люди» на основаніи слѣдующихъ соображеній: — въ старину офицеры у насъ вообще назывались «начальными людьми»; для доказательства этого мы приве
демъ слѣдующее мѣсто изъ Царскаго Наказа XVII вѣка, даннаго въ 1633 году полковнику Дееберту:
«Государь Царь велѣлъ полковнику Самойлу Шарлу Дееберту, и его полку ротмистромъ и порутчикомъ и прапорщикомъ, и всякимъ начальнымъ людемъ Русскимъ и Нѣмецкимъ Райтаромъ и драгуномъ итти на свою Государеву службу» [1)].
И такъ, слѣдовательно, выраженіе «пожаловалъ начальнымъ людямъ» значитъ «пожаловалъ офицерамъ»; а чтобы показать, что братина пожалована «офицерамъ — морякамъ» прибавлено «морскимъ».
Перейдемъ теперь къ разсмотрѣнію изображеній на «костяхъ» и начнемъ съ главнаго, т. е. съ орла.
Двуглавый орелъ, представлявшій собою сперва царскую печать, помѣщенъ на братинѣ въ знакъ того, что она представляетъ собою «царскій» даръ. Что-же касается до формы его, то она взята древняя: ХѴI — XVII столѣтія.
Двуглавый орелъ былъ принятъ у насъ Великимъ Княземъ Иваномъ III, который сталъ употреблять его съ 1497 г. (См. у Карамзина, прим. 98 къ тому VI), слѣдовательно въ самомъ концѣ ХѴ столѣтія. Первоначально орелъ не имѣлъ такого строго опредѣлен
наго и притомъ сложнаго геральдическаго характера, какой имѣетъ теперь. Изображался онъ преимуще
ственно съ гладкою грудью, съ опущенными крыльями, съ тремя «царскими» коронами и съ выпущенными когтями лапъ; скипетръ и держава были прибавлены лишь при царѣ Михаилѣ Ѳеодоровичѣ, а на печати царя Ивана Грознаго (см. «Снимки древн. русскихъ печатей», листъ 18-й) онъ имѣетъ видъ согласный съ вышеописаннымъ.
Вотъ почему орелъ на братинѣ изображенъ въ столь необычномъ для современнаго глаза видѣ.
На «кости», помѣщенной на право отъ орла изображена «птица сиринъ», т. е. птица съ женскою головою. — Птица сиринъ пользовалась большою рас
пространенностью въ нашемъ древнемъ искусствѣ, Мы видимъ ее на поливныхъ изразцахъ, на братинахъ, въ рѣзьбѣ по дереву и вт. народныхъ лубоч
ныхъ картинахъ. — Вотъ что про нее гласитъ наша старая книжная мудрость; «птица райская сиринъ, гласъ ея въ пѣніи зѣло силенъ; на востокѣ въ раю пребываетъ, непрестанно пѣніе красное воспѣваетъ; праведнымъ будущую радость возвѣщаетъ, — которую Богъ святымъ своимъ обѣщаетъ. Временемъ вылѣтаетъ и на землю къ намъ, сладко пѣсниво поетъ, якоже и тамъ всякъ человѣкъ въ плотѣ живя не можетъ слышати пѣсни ея, аще и услышитъ, то себя забываетъ и слушая пѣнія такъ умираетъ». (См. у Ровинскаго, «Русск. народн, картинки» т. V, стр. 141 -ая).
Откуда появилась въ русскомъ искусствѣ птица сиринъ? — Вопросъ этотъ можетъ быть рѣшенъ только съ помощью параллельныхъ формъ и формы эти при
ведутъ насъ къ первоисточнику — древне-греческой сиренѣ. Какъ ни страннымъ кажется на первый
[1)] См П. Бѣляева — «О русс. войскѣ и пр.», стр, 113—232.
[1)] Не нужно забывать, что югъ Россіи былъ переполненъ гре
ческими колоніями и что «греческія вещи въ рукахъ скиѳовъ— фактъ несомнѣнный.
[2)] См. у Н. Кондакова «Указатель отдѣл. среди, вѣковъ», стр. 284.
взглядъ такое предположеніе, но оно можетъ быть подтверждено цѣлымъ рядомъ сопоставленій, кото
рыми будетъ доказана несомнѣнная родовая связь древнегреческой «сирены» съ нашимъ «сириномъ».
Вотъ какими «сирены» рисуются въ Одиссеѣ: «Прежде всего увидишь ты Сиренъ; неизбѣжною
чарой
Ловятъ онѣ подходящихъ къ нимъ близко людей
мореходныхъ.
Кто, по, незнанью, къ тѣмъ двумъ чародѣйкамъ
приблизясь, ихъ сладкій
Голосъ услышитъ, тому ни жены, ни дѣтей
малолѣтнихъ
Въ домѣ своемъ никогда не утѣшить желаннымъ
возвратомъ».
