Дрезденъ, Римъ, Неаполь, Помпея, Венеція, Флоренція, широкое знакомство, особенно въ Римѣ, съ шедеврами скульптуры... Надо знать преклоненіе Коненкова передъ этими шедеврами, чтобы почувствовать, насколько въ немъ живетъ худож
никъ формы, понимающій разнообразныя развѣтвленія ея красоты. Да и въ своихъ обыкновенныхъ произведеніяхъ, напр., въ изящномъ мраморѣ ,Лада‘, и нѣко
торыхъ портретахъ онъ показалъ, насколько владѣетъ реалистической формой. Но, можетъ быть, именно здѣсь, за границей, созерцая и восхищаясь вѣковыми вер
шинами скульптуры, онъ особенно почувствовалъ необходимость давать ,свое‘, то, что съ ранняго дѣтства пѣло въ его душѣ. Весь складъ его художественной натуры былъ иной. Не могла сломить его и Академія Художествъ, куда онъ попалъ послѣ заграничнаго путешествія по спеціальному приглашенію, обнадежен
ный насчетъ будущаго уже академическаго пансіонерства, и гдѣ пробылъ три года. Всѣмъ, конечно, памятна исторія съ его конкурсной программой — ‚Самсономъ‘ столь поражавшимъ мощью и оригинальностью среди обычныхъ скуль
птурныхъ академическихъ программъ. Какъ извѣстно, эта отличная скульптура была варварски уничтожена академической администраціей, разбита на куски для... использованія матеріала.
Коненковъ вмѣсто заграничной командировки едва-едва однимъ только голосомъ удостоился званія, благодаря почти исключительно настояніямъ Рѣпина и покойнаго Куинджи. Спустя нѣсколько лѣтъ, просвѣщенная Академія довершила свое отношеніе къ художнику, уничтоживъ столь характерное для раннихъ лѣтъ его дѣятельности произведеніе, гдѣ уже чувствовались основныя черты его художествен
наго лика. Одна изъ характерныхъ страничекъ въ лѣтописи академическихъ
дѣяній...
Начинаются затѣмъ годы исканій въ Москвѣ, отъ которыхъ у художника сохранились цѣлыя папки весьма интересныхъ рисунковъ, заказы (къ этому времени относятся работы въ кафе Филиппова на Тверской ул.), иногда вынужденныя работы. При этомъ все время не прерывается связь съ родными мѣстами,
съ родной деревней. Только нѣсколько лѣтъ назадъ Коненковъ началъ выступать во всеоружіи своего своеобразнаго художества, сначала на выставкѣ Московскаго Товарищества Художниковъ, а потомъ на выставкахъ ,Союза русскихъ худож
никовъ‘ [*].
Сверженный когда-то съ Кіевскихъ горъ Перунъ пусть выплыветъ у береговъ Москвы-рѢки! — такова мечта Коненкова. Русскій панъ нашелъ новыя олицетворенія, благодаря тѣмъ источникамъ, идущимъ изъ глубины языческихъ преданій и повѣрій, которые пробиваются еще въ лѣсной русской деревнѣ. Эти олицетворенія такъ отличаются отъ изящныхъ античныхъ божествъ, олицетворявшихъ природу!
[*] Въ Петербургѣ, послѣ академическихъ лѣтъ, Коненковъ выставилъ впервые рядъ мраморовъ на выставкѣ ,Салонъ‘, въ 1908 — 9 г.
никъ формы, понимающій разнообразныя развѣтвленія ея красоты. Да и въ своихъ обыкновенныхъ произведеніяхъ, напр., въ изящномъ мраморѣ ,Лада‘, и нѣко
торыхъ портретахъ онъ показалъ, насколько владѣетъ реалистической формой. Но, можетъ быть, именно здѣсь, за границей, созерцая и восхищаясь вѣковыми вер
шинами скульптуры, онъ особенно почувствовалъ необходимость давать ,свое‘, то, что съ ранняго дѣтства пѣло въ его душѣ. Весь складъ его художественной натуры былъ иной. Не могла сломить его и Академія Художествъ, куда онъ попалъ послѣ заграничнаго путешествія по спеціальному приглашенію, обнадежен
ный насчетъ будущаго уже академическаго пансіонерства, и гдѣ пробылъ три года. Всѣмъ, конечно, памятна исторія съ его конкурсной программой — ‚Самсономъ‘ столь поражавшимъ мощью и оригинальностью среди обычныхъ скуль
птурныхъ академическихъ программъ. Какъ извѣстно, эта отличная скульптура была варварски уничтожена академической администраціей, разбита на куски для... использованія матеріала.
Коненковъ вмѣсто заграничной командировки едва-едва однимъ только голосомъ удостоился званія, благодаря почти исключительно настояніямъ Рѣпина и покойнаго Куинджи. Спустя нѣсколько лѣтъ, просвѣщенная Академія довершила свое отношеніе къ художнику, уничтоживъ столь характерное для раннихъ лѣтъ его дѣятельности произведеніе, гдѣ уже чувствовались основныя черты его художествен
наго лика. Одна изъ характерныхъ страничекъ въ лѣтописи академическихъ
дѣяній...
Начинаются затѣмъ годы исканій въ Москвѣ, отъ которыхъ у художника сохранились цѣлыя папки весьма интересныхъ рисунковъ, заказы (къ этому времени относятся работы въ кафе Филиппова на Тверской ул.), иногда вынужденныя работы. При этомъ все время не прерывается связь съ родными мѣстами,
съ родной деревней. Только нѣсколько лѣтъ назадъ Коненковъ началъ выступать во всеоружіи своего своеобразнаго художества, сначала на выставкѣ Московскаго Товарищества Художниковъ, а потомъ на выставкахъ ,Союза русскихъ худож
никовъ‘ [*].
Сверженный когда-то съ Кіевскихъ горъ Перунъ пусть выплыветъ у береговъ Москвы-рѢки! — такова мечта Коненкова. Русскій панъ нашелъ новыя олицетворенія, благодаря тѣмъ источникамъ, идущимъ изъ глубины языческихъ преданій и повѣрій, которые пробиваются еще въ лѣсной русской деревнѣ. Эти олицетворенія такъ отличаются отъ изящныхъ античныхъ божествъ, олицетворявшихъ природу!
[*] Въ Петербургѣ, послѣ академическихъ лѣтъ, Коненковъ выставилъ впервые рядъ мраморовъ на выставкѣ ,Салонъ‘, въ 1908 — 9 г.