СРЕДИ ЗУЛУСОВ Надпись на дощечке, прибитой у дверей, гласила:
МУЗЕЙ ВОСКОВЫХ ФИГУР.
ИМЕЮТСЯ ПРЕДСТАВИТЕЛИ ВСЕХ НАРОД- НОСТЕЙ МИРА:
АМЕРИКАНЦЫ, ГОЛЛАНДЦЫ, КИТАЙЦЫ, Г У Г Е- НОТЫ, САККО И ВАНЦЕТТИ; ИНДИЙЦЫ, БО
ТА К У Д Ы, АФРИКАНСКАЯ ГОРИЛЛА, ЦИКЛОП,
ФАОНЫ И СИБИРСКИЙ МУЖИЧЕК.
«Музейный хозяин», небритая и мрачная личность в бархатном пиджаке, небрежно подносит, когда мы входим, два грязных пальца к неожиданному рыжему котелку на голове. От «хозяина» сильно пахнет водкой и чесноком, и скучающим и невоз
мутимым своим’ видом, он сразу напоминает нам почему-то об’- яснителя из паноптикума в рассказе Руденко.
Вспоминаете: «Наполеон первый на своем коне», «Дяденька, коня видать, а Наполеона нету-ти», «Стало быть, слез, по своей надобности за дерево отошел».
Он трижды звонит в огромный ржавый колокольчик, в котором, взамен побрякушки, привязана шпагатом старая солдат
ская медная пуговица с орлом, запирает дверь и, откашлявшись и оправив котелок, привычной скороговоркой начинает об’яснять, вводя нас в дебри загадочной «диораммы»:
— Нумер первый,:— фаон, иначе демон лесов. В настоящее время сохранился в Италии, проживая в чащах, — и там поедает птиц и ловит нимф’. Имеется фо-ст длинной четыре вершка. Днем никого не трогает, но ночью очень просто может задавить спя
щего человека, а если это женщина, то случается грех, отчего молодые женщины их избегают. Чтоб он не явился, италийцы, когда ложатся спать, мажут грудь бобковой мазью и ставят на дверях крест.
— Чего же их терпят, гадов? — спрашивает кто-то в толпе:—Переловить, да в прорубь.
— Невозможно, гражданин: тамошние моря не замерзают. Мы подходим к следующей фигуре, граждане. Нумер два, зулус, или человек неба. Проживают1 в Африке, по реке Брикисикирики. Каждый зулус набирает столько жен, сколько убил врагов на войне. Попадаются выдающие сатирики, которые цельную жизнь воевали, и таперь имеют по полторы тыщи жен кажный...
— А если никого не убил?
.— Значит, такое его счастье, значит, мучается один. Ихний король Чака приказал также убивать всех младенцев, кто родится после 12 часов ночи, отчего детишек у зулусов, вот именно, нехватка. Питается этот народ исключительно мясом.
— А хлеб?
— Хлеба там: не знают, гражданин. Это-ж не Мелитополь. Дальше вы видите кафра, проживающего также в Африке, но по реке Трискрибри. Кафры занимаются колдовством, а также сеют маис, известный у нас, как кукуруза, а по простому киюхи. От зулуса имеет то отличие, что носит бычий передник и бусы, на которые покупает жен и репейное масло. Напротив, нумер четвертый — чудо нашего века, известный одноглазый циклоп, граждане. Циклопы живут в одиночку, в пещерах у города Нере
ста и на вулкане Этна. Они обладают страшной силой и голосом, так что поднимают камень, который не могут сдвинуть 22 лошади вместе, и когда кричат, на небе расходятся тучи.
— Что-ж он,—черт, что- ли?
— Никаких чертей нет, товарищ, а просто феномен природы. Нумер пятый, гугенот. В общем, не отличается от голландца. — А голландец?
— Голландец, нумер шесть, походит на гугенота. Игра фантазии. Под нумером же седьмым вы видите ботакуда; по нашему это значит затычка. Называются они так оттого, что носят предмет в носу, вроде, как кляп от бочки. Ботакуды, также как и австралийцы с острова Фиджи1, обозначенные под нумером восемь, отличаются жеетокостыа; пленников они сперва откармли
вают, потом1 живьем жарят на кострах и с’едают, а из косточек делают предметы для носов.
— Страсти!
— Никаких страстей, .барышня, но реальный факт познания мира. Далее, граждане, следуют китаец, голас, команч и си
бирский мужичек, племена многозначительные и всем известные, отчего осматриваются без об’яснений. Прошу руками не трогать.
— А горилла?
— Горилла сдохла.
— Как же она сдохла-то, восковая? —- Игра природы.
**
«Хозяин» кашляет, плюет, шаркает по полу ногой в рваной парусиновой туфле и хрипло кричит:.
— Мишка! Отворяй диорамму! Осмотревшие граждане, станьте сюда, глядите в дырочку. Здесь вы видите, прежде всего, убийство французского президента Карно монахом Казерно в 1893 году.
— За что-ж он его кокнул?
. — Стало быть, было за что.
— Да он, кажется, не монах был, а революционер...
— Молодой человек, если вы лучше меня знаете, откройте собственную диорамму. Далее следует город Майнц в зимнее время и охота на тигров в африканских дебрях.
— Почему же тигр на лошади сидит?
— Он не сидит, а вскочил и терзает бессловесное животное. Старый Иерусалим! при заходе солнца, граждане.
— Ничего не видать! Окончательно!
— Солнце слепит. Землетрясение в Мессине: было запрещено царской цензурой и впервые показывается при советской власти. Молодой человек, не напирайте, здесь научный музей. Последний номер диораммы, граждане, — крушение на железнодорожном1 мосту с человеческими жертвами. Смерть играет человеком !
—- Чего же они смеются-то, в вагонах?
— Живы остались, вот и смеются. Благодарю вас, сеанс окончен! Мишка, запри!..
* *
Я случайно попал в; этот странствующий музей в маленьком, захолустном городке. Но до этого, с тем же «научным материалом », с той же «диораммой», с тем же об’яснением1 и руководителем, музей исколесил, оказывается, весь юг страны, побы
вал в Полтаве, в Николаеве, в Баку, Новороссийске, Бердянске и Бахмуте. и целый месяц делал полные сборы, обосновавшись на главной улице... Ростова, в крупном центре огромнейшего богатого края.
И на двенадцатом году революции, в полосе культурного под’ема и «походов», в дни1 такой ожесточенной борьбы за гра
мотность, — местные наробразы всюду санкционировали благо- ( душно его существование, его дикую программу, его нелепые афиши, его фантастических циклопов и фаонов.
Люди ставили визы и подмахивали разрешительные бланки, — и никому не пришло, видимо, в голову, между двух докла
дов о культурной революции во вверенной губернии, хоть раз заглянуть в эту «диорамму» и поинтересоваться,, как и чем там просвещают молодежь.
И колесит эта «диорамма», демонстрируя демона лесов и циклопа, живущего на Этне, и беспрепятственно забивая головы людей всяческой вредной и нелепой чепухой, по всей родной земле...
* *
*
Поразительно, до чего не умеем) мы иногда «увязыватьнужные разговоры с практическим вниманием к мелочам культурной работы!