свой человѣкъ, прямо черезъ кухню-съ... хотѣлъ вотъ съ Викторомъ Николаичемъ повидаться, собственно, день
жонокъ выпросить: потому обѣщали отдать, какъ жалованье получатъ, а нынче у насъ двадцатое число.
Каллистратъ (съ усмѣшкой). Ишь вѣдь чего захотѣлъ! Больно прытокъ, почтеннѣйшій... Двадцатое число! Небось и до сорокового подождете.
Опенковъ. Чего же еще ждать, Каллистратъ Савельичъ? Помилуйте-съ! И такъ ужъ два мѣсяца дожида
юсь. Папенька-то ничего знать не хочетъ: ему чтобъ было уплочено за квартиру и все тутъ, гдѣ хочешь, тамъ и доставай. Я, говоритъ, жильцами не дорожу: не Вадовы, такъ другіе; а не могутъ платить аккурат
но, такъ пускай, говоритъ, съѣзжаютъ. Ну, а я, вы сами знаете, какъ я преданъ Лидіи Львовнѣ, то-есть, вотъ какъ преданъ, всей душой; развѣ я могу допустить, чтобъ ей непріятность такая вышла? Ну и при
ходится самому покрывать, изъ собственнаго кармана,
Эхъ, ежели бы только не Лидія Львовна, уя:ъ я бы давно получилъ, ужъ это бы я безо всякой задержки-съ.
А то вѣдь послѣдніе гроши свои отдаешь, ничего не жалѣешь... (Пауза.) Каллистратъ Савельичъ! Будьте другомъ! Похлопочите-съ.
Каллистратъ. Это насчетъ денегь-то вашихъ? Ну пѣтъ, почтенный, ужъ вы эту самую затѣю бросьте.
Я и своего-то жалованья не беру, а не то, что за другихъ просить. Да откуда имъ взять то? Сами раз
судите (понизивъ голосъ): вѣдь у Виктора Николаича-то штанишки одни, да и тѣ рваные, вѣдь голь, какъ есть голь перекатная... Э-эхъ-ма! Времена нонче не тѣ. То ли было при баринѣ-то, при Львѣ Иванычѣ по
койномъ? Ужъ можно сказать житье было. Домъ чисто какъ дворецъ, добра всякаго вволю, просто море разливанное. Вѣдь барышня-то на золотѣ да на серебрѣ ку
шала. Ей нешто такого бы муженька нужно? Да за нее бы всякій прынцъ посватался, а не то что учителишка голоштаный. Вотъ какое было богатство! Еже