бы въ нѣкоторыхъ своихъ частяхъ, пусть робко, но уже въ какомъ-то огнѣ чистоврубелевскаго вдохновенія тлѣютъ, какъ фіолетовые уголья, волнуя плоскость своимъ пепломъ, легкимъ и зернистымъ, разбросаннымъ по поверхности бумаги. Такъ, въ средней части композиціи на тему ,Введенія формы разлагаются, падаютъ углами, вспыхиваютъ, какъ острыя иглы, и вдругъ, сливаясь, начинаютъ горѣть снопами лучей, подымающимися, какъ псаломъ къ капителямъ храма... За эту ра
боту, сдѣланную въ 82 году, Врубель получилъ вторую серебряную медаль, но уже черезъ годъ произошло охлажденіе между Рѣпинымъ и Врубелемъ, и послѣдній пишетъ о мертвенномъ пониманіи Рафаеля, господствующемъ въ Академіи. Очевидно, что художникъ тогда уже созналъ зрѣлость своего мастерства и открылъ первую страницу катехизиса ,новаго искусства .
Лѣто 84 года застаетъ Врубеля надъ разработкой росписей Ки
рилловской церкви въ Кіевѣ. Въ этомъ не
большомъ очеркѣ мы не имѣемъ возмож
ности дать хотя бы скромный анализъ т. н. ,византійскихъ ра
ботъ Врубеля, но есть основаніе полагать, что въ этихъ работахъ художникъ коснулся съ такой силой духа и прозрѣнія извѣстныхъ проблемъ живописи, что тѢ немногія стра
ницы, которыя повѣ
ствуютъ о кіевскомъ періодѣ творчества Врубеля, должны, на нашъ взглядъ, возра
сти въ громадную литературу, всецѣло по
священную смыслу и значенію именно этихъ композицій.
М. А. Врубель. ,Любовь и Голодь‘, деталь (акварель).
(Музей Имп. Александра III).