Пѣніемъ сладкимъ Сирены его очаруютъ, на свѣтломъ Сидя лугу; а на этомъ лугу человѣчьихъ бѣлѣетъ Много костей, и разбросаны тлѣющихъ кожъ тамъ
лохмотья.
(Одиссея, пѣснь XII, ст. 39—46).
Сравнивая это греческое описаніе «Сиренъ» и приведенное выше русское описаніе «сирина», мы видимъ въ нихъ одну общую основную черту; и «Си
рены» и «сиринъ» одинаково губятъ людей, которые умираютъ, очарованные ихъ пѣньемъ. Перейдемъ теперь къ внѣшнему изображенію. Сирены въ древне
греческомъ искусствѣ изображались или въ видѣ птицъ съ женскими головами, или въ видѣ полуженщины полу-птицы, т. е. такого существа, у кото
раго обнаженный женскій крылатый торсъ соединенъ съ туловищемъ птицы, или-же наконецъ въ видѣ об
наженной крылатой женщины съ птичьими ногами, лядвія которой покрыты перьями. (Рисунки см. у Baumeister’a «Denkmaler des klassichen Altertums» т. ӀӀӀ, рис. 1700, 1701, 1702 и 1703). Изъ всѣхъ этихъ изо
браженій первое — дословно сходно съ древне-русскими изображеніями; оно и понятно: если даже допустить, что всѣ подобныя изображенія какимъ-либо пу
темъ стали извѣстны древнерусскому художеству, [1)] — оно избрало первое изъ нихъ какъ самое цѣломудрен
ное, ибо оно вообще чуждалось женской наготы. Итакъ тожество нравственнаго облика и изображенія дока
заны. Остается найти только посредствующее звено, благодаря которому эта форма античнаго языческаго искусства могла перейти въ древнеруссское христіан
ское. — Этимъ звеномъ является Византія, которая унаслѣдовала «сирену» у Греціи и передала ее Россіи, гдѣ она и превратилась въ «Сирина». Лучшимъ доказательствомъ справедливости этого положенія являются двѣ византійскія «запоны — привѣски», съ эма
левыми изображеніями «сириновъ», найденныя въ 1885 году въ Кіевѣ, въ Старокіевскомъ участкѣ, во владѣніи Есикорскаго, и хранящіяся теперь въ Императорскомъ Эрмитажѣ [2)].
Византія является въ этомъ случаѣ передаточнымъ путемъ совершенно подобно тому, какъ черезъ ея-же руки перешла въ древнерусское искусство столь распро
демъ слѣдующее мѣсто изъ Царскаго Наказа XVII вѣка, даннаго въ 1633 году полковнику Дееберту:
«Государь Царь велѣлъ полковнику Самойлу Шарлу Дееберту, и его полку ротмистромъ и порутчикомъ и прапорщикомъ, и всякимъ начальнымъ людемъ Русскимъ и Нѣмецкимъ Райтаромъ и драгуномъ итти на свою Государеву службу» [1)].
И такъ, слѣдовательно, выраженіе «пожаловалъ начальнымъ людямъ» значитъ «пожаловалъ офицерамъ»; а чтобы показать, что братина пожалована «офицерамъ — морякамъ» прибавлено «морскимъ».
Перейдемъ теперь къ разсмотрѣнію изображеній на «костяхъ» и начнемъ съ главнаго, т. е. съ орла.
Двуглавый орелъ, представлявшій собою сперва царскую печать, помѣщенъ на братинѣ въ знакъ того, что она представляетъ собою «царскій» даръ. Что-же касается до формы его, то она взята древняя: ХѴI — XVII столѣтія.
Двуглавый орелъ былъ принятъ у насъ Великимъ Княземъ Иваномъ III, который сталъ употреблять его съ 1497 г. (См. у Карамзина, прим. 98 къ тому VI), слѣдовательно въ самомъ концѣ ХѴ столѣтія. Первоначально орелъ не имѣлъ такого строго опредѣлен
наго и притомъ сложнаго геральдическаго характера, какой имѣетъ теперь. Изображался онъ преимуще
ственно съ гладкою грудью, съ опущенными крыльями, съ тремя «царскими» коронами и съ выпущенными когтями лапъ; скипетръ и держава были прибавлены лишь при царѣ Михаилѣ Ѳеодоровичѣ, а на печати царя Ивана Грознаго (см. «Снимки древн. русскихъ печатей», листъ 18-й) онъ имѣетъ видъ согласный съ вышеописаннымъ.
Вотъ почему орелъ на братинѣ изображенъ въ столь необычномъ для современнаго глаза видѣ.
