какъ выражается мой пріятель, мы живемъ съ бельмеріей.
Софья Андреевна. Ты почти правъ. Онъ мнѣ замѣнилъ отца и мать. Будь снисходительнѣе, онъ такъ добръ, и мы ему такъ обязаны. Надо же и его пожа
лѣть. Вѣдь безъ насъ онъ остался бы одинъ одиношенекъ.
Кудрявцевъ. Да мы-то безъ него были бы вдвоемъ. Софья Андреевна. Не ворчи, у тебя есть чѣмъ утѣшиться. Съ легкой руки Бакулина, ты сдѣлался кол
лекціонеромъ, собираешь старинную мебель и прочую рухлядь, и находишь въ этомъ удовольствіе.
Кудрявцевъ (смѣясь неестественно). Да, съ нѣкоторыхъ поръ меня только и можно встрѣтить на рынкѣ и у старьещиковъ.
Софья Андреевна. Что-жъ, если это тебя интересуетъ.
Кудрявцевъ (апатично). Такая ужъ страсть.
Софья Андреевна. Да понимаешь ли ты что-нибудь въ этихъ вещахъ?
Кудрявцевъ. Понемногу начинаю.
Софья Андреевна. Знаешь ли ты, что эта мебель безобразна?
Кудрявцевъ. Потому-то она такъ и цѣнится. Софья Андреевна. Она ужасно неудобна.
Кудрявцевъ. О, да! (Спохватись.) Что подѣлаешь, если я мученикъ охоты.
Софья Андреевна. Ты не забылъ, что у насъ сегодня гости къ обѣду? Бакулинъ и Лоло съ отцомъ.
Кудрявцевъ. Какъ же, какъ же.
Софья Андреевна. Ты какъ будто недоволенъ, самъ же ихъ пригласилъ.
Кудрявцевъ. Они сами навязались.
Софья Андреевна. Я думала, что ты интересуешься Лоло.
Кудрявцевъ. Вотъ нисколько. Терпѣть не могу раз
нузданныхъ барынекъ.