшихъ право гражданства въ церковной русской архитектурѣ, то мы обязаны ими Монголамъ и нельзя не быть имъ благодарными за свѣжія формы и детали, внесенныя въ довольно
однообразную византійскую архитектуру прежнихъ русскихъ церквей. Что такія же формы существуютъ и въ Индіи, тоже давно извѣстно, но и тамъ онѣ явились послѣ нашествія Натановъ, Афгановъ и дру
гихъ народовъ тюркскаго племени, а также послѣ нашествія монголовъ. Такія же луковицы и арки
находятся и въ Персіи, куда онѣ принесены тоже монголами. Сходство въ общихъ очертаніяхъ до того поразительно, что, напримѣръ, Таджи - Магалъ въ Агрѣ, извѣстный пятиглавый мавзолей, построенный Шахъ-Докеганомъ, съ перваго взгляда можно принять за Московскую церковь ХѴІІ вѣка. Нѣтъ ничего
удивительнаго, что одно и то же племя принесло свои формы въ разныя завоеванныя имъ страны.
Итакъ, подводя итоги, мнѣ остается сказать, что по моему мнѣнію, слѣдуетъ ѣхать въ Индію, слѣдуетъ изучать интереснѣйшіе архитектурные ея памятники, но не задаваясь мыслью изучать только тѣ, которые по своимъ монгольскимъ деталямъ представляютъ сходство съ такими же памятниками въ Россіи.
Замѣчанія Е. Н. Соколовскаго.
Каждое путешествіе, а тѣмъ болѣе предпринимаемое съ ученою цѣлью, не можетъ быть включено въ рамку программы или инструкціи, которыя могутъ только связывать путешественника, не принося ему никакой существенной пользы. Поэтому въ предлагаемой запискѣ позволю себѣ сдѣлать только нѣ
сколько замѣчаній на тѣ способы изученія индійскихъ памятниковъ, которыми предполагаетъ руководствоваться Даль во время своего путешествія.
Прежде всего Даль заявляетъ, что давно уже затронутый и для насъ, русскихъ, особенно интересный вопросъ о вліяніи на нашу архитектуру индійскаго стиля можетъ быть рѣшенъ только серьезнымъ и безпристрастнымъ изученіемъ индійскихъ зданій. Я ничего не имѣю возразить противъ серьезности, прису
щей всякому серьезному дѣлу, но не могу согласиться съ Далемъ на счетъ безпристрастія въ примѣненіи къ настоящему случаю: если-бы дѣло шло просто объ изученіи архитектуры Индіи, тогда безпристрастіе
было бы умѣстно, и всѣ попавшіяся путешественнику зданія должны бы быть срисованы и описаны, какъ матеріалъ для исторіи индійскаго зодчества, но если
дѣло спеціализируется съ тѣмъ, чтобы указать на сходство индійской и русской архитектуръ и объяснить существованіе этого сходства на основаніи точ
ныхъ данныхъ, тогда безпристрастіе едва ли будетъ умѣстно. Думаю напротивъ, что въ своихъ художественно ученыхъ изслѣдованіяхъ путешественникъ дол
женъ постоянно имѣть въ виду предвзятую цѣль и, не увлекаясь тѣми изъ построекъ, которыя очевидно не могутъ доставить нужныхъ матеріаловъ для рѣше
нія принятой на себя задачи, не вдаваться въ ихъ подробное изслѣдованіе, какъ бы сами но себѣ эти постройки ни были художественны и замѣчательны, но останавливаться только на тѣхъ сооруженіяхъ, которыя имѣютъ дѣйствительно какое-нибудь сходство съ нашими древними строеніями.
Затѣмъ Даль говоритъ о сравнительной бѣдности литературы по исторіи и техникѣ индійскаго стиля, ограниченной сочиненіями однихъ только англичанъ.
Обстоятельство это объясняется весьма просто тѣмъ, что англичане изъ всѣхъ цивилизованныхъ народовъ, будучи владѣтелями Индіи, одни только могли съ большимъ удобствомъ заняться изученіемъ памятни
ковъ, но и они постоянно жалуются на препятствія, сопряженныя съ этимъ изученіемъ по недоступности изучаемыхъ мѣстностей вслѣдствіе дикости и враж
дебнаго чувства ихъ обитателей къ Европейцамъ, но во всякомъ случаѣ эти сочиненія весьма полезны и если они, по своей недостаточной обработкѣ, по от
сутствію точныхъ размѣровъ зданій, виды которыхъ большею частью перспективныя, не могутъ служить достаточнымъ источникомъ для изученія стиля, то все-таки не безполезны для путешественника, ѣдущаго въ Индію съ опредѣленною цѣлью, и могутъ указать ему на тѣ мѣстности, на которыя слѣдуетъ обратить особое вниманіе. Кромѣ изданій Даніеля и Робертса и множества другихъ, перечисленіе которыхъ можно найти въ сочиненіи Ramée, Histoire de l’architecture, есть еще извѣстное сочиненіе индійскаго туземца Ram-Bar’а, котораго англичане называютъ индійскимъ Витрувіемъ, но вѣрнѣе его можно назвать Виньолой, такъ какъ въ его сочиненіи находится много геоме
трическихъ изображеній архитектурныхъ деталей съ подраздѣленіемъ ихъ на категоріи или на ордера. Сочиненіе это въ 1834 г. издано Лондонскимъ азіатскимъ обществомъ подъ заглавіемъ. «Essay of the Architecture of the Hindous». Знакомство съ этими изданіями болѣе всего можетъ способствовать къ составленію программы предполагаемаго путешествія.
Всѣ они имѣются въ Императорской публичной