На «кости», помѣщенной на право отъ орла изображена «птица сиринъ», т. е. птица съ женскою головою. — Птица сиринъ пользовалась большою рас
пространенностью въ нашемъ древнемъ искусствѣ, Мы видимъ ее на поливныхъ изразцахъ, на братинахъ, въ рѣзьбѣ по дереву и вт. народныхъ лубоч
ныхъ картинахъ. — Вотъ что про нее гласитъ наша старая книжная мудрость; «птица райская сиринъ, гласъ ея въ пѣніи зѣло силенъ; на востокѣ въ раю пребываетъ, непрестанно пѣніе красное воспѣваетъ; праведнымъ будущую радость возвѣщаетъ, — которую Богъ святымъ своимъ обѣщаетъ. Временемъ вылѣтаетъ и на землю къ намъ, сладко пѣсниво поетъ, якоже и тамъ всякъ человѣкъ въ плотѣ живя не можетъ слышати пѣсни ея, аще и услышитъ, то себя забываетъ и слушая пѣнія такъ умираетъ». (См. у Ровинскаго, «Русск. народн, картинки» т. V, стр. 141 -ая).
Откуда появилась въ русскомъ искусствѣ птица сиринъ? — Вопросъ этотъ можетъ быть рѣшенъ только съ помощью параллельныхъ формъ и формы эти при
ведутъ насъ къ первоисточнику — древне-греческой сиренѣ. Какъ ни страннымъ кажется на первый
[1)] См П. Бѣляева — «О русс. войскѣ и пр.», стр, 113—232.
[1)] Не нужно забывать, что югъ Россіи былъ переполненъ гре
ческими колоніями и что «греческія вещи въ рукахъ скиѳовъ— фактъ несомнѣнный.
[2)] См. у Н. Кондакова «Указатель отдѣл. среди, вѣковъ», стр. 284.
взглядъ такое предположеніе, но оно можетъ быть подтверждено цѣлымъ рядомъ сопоставленій, кото
рыми будетъ доказана несомнѣнная родовая связь древнегреческой «сирены» съ нашимъ «сириномъ».
Вотъ какими «сирены» рисуются въ Одиссеѣ: «Прежде всего увидишь ты Сиренъ; неизбѣжною
чарой
Ловятъ онѣ подходящихъ къ нимъ близко людей
мореходныхъ.
Кто, по, незнанью, къ тѣмъ двумъ чародѣйкамъ
приблизясь, ихъ сладкій
Голосъ услышитъ, тому ни жены, ни дѣтей
малолѣтнихъ
Въ домѣ своемъ никогда не утѣшить желаннымъ
возвратомъ».
Пѣніемъ сладкимъ Сирены его очаруютъ, на свѣтломъ Сидя лугу; а на этомъ лугу человѣчьихъ бѣлѣетъ Много костей, и разбросаны тлѣющихъ кожъ тамъ
лохмотья.
(Одиссея, пѣснь XII, ст. 39—46).
Сравнивая это греческое описаніе «Сиренъ» и приведенное выше русское описаніе «сирина», мы видимъ въ нихъ одну общую основную черту; и «Си
рены» и «сиринъ» одинаково губятъ людей, которые умираютъ, очарованные ихъ пѣньемъ. Перейдемъ теперь къ внѣшнему изображенію. Сирены въ древне
греческомъ искусствѣ изображались или въ видѣ птицъ съ женскими головами, или въ видѣ полуженщины полу-птицы, т. е. такого существа, у кото
раго обнаженный женскій крылатый торсъ соединенъ съ туловищемъ птицы, или-же наконецъ въ видѣ об
наженной крылатой женщины съ птичьими ногами, лядвія которой покрыты перьями. (Рисунки см. у Baumeister’a «Denkmaler des klassichen Altertums» т. ӀӀӀ, рис. 1700, 1701, 1702 и 1703). Изъ всѣхъ этихъ изо
браженій первое — дословно сходно съ древне-русскими изображеніями; оно и понятно: если даже допустить, что всѣ подобныя изображенія какимъ-либо пу
темъ стали извѣстны древнерусскому художеству, [1)] — оно избрало первое изъ нихъ какъ самое цѣломудрен
ное, ибо оно вообще чуждалось женской наготы. Итакъ тожество нравственнаго облика и изображенія дока
заны. Остается найти только посредствующее звено, благодаря которому эта форма античнаго языческаго искусства могла перейти въ древнеруссское христіан
ское. — Этимъ звеномъ является Византія, которая унаслѣдовала «сирену» у Греціи и передала ее Россіи, гдѣ она и превратилась въ «Сирина». Лучшимъ доказательствомъ справедливости этого положенія являются двѣ византійскія «запоны — привѣски», съ эма
левыми изображеніями «сириновъ», найденныя въ 1885 году въ Кіевѣ, въ Старокіевскомъ участкѣ, во владѣніи Есикорскаго, и хранящіяся теперь въ Императорскомъ Эрмитажѣ [2)].
Византія является въ этомъ случаѣ передаточнымъ путемъ совершенно подобно тому, какъ черезъ ея-же руки перешла въ древнерусское искусство столь распро